сидел на крыльце. От грозного крика пес бросился в вольер, тихо поскуливая.
— Ты определенно не в духе. Вещай.
— Я тебе не радио, — зарычал он, делая глоток кофе.
— Боже! Ты так страшен в гневе. Ну же, Лазарев? Что тебя вывело из себя? Ты столько лет с Моисеем! Что, ни разу не доводилось бывать в перестрелках? — я смеялся, потому что изрядно улучшил свое настроение с самого утра.
— Х*ли смеешься? Ты, что обдолбался? — Серега вскочил, встав передо мной. — Не-е-ет… Да ты нат*ахавшись. Ну, Наська! Мастер своего дела.
— Вот и хорошо, что поняли друг друга! А теперь давай к делу. Камеры снял?
— Да! И уже отсмотрел.
— Я знал, что пока меня нет, твой мозг подскажет, что делать.
— Придурок! — Лазарев пнул меня и пошел в дом. — Это люди Макова.
— Так… Что-то знакомая фамилия.
— Мелкий бандюга. Ему уже за пятьдесят. Есть сын. Курирует несколько рынков и так, по мелочи. Очень хочет подняться, только старшие его не пускают!
— Чем он им не угодил?
— Резвый, плохой послужной, грязно работает! Да и наверху у него мало союзников. Моисей его как может сдерживает, но тот уж очень сильно старается подпрыгнуть к потолку.
— Потолок, говоришь? Не все понимают, что, стремясь к нему, рискуешь упереться, попав в ловушку. «Папе» уже сообщил?
— Да. Он сказал, чтобы делали все, как нужно. Сказал, что не потерпит беспредельщиков, но и кровь ему сейчас не нужна. — Серега зло швырнул чашку в раковину, отчего она раскололась. — Как можно все сделать правильно, не начав войны?
— Можно, но сложно. «Папе» шум не нужен. У «папы» контракт во Владивостоке. Шум пугает деньги, а кровь пугает большие деньги! — пока Серега варил кофе, я решил осмотреться. Сдержанные тона интерьера, идеальный порядок. На поверхностях нет ничего лишнего. Ни единой мелочи. Ничего, что могло бы хоть как-то охарактеризовать его. Пусто. Стерильная чистота. Как в армии.
— Служил? — я на автомате провел пальцем по верхней полке, в поисках пыли. Чисто.
— Отвали. Сам знаешь, что нет! Что будем делать?
— Давай прокатимся? — я закурил, открыв окно во двор, где царил такой же порядок. Хм…
— Одни?
***
Динар, которого пришлось взять по требованию Лазаря, остался в машине у въезда в промзону. Огромное складское помещение, где собирались головорезы Макова, находилось на самой окраине города. К нему вела грунтовая дорога, просматриваемая на многие сотни метров. Конечно, нас уже ждали. В открытых ангарных воротах стоял парень, на плече которого висел автомат.
— Скала! Если я сегодня выйду отсюда живым, с меня поляна, — Лазарев нервно прошелся рукой по поясу джинс, за которым был спрятан ствол.
— Маков не знает меня, но прекрасно знает, кто ты. Поэтому помолчи, говорить буду сам!
— К кому? — парень скинул автомат, щелкнув предохранителем.
— К хозяину.
— Как представить?
— А скажи просто, что Чип и Дэйл в гости пожаловали! — я ухмыльнулся, рассматривая охранника. Парень не знал, как реагировать. Судя по взгляду, он прекрасно узнал Серегу, а осматривая меня, постоянно поджимал губы. — Что застыл?
— Никич, пропусти, — из амбара вышел еще один бугай. Он кивнул нам и направился вовнутрь.
Полукруглая крыша была в дырах, через которые сочился солнечный свет. В мрачной темноте амбара эти лучи выглядели словно мечи, рассекающие тени. Просторное помещение было разделено на зоны. В самом углу стояли тренажеры, на которых потели парни. В центре был установлен ринг, у стены висели груши. А у противоположной стены стоял стол, за которым сидел Маков.
Светлые волосы, карие глаза, резкие черты лица. Через бровь проходил довольно глубокий неровный шрам. Он поднялся с кресла, пересев на край старого письменного стола.
— Лазарь, — старик кивнул Сереге и переключился на меня. Прищурившись, стал внимательно изучать лицо. — Призрак! Вот ты какой. Признаться, я думал, что это миф. Не может человек с твоей репутацией оставаться незамеченным. Кого ни спросишь, все о тебе знают, но никто не видел. А я вот увидел! Поделишься опытом с моими мальчиками? Увидел Призрака! С ума сойти! Сколько великих душ на твоем счету? Черт! Кому скажу — не поверят!
— Я не даю бесплатных советов, и, если не хочешь присоединить свою душу к великим, советую фильтровать свои слова.
— Хм. Ладно. Как знаешь! Тогда зачем пожаловали? — Маков снова сел в кресло, а для нас поставили два пластмассовых стула.
— Сколько в городе таких, как ты? — я проигнорировал обшарпанный стул и прислонился плечом к пыльной стене.
— Что ты имеешь в виду? — Маков сплел пальцы обоих рук, щелкнув суставами. Этот звук пронесся по амбару, подчеркивая мертвую тишину. Пропал звук ударов по грушам, смех, скрип обуви о поверхности ринга. Молчало все. Да и сам Маков явно держал себя из последних сил.
— Таких мелких бандитиков, в подчинении которых от силы двадцать ребят? — я развернулся, прислонившись к стене спиной, и закурил. На меня были направлены все взгляды. Кто-то зло щурился, а некоторые ждали реакции хозяина, открыв рот. — Много, да? Эх, Маков. А сколько спит и видит, чтобы прибрать твоих парнишек к себе? Я смотрю, они парни спортивные. Такие на дороге не валяются. Вот, например Валера. Говорят, он нашел подход к смотрящим?
— Ты понимаешь, что говоришь? Вас только двое! Не боишься не выйти отсюда? — процедил Маков. Он стал осматривать своих парней, оценивая реакцию на нас.
— Нет.
— Почему? — Маков разжал руки, бросив их на колени. Резкие движения выдавали его. Нервничает. Значит, боится.
— Страх возникает от жажды жизни. А я ее познал. Не боюсь смерти, потому что сам доставляю ее на дом.
— Хм… ничего не держит здесь?
— Абсолютно!
— Убиваешь, потому что не ценишь чужие жизни! А не ценишь, потому что не держишься за свою.
— Не тебе учить меня, но в целом ты прав. Да и не рискнул бы назвать извращенные испорченные отрезки времени, данные некоторым ублюдкам, жизнями. — Затушив окурок о стену, щелчком отправил его в пепельницу, стоящую на столе. — Я вчера был приглашен на открытие ресторана.
— И,
