Валерка был прижат спиной к гаражу, верзила крепко держал его своей клешнею за горло. Двое его подручных стояли по бокам, а Кокошин несколько в стороне. С уголка Валеркиных губ сочилась тонкая струйка крови.
Влетел я, конечно, с шумом, и все резко повернулись ко мне.
— А этот откуда? — выкрикнул верзила, свирепо глянув на Димку.
— Пусти его, — скомандовал я.
Верзила усмехнулся и поднял правую руку, которую я до тех пор не видел, потому что ко мне он стоял другим боком. У меня екнуло в груди. В руке у парня был красивый настоящий револьвер. Легкий щелчок заставил меня обернуться к другому из этих парней: это у него в ладони раскрылась выкидуха — складной нож.
— Ну, чувак, — медленно произнес верзила, — ты сам нарвался. Третий раз ты лезешь. Придется тебя мочить.
— Не надо, Длинный, — подал за меня голос Кокошин. — Оставь его, он никому не скажет.
— А я в этом не уверен, — холодным голосом возразил верзила. — Мне он не нравится. Хватит. И ты, Кока, заткнись, не то тоже свое получишь. Масик, Олег, разберитесь.
Последняя фраза предназначалась двоим подручным, которые уже стояли оба напротив меня, один с ножом. Нож в драке я увидел впервые, и выглядел он страшно. У меня мгновенно вылетело из башки все, чему учил меня Сема. Я только пятился от наступавших на меня парней в кожаных куртках и рыскал по сторонам глазами в поисках спасения. И вот я уперся спиной в стенку еще одного гаража, даже через одежду почувствовав ее металлический холод. Дальше отступать было некуда. Хотел я или нет, но мне пришлось встать в стойку. Я не сводил с этого чертова ножа глаз и готовился отбить выпад, но был ведь еще и второй противник. «Интересно, кто из них Масик?» — мелькнула у меня в голове совершенно дурацкая мысль.
— Стоять! — бешено завопил верзила, а я не понял, что произошло, только тот, что наступал на меня с ножом, вдруг полетел в сторону и врезался в гараж. Позднее до меня дошло, что это Димка, нарушив запрет Длинного, сорвался с места и сзади с левой ударил угрожавшего мне ножом парня в скулу, но тогда мне было не до этого. Воспользовавшись моментом, я тут же еще раз ударил потрясенного противника ногой в живот. Он скорчился у стены гаража. Второй бросился на меня, но он был без ножа, и его я не боялся. Очень быстро он улегся у бетонного забора.
— Стоять! — уже не орал, но шипел верзила. — Смерти захотели, гады?! Ну, кого из вас первого положить? Тебя? Тебя, Кока? Или этого?
Он поочередно направлял дуло револьвера то на меня, то на Димку, то на Валерку.
— Патронов на всех хватит.
Мы с Димкой остановились, и это дало возможность полностью оклематься всем нашим противникам — они снова были на ногах, и снова был нож.
— Кока, — очень жестко сказал Длинный Кокошину, — три шага назад и рожей к забору. Или ты будешь первым. Кокошин медленно начал пятиться.
— Займитесь этим, — скомандовал верзила своим подручным, — пока я нашего дружка на прицеле держу.
Двое опять стали приближаться ко мне с обеих сторон. Теперь Димка вряд ли мог мне чем-то помочь.
— Руки на голову!
И неожиданный гром выстрела заставил меня вздрогнуть и вжаться в стенку спиной.
— Всем лежать! Стрелять буду!
И прежде чем я сообразил, в чем дело, чья-то могучая рука схватила меня за плечо и бросила лицом в истоптанную грязь.
Потом были еще ругань и крики. И кого-то ударили так, что он ойкнул и застонал. Но я ничего не видел, кроме грязи и растоптанного окурка, да еще один раз черный тупой носок форменного ботинка.
Потом нас подняли люди в милицейской форме и так с поднятыми руками всех затолкали в машину. Кому-то надели наручники. Мне нет. Но все это не имело большого значения, потому что я уже знал, что спасен.
Из милиции первым отпустили Валерку, сдали на руки родителям. А нас с Димкой забирали мой отец с его отчимом. На нашей машине приехали. Они нас ни о чем не спрашивали. Только молчали зло и сердито. И лицо у отца моего было такое же, как в том сне, что я видел накануне.
Димка на мои расспросы, когда мы с ним еще вдвоем в милиции сидели, ничего толком не отвечал. Только плакал сначала. И лишь когда я про Валерку спросил, за что они его убивать повели, сказал, размазывая слезы:
— Да никто его не убивал. На фиг нужно. Это Длинный — сволочь.
Большего я от него в тот день не добился.
И дома вечером со мной никто не разговаривал. Ни отец, ни мать. Все подробности этой кошмарной истории, которую я попытался распутать, я узнал лишь в следующие дни.
ЭПИЛОГ
Что-то мне рассказал отец, что-то Димка, кое-что я и сам понял. Первую информацию получил я от отца.
Он беседовал со мной на следующий вечер после случившегося, когда я вернулся из школы. Зашел ко мне в комнату, сел, как обычно, на диван и начал:
— Сань, ты понимаешь, что ты доигрался?
— Понимаю, — ответил я.
— А хоть догадываешься почему?
Я смолчал.
— Потому что лезешь не в свои дела, которые тебе по возрасту не положены, и взрослых не слушаешь. Меня, в частности.
— А что там было-то? — спросил я. — Что Димка-то натворил?
— У-у-у, — протянул отец, — ты, оказывается, даже в этом не разобрался. Ну-ка, давай рассказывай, как сам влип в историю.
Я рассказал ему все, как было. Отец меня выслушал.
— Ладно, — отец говорит, — теперь ты слушай, куда ты вляпался.
Димка твой в плохую компанию попал. Об этом ты и сам, конечно, догадываешься. Ты ведь знаешь, что он полгода в школу не ходил. Так вот, он все это время воровством промышлял. Вернее, воровали они в основном по воскресеньям на рынке у ДК имени Горбунова и обычно — лазерные диски для проигрывателей. Димка там, конечно, всего лишь пешка. Его дружки по двору втянули, те самые, что вас чуть не убили. Димка средь них самый младший. В этой воровской банде все было отлажено. Кто ворует, кто прикрывает, кто наворованное не реализацию сдает. Димка диски на рынке воровал. С прикрытием, конечно, кто-то из его дружков продавца отвлекал. Наворовать они успели столько, что на свою долю Димка себе дорогих игрушек накупил и даже игровую компьютерную приставку. Родителям же наврал, что ему все это друзья на день рождения подарили. Мог бы он накупить себе добра и больше, да родителей боялся. Особенно отчима. Он-то первым и заподозрил, что дело неладно, когда выяснилось, что Димка полгода в школу не ходит. Только методы у него неправильные. Он с Димкой слишком жестко обошелся, так жестко, что тот из дома убежал, прихватив с собой наворованные за выходные всей бандой диски и часть выручки, которая в тот день волею судеб оказалась у него дома. Хотел отдать все это одному из банды или группировки, как тебе больше нравится. Он живет на Большой Грузинской, не волнуйся, это не Валерка. Приехал к тому домой, а его нет. Димке некуда больше было идти, он шлялся по зоопарку, остался там после закрытия, уснул на лавочке, а проснулся уж без сумки, без дисков и без выручки.
А друзья ему этого и не простили. Давай, говорят, долг возвращай. Да еще Сережа, отчим его, дров наломал. Выведал, в чем дело у самого же Димки, и поехал на Горбушку разбираться. Надавал так кому-то по шее, кому-то пригрозил. Только после этого на Димку стали глядеть, как на доносчика, и путь на Горбушку был для него закрыт. Но долг вернуть требовали и в конце концов поставили конкретный срок. Если к нему не отдаст — все.
— Что «все»? — спросил я.
— Кто его знает, что бы они ему сделали, — ответил отец. — Могло случиться и самое худшее.
— А Валерка-то тут при чем? — спросил я то, что меня больше всего интересовало.
— А у Валерки-то эта сумка и оказалась с дисками. Ты сам на него навел этих маленьких сволочей, рассказав Димке о фотографии. Вот и пришли они за своим добром.
Кокошина я сволочью не считаю, — поправился папа. — Он просто совсем потерялся, ему деваться было некуда. В конце-то концов он сделал правильный выбор.
И Валерка, конечно, хорош гусь, но он уже свое получил. Еще родители добавят.
— А что с этими будет? — спросил я у отца, и он понял, кого я имею в виду.
— С ними милиция разбираться будет. Может, в колонию попадут, может, нет. Они все несовершеннолетние. Кокошина мы пока отстояли.
Тут отца позвали к телефону, звонил Димкин отчим, дядя Сережа. Но я уже и сам об остальном догадался: что за рок мы у Валерки слушали, и откуда у него в коробке с диском Димкина фотография, и откуда у него деньги на шоколадки, цветы да пепси, и почему Валерка мне врал. И все-таки кое-что оставалось мне непонятным и после этого. То, чего и отец не мог объяснить. А уж главная, вернее, изначальная моя задачка — кто запустил собак в вольер к кенгуру — мало того, что отошла на второй план, но и никак не решалась в свете всех этих фактов.
— А знаешь, кто вас, дураков, спас? — спросил меня напоследок отец, когда вернулся в комнату после телефонного разговора.
