К тому же мне и вправду надо очистить голову и перестать думать о Даше, Ксюше и болоте, в которое я сам себя загнал.
Центр вечером воскресенья не так уж многолюден. После ужина мы бредем по проспекту, Настька болтает о своем, фигурно-женском. Кто у кого шил платье, кто есть конкурент на будущем этапе, кто победит на чемпионате в декабре и как на следующий год ей нужно обязательно выйти во взрослые.
— Вов, ты меня хоть слушаешь?
— Да, ледышка, я тебя слушаю. На следующий год будем думать, что с тобой делать и как продвигать.
— В инсте обосрали мой костюм, — дует губы сестра. — Сказали, я в нем как корова с панели.
Я морщусь. Настька — красивая, компонентная и талантливая спортсменка, но, будь моя воля, я бы давно уже прекратил ее занятия, пусть и с сожалением об утраченных возможностях. Пиар-агент, которого я нанял, ежедневно вычищает из сети тонны хейта и мерзостей. Молоденьких девчонок, пятнадцатилеток, которые борются за медали, под микроскопом рассматривают и обсуждают, не стесняясь в выражениях.
Мне хочется спрятать Настьку от этого мира потреблядства, где всем кажется, будто спортсмены обязаны развлекать публику, будто можно просто так написать в личку несовершеннолетней девчонке, что она бездарная корова и ее потолок — одиннадцатое место из десяти.
Но это часть жизни, часть спорта, и с этим приходится мириться.
— А можно мне на следующий год лезвия вилсоновские?
— Можно, если все будет нормально.
— А костюм от Сатоми?
— Сестреныш, не наглей. Давай ты сначала выйдешь во взрослые, что-нибудь там займешь, а потом и костюм получишь, и лезвия, и даже личную заливочную машину, будешь на ней ездить и соперниц давить.
Настька смеется, прыгает вокруг меня, картинно размахивая руками — движения из ее программы. А я, пожалуй, давно не был таким расслабленным и спокойным. Вечер уже холодный, совсем скоро нагрянет зима. Но листья еще желтые, и в лучах заката центр очень красивый. Дома ждет Машка, сегодня я обещал смотреть с ней «Гарри Поттера» в третий раз. Точнее, она будет смотреть, я — сидеть рядом и работать, и все будет нормально.
— Это что, Ксюха? — вдруг хмыкает Настя.
Я смотрю туда, куда показывает сестра, и чувствую, как из-под ног уходит земля. Да, это бывшая. С каким-то мужиком, бредет по улице, что-то ему активно рассказывает. Они направляются прямо к небольшой кофейне и заходят внутрь.
— У нее новый бойфренд? Ничего себе. Симпатичный. Кстати, почему она не заходит?
— Вот сейчас сама и спросишь, — говорю я, беру сестру за руку и быстро направляюсь к дверям кофейни.
Глава десятая
Ксюша
Я прошла, наверное, миллион шагов и если сейчас не упаду в кресло, то умру. И завтра на работу не выйду, останусь умирать от голода и отваливающихся ног. Когда, наконец, сажусь, блаженно улыбаюсь. И не надо мне никакого кофе, только сидеть в мягком кресле, вдыхать божественный аромат выпечки и наслаждаться восхищенным взглядом.
Олег — это не Владимир. Это другой мир, и я не могу сказать, что он хуже того, в котором я выросла. Здесь нет личных водителей, пафосных дорогих ресторанов. Здесь вместо обеда — ролл с курицей и стаканчик смузи на ступеньках в парке. А вместо ужина кофе в крошечной уютной забегаловке из тех, где нужно самой подходить к кассе и делать заказ.
— Ты уверена, что не голодна? Как врач я категорически не одобряю такой режим питания.
— А как турист?
— М-м-м… как турист хочу вон тот бейгл с семгой.
— Да, я бы тоже не отказалась.
— Кофе?
— Латте. Или его врач в тебе тоже не разрешает?
— Его — разрешаю. А вот эспрессо бы рука не поднялась заказать.
Я смеюсь, когда он приносит на подносе латте, бейгл и тирамису для меня, а себе тот самый эспрессо.
— Что? Что ты улыбаешься? — спрашивает Олег. — Имею право. Между прочим кофе — топливо для врача.
Да, это не Владимир. Вряд ли от него хоть кто-то вообще дожидался такого заинтересованного взгляда. Вряд ли он носил кому-то кофе и катал на колесе обозрения в парке.
И все же мне немного неловко. Вчера я была с другим мужчиной, спала с ним, а сегодня гуляю по городу с Олегом, и ведь он наверняка надеется на что-то большее, а я даже не знаю, как объяснить, почему он мне нравится, но быть рядом я вряд ли смогу… на данный момент. В таком не признаешься.
— Ты в порядке? Не вкусно? Давай пойдем куда-нибудь еще?
— Нет, я… о, господи!
Я готова вжаться в кресло, сползти под стол и там умереть от страха, потому что в кофейню входит Владимир. За ним Настька — сестра, за год, что мы не виделись, она стала совсем тростинкой, готовится к соревнованиям. На экране — а я все еще смотрю каждый ее выход на лед — она не такая хрупкая.
Это небольшая кофейня, здесь негде прятаться, к тому же бывший мгновенно меня замечает и направляется прямо к нам.
— Ну, все… сейчас начнется. Олег… я заранее извиняюсь, правда.
— Доброго вечера, — с кривой усмешкой здоровается Никольский. — Какая неожиданная встреча. Не знал, что у тебя выходной. Представишь приятеля?
Спокойно… не будет же он устраивать скандал при родной сестре. Настасью Володя любит всей душой, это единственный человек на всем свете, за которого он порвет любого. Ну, может, еще есть Машка. Мне, по крайней мере, хочется верить в это.
— Это Олег, мой друг. Олег, это Владимир…
— Муж. — Никольский жмет ему руку.
— Бывший муж, — с мягкой улыбкой поправляет его Олег.
— А вы?
— А я врач. Нынешний, вашими стараниями.
Бывший зеленеет, я закрываю ладонью глаза и мечтаю провалиться сквозь землю и никогда больше не появляться в этом городе. К счастью, неловкую и довольно напряженную паузу разбивает Настя.
— Ксюха! — Она подсаживается за столик. — Ты чего не приходишь?
— Прости, солнышко, работы много, дел всяких. Но я трансу с этапа смотрела, поздравляю, красотка невозможная!
Настасья краснеет от удовольствия, а я в ответ на вопросительный взгляд Олега поясняю:
— Настя — фигуристка, юниорка. Победила на этапе гран-при, через несколько недель будет еще один. Очень круто катается.
— Как здорово. Настя, поздравляю, очень красивый вид спорта. Моя мама любит…
— Вы живете с мамой? — ласково интересуется бывший.
Я не выдерживаю и под столом пинаю его ногу.
— Нет, я живу один. Хотя в последнее время подумываю о семье.
— На зарплату врача не пошикуешь.
— Именно поэтому я и присматриваю работу в Москве. И платят больше, и жизнь, знаете ли, совсем другая.
Я поражаюсь тому, как Владимир умеет резко обрывать разговор. Кажется, последнее слово за Олегом — но вот бывший встает и бросает мне.
— Пошли, покурим.
— Я не курю.
— Значит, подышишь свежим воздухом.
— И вы не курите, — сообщает ему Олег. — Для сердца очень вредно.
— Учту.
Я умоляюще смотрю на Настю, которая сидит с открытым ртом, переводя взгляд с брата на меня и обратно. К счастью, сестричка у бывшего смышленая: она быстро поворачивается к Олегу и начинает щебетать:
— Ой, а вот вы доктор, а скажите пожалуйста, почему все-таки мельдоний внесли…
Я вслед за Володей иду к выходу и оказываюсь на уютной почти безлюдной улочке. Да как мы вообще здесь встретиться умудрились? Я что, проклята?!
— Вишня, ты ничего не хочешь мне сказать?
— Мы в разводе.
— И что? — усмехается Никольский. — Это повод не поздравлять меня с днем рождения?
— А… я забыла…
Я замираю, потому что в голове диссонанс. Выходя на улицу я готовилась к борьбе, а не упреку в забытом дне рождения. Хотя, если подумать, чего он хотел? Смски «желаю счастья, здоровья, Пух»? Подарка? Могу сделать скидку на американо по карточке сотрудника.
— Интересный какой ты подарок мне приготовила. И что же это за хрен?
— Я тебе все сказала. Это Олег, он врач, мы познакомились, когда лежала в больнице. А в нее я угодила после того, как ты меня бросил валяться на улице без сознания. Видишь? Кто-то подобрал!
