вынимая правой руки из кармана брюк. Увидев меня, он и бровью не повел, продолжая прижиматься к девушке. Его и без того огромные ладони смотрелись еще больше, лежа на тонкой талии спутницы. Он вложил ее ладонь в свою, переплетя пальцы. Какие у него пальцы! Длинные, прямые, с аккуратно стрижеными ногтями. На мощном запястье сверкнул браслет часов. Мои глаза не слушались ни приказов мозга, ни тактичных толчков Лазарева. Я только и могла смотреть на его уверенные движения. Он медленно кружил ее, по-хозяйски исследуя тело рукой. Рельеф мышц был заметен даже сквозь ткань костюма, широкие плечи, мощная шея, угловатые скулы, волевой подбородок. Дерзкая щетина подчеркивала скульптурность лица, пухлые губы были слегка растянуты в улыбке, прямой нос, высокий лоб и глаза…. Его взгляд из-под бровей, такой глубокий, пронизывающий до самой души. Он словно знает о тебе все. Ни одна тайна, ни одна мысль не может быть спрятана. Все напоказ! Ему достаточно бросить мимолетный, скользящий взгляд, чтобы ощутить себя абсолютно голой. Только от его взгляда я покрываюсь мурашками. Все мои мышцы сначала сокращаются, а потом резко превращаются в мягкое масло…
Я откинула голову, ударившись о стену, и еще раз прислушалась к тишине квартиры. Тихо. Делая мелкие, почти незаметные шаги двинулась к дивану. Присев на край, потянула руки, едва касаясь грубоватой ткани пиджака. Немного осмелев, сжала пиджак и притянула к лицу, вдыхая как можно глубже. Вот так! Чтобы до глубины, чтобы насытиться, чтобы напиться вдоволь. Я почувствовала себя наркоманкой, потому что, делая один вдох, я уже жаждала второго. Сила вдохов становилась больше, грудь начала болеть, а голова закружилась. Рука нащупала что-то в кармане и я, как воровка полезла внутрь. Сигареты. Пачка была черной, матовой с золотыми извилистыми буквами. Достала одну и поднесла к носу. Да. Легкий пряный аромат, с еле уловимыми нотками яблока, но, несмотря на фруктовый оттенок, нос саднило от крепости душистого табака. В этом он весь. Олег может шутить, спокойно говорить, улыбаться иногда, но его глаза всегда больно въедаются под кожу. Как яд. Такой сладкий, бархатный яд, от которого хочется закатить глаза и изнывать от сплетения боли с наивысшим наслаждением.
Не в силах бросить пачку, сунула ее в карман джинсовых шорт. Открыла окно, чтобы прогнать чувство опьянения. Солнце уже готовилось спрятаться. Осень по-хозяйски начала распоряжаться длительностью светового дня, лишая прохожих уже таких ленивых солнечных лучей. Потемневшее небо грозило очередным дождем. В воздухе то и дело слышались нотки влаги, птицы еле слышно щебетали, а улицы опустели, предоставляя всю власть автомобилям. Парковка у подъезда была заполнена, оставалось только одно пустующее место, то самое, где обычно стояло его БМВ.
Темнота почти полностью скрыла квартиру, но я не спешила зажигать свет, так и слонялась во мраке, наблюдая за собственной тенью. Не зная, чем заняться, тихо бродила по просторным коридорам. Ужин был готов, но в горло не лез и кусок. Вымытый до скрипа пол приятно холодил нежную кожу стоп. Да я даже протерла все бокалы, которых в этой квартире было предостаточно. Постучалась к соседке, чтобы снова попросить швейную машинку, но все закончилось тем, что, открыв гардеробную, погрузилась в облако его запаха, казалось, если провести рукой, можно разрезать плотный, как туман аромат. Выпить!
Голубоватые блики подсветки кухонного гарнитура играли в бокале шампанского, в котором одиноко плавала замороженная ягода клубники. Рука дрожала, отчего льдинка билась о тонкую хрустальную стенку бокала, заполняя просторную кухню не мнимой тревогой, а вполне осязаемой, реальной. Этот звон был отражением моего состояния. На стеклянной поверхности стола лежал телефон. Как только подсветка экрана гасла, я снова нажимала на кнопку, чтобы экран вспыхнул. Нужно было видеть время и экран, чтобы не пропустить звонок. Чего я жду? Почему осталась здесь? Ну, на этот вопрос я знала ответ. В этой квартире было так спокойно и безопасно, что покидать ее совершенно не хотелось. Только с чего я решила, что он должен сидеть со мной? Он смотрит-то на меня, как на пустое место. Как на носителя фамилии отца, да и это его особо не пугает. Он другой. Говорит и смотрит так, будто ему все равно. В глазах полное безразличие, отсутствие и равнодушие. Будто он и вовсе сейчас не здесь, будто его окружают не живые люди, а манекены.
То, как он смял меня в ресторане, накрыв собственным телом, как абсолютно спокойно и отстраненно смотрел на меня. Все это пугало больше, чем выстрелы. Потому что, если это его не напугало, то что он видел? С чем сталкивался? Что заставило его стать таким холодным? Прижимаясь к его груди, я слышала ровное биение сердца. Мышцы лица оставались неподвижными, а движения четкими и быстрыми. Как льдина, как скала…
Устав от мыслей, схватила телефон, крепко сжав его в руке. Внезапно вспотевшие пальцы проскальзывали по экрану, мешая найти в телефонной книжке нужный номер.
— Лазарев! И долго я должна сидеть тут, как принцесса? — взревела я, услышав знакомый голос. Не знаю, почему решила закричать, почему тот стресс, съедавший меня весь день, вырвался в крике, в хрипе и надрывном голосе.
— Оу… Оу… Яна Викторовна. Выдохните.
— Да я как льдина спокойна, — на выдохе прошептала, осушив бокал залпом. Пузырьки игристого ударили в нос, заставляя поморщиться.
— Тебе передают, что ты знаешь, где находится ключ. И для него большой сюрприз, что ты еще у него дома, — Лазарев давился смехом, стараясь быть спокойным изо всех сил.
— Я не могу найти ключ! — закричала я, что есть мочи. Свободной рукой держалась за край стола, стараясь не упасть со стула, потому что сейчас смотрела на стеклянную консоль на кованых ножках, где лежал ключ. Соврала. Черт! Зачем?
— Она не может… — начал было передавать Лазарев.
— Ты не знаешь где ключ? — вдруг сухой голос раздался в трубке, заставляя меня сжать столешницу еще крепче.
— Не знаю! — взвыла я.
— Я даже отсюда вижу, как ты покраснела, — он перешел на шепот и отключился.
Мое лицо горело, а стук сердца заглушал собственные мысли. А мыслей было много. Очень много, как воды в море, как песка на пляже. Его шепот поднял все песчинки в воздух и закружил. Подбежав к раковине, опустила голову под ледяную струю, чтобы, хоть как-то успокоиться. Он приедет? Сейчас? Что я наделала? Набирая полную
