ладонь ледяной воды, брызгала на лицо, словно хотела проснуться, очнуться. От ледяной воды кожа лица стала гореть еще сильней. Вернувшись к столу, налила в бокал и снова осушила его до дна, до самой последней капли, подцепив ягоду языком. На языке взорвался вкус клубники, уже не такой насыщенный, потому что весь аромат она отдала алкоголю, но осталась кислинка, приятно щекотавшая язык. Рукой нащупала сигареты и села на подоконник, взобравшись с ногами. Бежать было поздно…
— Хм…
Сердце остановилась, а песчаная буря мыслей резко опустилась, оставляя голову пустой. Все вопросы вылетели. Олег стоял в дверном проеме, опираясь рукой в косяк.
— Наконец-то, — взвизгнула я и нырнула под его рукой, выбегая вон из кухни, но в последний момент отпружинила обратно, врезаясь в его твердое, как скала тело.
— Стоять! — Олег крепко сжимал запястье моей правой руки. — Если ты хотела просто увидеть меня, то могла позвонить, а не врать, как пятиклассник!
— У меня нет твоего телефона! И, вообще, не льсти себе! Я не хочу видеть тебя! Меня бесит твое самодовольное лицо, и твоя тихая квартира меня бесит! Отпусти меня!
— Не отпущу! Ведь, ты этого добивалась?
— Отпусти! — я била кулаками по его груди, но он даже не шелохнулся. Вдруг до моих ноздрей донесся странный запах. Что-то новое… Чужое… По телу пробежал разряд тока, я замерла, задрав голову. Смотря ему прямо в глаза, не чувствовала ни холода, ни страха, ни смущения… ничего. Ярко— зеленые глаза темнели, становясь темным болотом, трясина которого затягивала.
— Я в душ, а потом отвезу тебя домой! — Олег нахмурился, всматриваясь в мое лицо, а потом отпустил руку и, скинув пиджак на кресло, ушел. Дверь в ванной хлопнула, а я осталась, пытаясь понять, что произошло. Не в силах отвести глаза от светлого пиджака, стояла, сжимая кулаки. В носу до сих пор стоял запах. Чужой. Женский. Рванув вперед, сгребла пиджак и поднесла к носу. Точно! Женские чересчур сладкие духи по-хозяйски окутывали ткань. Они перебивали тот запах, которым я упивалась сегодня весь день, который заставлял замирать мое сердце. Пиджак рухнул на пол, звонко звякнув пуговицами о пол. В висящем на противоположной стене зеркале, я увидела собственное лицо, искаженное отвращением. Щеки горели, а глаза блестели непролитыми слезами. Откуда они взялись, слезы эти? Кто их звал? Кто просил? Я не реву! Нет!
Дальше я не думала. Не могла. Просто вбежала в свою комнату. Неконтролируемый гнев бурлил, а в носу до сих пор стоял этот отвратительный запах. Я терла нос, стараясь избавиться от него, но все напрасно. На полу стояли пакеты с одеждой, которую я купила вчера. Отлично! Натянув узкие черные джинсы, серебристый топ, ворот которого оголял одно плечо, накинула кожаную куртку и бросилась прочь. Дикое желание сбежать победило. Только свежий воздух может выветрить тот ужасный вульгарный аромат. Ветер унесет последние нотки.
— Алло! Юль? Ты где?
— Сегодня же пятница! Где я еще могу быть? — рассмеялась подруга.
— Я приеду…
*****
Длинноногая брюнетка с короткой, почти мальчишеской стрижкой встретила меня у дверей клуба «Пятый сезон». Она подпрыгивала от восторга на месте, раскрыв руки для объятий.
— Я даже звонить тебе не стала! Думала, что ты еще не отошла от… — Юля опустила глаза в пол.
— Заткнись! — мы вошли в темное помещение. По ушам резанула громкая музыка. Юля тянула меня сквозь беснующуюся толпу в сторону мягких диванов.
— Вино? — подруга толкнула меня в самый угол.
— Тащи текилу! — моя голова рухнула на стеклянную поверхность стола, потому что не осталось сил.
Юля так смотрела на меня, словно искала хоть каплю скорби по мужу. Но ее не могло быть там. Просто не могло. Когда умирает близкий человек, мы оплакиваем его только по той причине, что не знаем, как жить без него. Как существовать впредь. Как просыпаться, дышать, работать? Мы оплакиваем свою потерю. А мне оплакивать нечего.
Мне было двадцать, когда мы познакомились. Я только вернулась из Лондона. Опаздывая на долгожданную встречу с подружками, я забежала в лифт торгового центра, не рассчитав скорости, и практически впечаталась в молодого человека. Такой нелепый, смешной. С растрепанными вьющимися волосами. Увидев меня, его взгляд загорелся…. И мне больше ничего не было нужно.
Все три месяца летних каникул мы не расставались. Ходили в кино, кафе, встречали рассветы… А после я улетела. Думала, что все! Конец! Но нет! Кирилл писал романтические электронные письма, устраивал совместные просмотры фильмов по скайпу. Я просто летала от счастья, но мешало только одно — расстояние. И я бросила Лондон, собрав чемоданы, отправилась домой.
Отец промолчал, но даже тогда я видела, что не Кирилла отец хотел для меня. Но папа горько вздохнул и, поцеловав меня в лоб, дал свое молчаливое благословение. Казалось, что после свадьбы все будет только лучше. Мы переехали в новую квартиру. Я перевелась в местный универ и занималась домом. Старалась создать уют. Доказать, что достойна его любви. Но нет. Все пошло крахом, да так стремительно. Просыпаясь каждое утро, я видела, как кирпичик по кирпичику наш брак рушится. Его жизнь изменилась к лучшему, а моя вернулась туда, откуда я старалась сбежать. Все романтические разговоры, совместные просмотры фильмов закончились. Он мог говорить только о деньгах, о власти, бизнесе… А потом… Потом я осталась одна…
Одна! Потому что человек, который приходил домой, смотрел на меня так, словно я мешаю ему жить. Он молча ужинал, лениво пережевывая еду, потом ложился спать, ссылаясь на усталость.
Отсутствующий взгляд, наполненный обреченностью и чувством жалости ко мне, постоянные разговоры по телефону, закрытая дверь в кабинет и молчание. Постоянное молчание.
— Янка! Прекрати, — Юля ухнула бутылкой по стеклянному столу и небрежно бросила на стол рюмки и блюдце с нарезанным лаймом. — По тебе видно, что в голове у тебя «нарезается салат оливье», причем ингредиенты са-а-а-мые разнообразные: жалость к самой себе, обманутые надежды и предательство. Посмотри на себя в зеркало! Ты же красотка! Умница! Два высших образования!
— Наливай, харэ заливать мне в уши. Просто хочу выпить! Мне просто нужно напиться и отключиться, чтобы не думать, — я не могла оторвать голову от прохладной столешницы, продолжая прижиматься щекой.
