Мимо ходили люди. Они были гораздо больше муравьев. Валери скосила открытый глаз и увидела двух удаляющихся мужчин. Они разговаривали. Маскировочная военная форма. На поясе — кривые ножи в черных кожаных ножнах. Гурки.
Валери все вспомнила и закрыла глаз. Индейская деревня, самолет, Кэрби с Сент-Майклом... Побег с украденными лепешками... Путаница в мыслях и блуждание по лесу... Что все это значит? Может, она помешалась от страха? Но она не помнит, чтобы так уж сильно чего-то испугалась. Во всяком случае, отойдя от деревни, она уже ничего не боялась, даже присела у ручья, чтобы запить первую лепешку. А после этого...
После этого... Неужели она смеялась, представляя себя автомобилем? Неужели громко болтала, как Дональд-утенок? Нет, должно быть, память подводит ее. Или что-то не так с ручьем? Видно, верно говорят и пишут: «Не пейте сырую воду».
Но потом — спасение! Гуркский патруль, сделавший ночной привал прямо у нее на пути. Она в буквальном смысле слова свалилась им на голову. Наконец-то она в безопасности, среди своих спасителей. Они, конечно, не говорят по-английски. Тогда что у них за язык? Какой-то азиатский. Непальский, если они сами из Непала?
... убьем...
... нападем на деревню...
... пленных не брать...
Странно. Она понимает их речь, хотя они говорят не по-английски. А она не знает непальского.
... всех пришьем...
Правый глаз Валери резко открылся. Кекчи! Она понимает их потому, что они говорят на кекчи. На каком-то более остром, рыкающем и гортанном наречии, но тем не менее вполне понятном. А с чего бы вдруг гуркским стрелкам переговариваться на кекчи?
— Когда девку-то кончать будем?
Все тело Валери напряглось. Открытый глаз уставился на руку, лежащую на земле, ухо настороженно ловило звуки.
— Когда доберемся до места.
Девушка чуть расслабилась.
— А почему не пристрелить ее прямо сейчас? Без нее можно идти быстрее.
— Никакой стрельбы. Могут услышать.
— Давай, я ее зарежу.
«Заору, еще как заору», — подумала Валери.
— Ты торопишься прикончить ее лишь потому, что вчера ночью она тебя напугала.
— Меня? А кому пришлось менять штаны — мне или тебе?
— Я думал, ты сдохнешь со страху. Небось решил, что это дьявол за тобой пришел?
— Однако же я не дал деру в лес, как некоторые.
Они продолжали препираться, выясняя, кто из двоих больше подвержен суевериям и боится древних богов и чертей майя. Валери лежала тихо и неподвижно, с легким злорадством думая о том, что смогла напугать их. Наконец солдаты снова вспомнили о ней.
— Ну, так что нам делать с этой девицей?
— Она думает, что мы гуркские стрелки, которые отведут ее в лагерь. Поэтому она пойдет с нами без разговоров. В деревне заткнем ей глотку и дождемся тех, из города. Потом пристрелим ее заодно с селянами.
— А этих, городских?
— Пришьем шофера и раним одного белого, все равно какого.
— А почему бы не перебить их всех?
— Потому что это люди, которые пишут истории (в языке кекчи нет слова «журналист»). Когда они вернутся домой, то напишут, как гуркские стрелки истребили население целой деревни.
— Ну, а мы после дела обратно, через границу?
— Да, к полковнику — за денежками.
Валери продолжала притворяться спящей. Лже-гурки какое-то время спорили о том, стоит ли ее насиловать, и решили, что пока не надо. Сначала они доберутся до деревни, а там видно будет. Потом кто-то предложил идти на север, потому что до деревни час с лишним ходьбы, и тогда Валери решила, что пора просыпаться. Она замычала, потянулась, села и, вытаращив глаза, уставилась на окружавших ее мужчин.
— Господи боже! — воскликнула она.
Они смотрели на девушку. Потом один из них сказал на кекчи:
— Улыбайтесь ей, пусть она думает, что находится среди друзей.
Валери не без труда поднялась на ноги. Десять мужчин с приклеенными к физиономиям улыбками смотрели на нее. Оглядевшись, она спросила:
— Где я могу умываться?
— Чего она хочет? — спросил один солдат у другого.
— Жрать, наверное.
Валери жестами показала, что ей надо умыться.
— Ей нужен ручей.
— Девочка хочет сходить по-маленькому и умыть личико.
Трое или четверо вытянули руки, указывая куда-то за деревья на краю поляны.
— О, благодарю,— Валери повернулась, строго следя за тем, чтобы деланная улыбка прочно держалась на ее лице.
— Нет, с ней определенно надо позабавиться.
— Только когда придем в деревню.
Добравшись до деревьев, Валери обернулась и шутливо погрозила им пальцем.
— Чур, не подглядывать, — сказала она.
Секретная дорога
Вернону кусок не лез в горло. Он уныло поковырял вилкой еду и лишь взглянул на кофе. За другим столиком семеро журналистов неистово набивали желудки, а Скотти даже в шутку укусил за руку официантку. Она одарила его дежурной улыбкой и подошла к Вернону спросить, не нужно ли чего.
— Все в порядке, — ответил Верной. Он сидел за маленьким столиком в углу и смотрел на прожорливых репортеров, суетливость которых контрастно оттеняли спокойное море и безмятежное солнце.
Что же произойдет в деревне? Нет, лучше не задаваться этим вопросом и не знать ответа. Не знать, как связаны между собой многочисленные требования полковника. Поселения беженцев. Фотографии гурков. Беженцы удирают из Гватемалы, удирают от полковника и становятся недосягаемыми для него, поскольку их защищают международное право, британцы и гуркские дозоры. Беженцы доверчиво относятся к гуркам — этим низкорослым смуглым парням, приехавшим издалека, но очень похожим на латиноамериканцев. Британская разведка в этой части света работает превосходно в основном потому, что беженцы и другие индейцы рассказывают гуркам такие вещи, которых не рассказали бы белому англичанину (когда в 1979 году Гватемала начала прокладывать секретную дорогу в джунглях южного Белиза, именно индейцы рассказали об этом гуркам, а те неожиданной атакой сорвали строительство). Доверие к гуркам придает беженцам храбрости и в то же время злит правительство, которому служит полковник.
Наконец журналисты позавтракали и начали вставать. Верной положил в рот кусочек папайи, но прожевать не смог. Корреспонденты гуськом потянулись мимо. Тот из них, которого звали Томом, остановился.
— Через десять минут мы будем готовы, — сообщил он.
— М-м, — Верной кивнул, обсасывая папайю.
Человек в салоне самолета
Письмо гласило: «Хайрэм, ты уехал, негодник, а нам ничего не сказал. А мы тут получили телеграмму от Кэрби Гэлуэя, которую и прилагаем. Разумеется, мы ответили ему «да» и теперь летим в солнечную Флориду с кассетами. На этот раз все будет хорошо, уж ты поверь. Может, даже привезем сокровища майя, чтобы ты их сфотографировал. Вернемся в понедельник, так что ты сразу звони. Твои Алан и Джерри».
— Сухой «гибсон» со льдом, пожалуйста, — попросил Джерри.
— Джерри, — предостерегающе сказал Алан.
— Всего один.
— Кажется, у нас нет «гибсона», — сказала стюардесса. — Только «гордонз».
— Ладно, несите, — ответил Джерри и, отвернувшись, печально уставился в иллюминатор. Облака показались ему грязными.
— Сэр? — обратилась стюардесса к Алану.
— То же самое.
Стюардесса взглянула на куратора музея из Дулута.
— «Кровавую Мэри», — потребовал Уитмен Лемюэль.
Стюардесса принесла выпивку и ушла, получив наличными Лемюэль поднял свой бокал:
— За гибель наших врагов!
— О, да, да... — буркнул Джерри.
— За это стоит выпить, — сказал Алан и поморщился, сделав глоток. — Бр-р-р!
— Ладно, ладно, — рассудил Джерри. — Это все же лучше, чем ничего.
До чего же странный у них союз. Выяснив все недоразумения, они тут же поняли, что судьба дарит им прекрасную возможность. Судя по тому, что Лемюэль рассказал им о страшном Сент-Майкле, пленки выкрал не Кэрби. Поэтому можно смело действовать в соответствии с первоначальным планом. А что касается закона и морали, то Лемюэль убедил их купить краденое. Это в буквальном смысле слова их долг. Сокровищам надлежит попасть в руки людей, способных оценить и сохранить их. Такой расклад куда лучше и прибыльнее, чем шпионская игра по заданию Фарли. Но надо действовать осторожно. Они наверняка не знают всего, что происходит в Белизе. Поди догадайся обо всех подводных течениях и скрытых шестеренках.
Поэтому они и оставили записку Хайрэму. Если возникнут трения с законом, письмо и телеграмма помогут доказать, что Джерри и Алан не имели намерения действительно стать соучастниками контрабандистов. С другой стороны, если все пройдет хорошо, Лемюэль заберет у Гэлуэя первую партию груза, Алац и Джерри — вторую, а потом они втроем вернутся в Нью-Йорк и скажут Хайрэму, что Гэ-луэй так и не появился.
