Однако ничего такого в реальности не наблюдалось.
- Может быть, она к бару пошла? И сейчас там за бокалом «Маргариты» отдыхает? - предположил Тигренок.
- Ara, нашел тоже дуру. Да она опытная и хитрая тварь! Знает, что такое «сникерс». А раз знает, что такое «сникерс», и особенно знает, где его купить, значит, после кражи в бар не сунется ни за какие коврижки!
Как будто единственную бабу в Зоне можно с кемто «спутать» или «принять за другую».
В бар она не сунется. А куда сунется? Непонятно.
Вот если бы у меня было обоняние, как у собаки…
И стоило мне подумать про собаку, как я заметил перед собой, прямо на тропинке, ведущей к поляне с родничком, чернобыльского кобеля. Выродка, мутанта, исчадие местного некробиотического ада.
Пес стоял на своих четырех лапах довольно твердо, хотя сами эти лапы были тощими, мосластыми, похожими скорее на бамбуковые палки, чем на ноги физически полноценного животного.
Серочерная шерсть зверя была словно побита молью. Тут и там его тусклую шкуру украшали длинные бурые шрамы.
Уши слепого пса были прижаты к голове. Глаза его были почти намертво залеплены желтыми восковыми веками.
Хвост совершал медленные колебательные движения, в которых было чтото гипнотизирующее. Я был уверен, Тигренок смотрит на нашего незваного гостя, отвесив нижнюю челюсть. Редкой мерзости экземпляр.
Через несколько мгновений между мной и Псом завязался такой вот телепатический диалог.
- Чего ты хочешь, человек? - спросил меня Пес.
Я явственно услышал этот вопрос внутри своей черепной коробки. Но в отличие от предыдущих разов не испытал приступа паники по этому поводу (может, общение с Лидочкой Ротовой подействовало?). Я даже закрыл глаза - чтобы визуальная картинка не мешала концентрироваться на получаемой информации.
- Я хочу найти женщину, которая была здесь. Это ее вещь. - Я растянул на двух пальцах розовую резинку, которую нашел Тигренок.
- Это просто, человек, - сказал Пес.
- А чего хочешь ты?
- Я хочу твоей воды. - Пес повернул морду туда, где журчала вода. Его ноздри жадно втянули воздух.
- Это вода не моя, - честно признался я. - Это вода общая.
- Пока ты и молодой из твоей стаи здесь, я не могу напиться, - сказал Пес. - А мне очень хочется пить!
- Я могу разрешить тебе напиться, - слукавил я.
Уж такая у нас, людей, натура - все время выгадывать и лукавить, пытаясь обернуть ситуацию в свою пользу. - И сказать молодому, чтобы он разрешил тебе тоже.
- Я буду благодарен тебе, - сказал простодушный Пес.
- Но одной благодарности мне будет мало!
- Ты хочешь, чтобы я помог тебе найти ту женщину?
- Да, я этого хочу. Я разрешу тебе напиться. Прямо сейчас. А ты поможешь мне найти женщину.
- Я помогу, - пообещал Пес.
Я открыл глаза и посмотрел на Тигренка, как мне показалось, ободряюще. Но со стороны, как видно, взгляд мой ободряющим вовсе не выглядел. А выглядел ошалелым и полубезумным.
- Что с вами случилось, Владимир Сергеич? - спросил Тигренок.
- Да так, недавняя контузия. В воронке побывал…
Голова болит иногда. Вроде как мигрень или чтото такое.
- А обезболивающие? Если что, у меня с собой есть кетанов…
- Ни к чему это. Ни к чему. - Я потер виски пальцами.
- Я, собственно, чего хотелто, - после сочувствующей паузы сказал Тигренок. - Вон там, в кустах… видите? Пес чернобыльский стоит… Страшный такой.
И, похоже, голодный.
Пес был действительно страшен, как слово на букву «п», прекрасно рифмующееся со словом «конец».
- И ну? - не понял я.
- Может, пристрелить его? Или что? - предложил Тигренок.
- Чтото ты, друг мой, разборзелся не на шутку.
Пристрелить! Чего ж его стрелять, если он нам воровку нашу найти поможет!
- Он? Поможет? Шутите, что ли?
- Ни полраза не шучу. Вот сейчас попьет, понюхает эту резинку для волос - и будет нашим проводником. Так что не мешай животному своими агрессивными мыслями. Он ведь все чувствует телепатически. И вообще, если хочешь знать, поумнее многих людей.
Тигренок смотрел на меня, как дети смотрят на фокусников - со смесью жгучего любопытства, страха и нетерпения. Мол, совсем не понятно, как ты это делаешь, дяденька, но побыстрее новый фокус показывай, мочи нет терпеть!
- Пропустим его. Пусть попьет.
Мы сошли с тропы. Тигренок даже немного развел руки в жесте интернационального примирения. Что было псу до лампочки, я полагаю…Пес пил долго и вдумчиво, пока обрюзгший и слегка обвисший живот, покрытый свалявшейся шерстью песочного цвета, не сделался похож на бурдюк.
А затем он встал в двух метрах впереди нас и, бросив царственный взгляд через плечо, пошел, медленно ступая.
«Она далеко. Будьте терпеливы. Идите за мной», - услышал я.
- Пойдем. Труба зовет, - бросил я Тигренку, надевая рюкзак.
Ходить за чернобыльскими псами по Зоне - не самое простое занятие.
Начать с того, что слепой пес - он здесь абориген.
А мы, даже самые профессиональные из нас, - все одно чайники, как нас ни назови.
Пес соображает быстро - где повернуть, где обойти, а где, наоборот, ломануть напрямик. Настолько быстро, что я даже не уверен, что дело в соображении.
У пса, показалось мне, в мозг встроена антенна, через которую Господь Бог транслирует ему оптимальный маршрут…
Два раза тварь обминула гравиконцентраты в какихто сантиметрах от границ зоны захвата.
Трижды мы едва не вляпались в птичью карусель, неверно истолковав маневр четвероногого мутанта.
Один раз Тигренок едва не угодил в зыбь…
К счастью, достаточно быстро Пес понял, что нам трудно держать заданный им темп, и чуток сбавил скорость.
В общем, мы счастливо миновали ельник, примыкающий к Грибному Лесу, пересекли Черный Ручей и даже прошли через Пустыню - так назывался неприглядный и страшно богатый на аномалии пустырь, где не росло ничего, даже травы.
Мы настигли воровку уже затемно, возле Сторожки. Так называли мы, сталкеры, одинокую хатумазанку, которая стояла на границе смешанного леса, начинавшегося сразу за Пустыней.
Хата была окружена садиком. Садик - забором из неокрашенных жердей. И если бы только стекла в строении не были выбиты, если бы не дышали такой первозданной жутью оконные проемы, взятые в аккуратные лазоревоголубые переплеты и заколоченные изнутри почерневшими от времени листами фанеры, ее можно было бы принять за вполне жилой домишко какойнибудь хлопотливой старушенции по имени Матвеевна или Ильинична.
Да… А вон в том сарайчике у Матвеевны перетаптывается, ожидая дойки, вредная серая коза с желтыми глазами. А в том амбаре имеется погреб, набитый картошкой, луком и «консервацией»…
- Твоя женщина там. Внутри этого человеческого дома. Она уже спит. Я выполнил обещание. Мне пора, - сказал Пес, поворачивая к нам с Тигренком свою облезлую, в розовых язвах слепую морду.
- Спасибо тебе, Пес. И прощай! - мысленно ответил ему я.
Проводив тварь задумчивыми взглядами, мы с Тигренком заковыляли с возвышенности к Сторожке.
Воровка, значит, спит… Нам обоим тоже хотелось спать! Еще и как!
Увы, судьба не предоставляла нам такой возможности.
Я взял под прицел входную дверь Сторожки, направил на крыльцо луч своего мощного «Гелиоса Люкса» и сказал как можно более громко.
- Девушка! Уважаемая девушка незнаюкаквасзвать! Мы - те самые идиоты, у которых вы сегодня ночью украли контейнер с хабаром. Это было в Грибном Лесу. Мы выследили вас и настоятельно требуем, чтобы вы добровольно отдали нам украденное. В противном случае мы будем вынуждены применить силу!
Возможно даже, я отстрелю вам ползадницы!
Повисла пауза.
В доме было тихо и совершенно темно.
«А вдруг Пес ошибся? И никакой воровки там нету?» - Девушка! - продолжал прессовать гипотетическую незнакомку я. - Нас двое, а вы одна. Один раз вы смогли обвести нас вокруг пальца. Но во второй раз проделать этот фокус вам не удастся! Кстати, мы даже не настаиваем на том, чтобы вы вышли к нам лично.
Нас устроит, если вы выбросите из двери рюкзак, который позаимствовали у нас, и два наших контейнера для хабара. Один - с артефактом «подсолнух». Другой - с «кварцевыми ножницами».
С теми или иными вариациями я продолжал зачитывать такие вот читки в течение десяти минут. У меня даже в горле начало першить с непривычки. И когда мое терпение уже почти истощилось, когда я уже решился вломиться в дом, предварительно высадив ногой хлипкую дверь, на пороге Сторожки появилась она, женщинасталкер.
Что ж, несмотря на изможденный вид, несмотря на замызганное камуфло, она была красива.
Отменно сложенная, с нежным, узким лицом, она была похожа на… античную богиню, зачемто одевшуюся в современную нам одежду. Ее густые черные кудри струились по ее плечам, одновременно сообщая и о неугомонном нраве, и об отменном здоровье девушки. На вид ей было никак не больше восемнадцати.
