— Дон, почему ты это сделал?
— Чтобы соблазнить тебя, ведьма.
— Я серьезно.
— Я дарил тебе цветы, воздушные шарики, колокольчики, фарфоровых кукол и шоколад.
Ты не хотела со мной разговаривать. Тогда я задумался — а что может сделать тебя по-настоящему счастливой?
— Ты оказался прав. Только это. Я не знаю, как тебя благодарить.
— Ты уже отблагодарила. Все это время я мечтал увидеть тебя счастливой и радостной. Моя мечта сбылась.
Она посмотрела на него. Голод и тоска в зеленых глазах. Грусть и мудрость в синих. Мужчина умеет терпеть боль. Женщина может пережить почти все. Только как пережить разлуку? Особенно если ты рядом, ты совсем близко, даже руки протягивать не надо… Как отказаться от того, что дорого? Как мне разлюбить тебя, ирландец?
Он посмотрел на нее. Он все понимал. В этом и беда. Если не понимать — можно просто схватить, прижать, поднять, отнести и любить. Всю ночь, всю жизнь. Но ты все понимаешь, мужчина. Ты знаешь ее боль. И поэтому ты стиснешь зубы и улыбнешься ей грустно и ласково. Скажешь;
— Спокойной ночи, малыш. Спи, и пусть тебе снятся цветы и бабочки. Никаких мышей, шорохов и ужасов. Только счастье.
— Да. Спокойной ночи.
Она ушла к себе в комнату и легла на постель. Полежала. Подумала. Села.
Нельзя делать то, от чего тебе плохо. Нельзя грызть на завтрак мышьяк и запивать его цианистым калием — от этого можно заболеть.
Она знает, что нужно. И она взрослая. Она имеет право.
Морин выскользнула из комнаты, тенью мелькнула в темноте, а через минуту уже стояла на пороге комнаты Дона.
10
— Ты?
— Я.
— Что-то случилось?
— Да. Случилось. Я хочу быть с тобой.
Он просто откинул покрывало, и Морин скользнула в постель. Прижалась к Дону, чувствуя невыразимое облегчение и счастье, словно воссоединились разорванные половинки ее души.
— Дон, только не думай, что это из-за Джеки.
— А я и не думаю. Только скажи тогда, почему?
— Потому что я хочу тебя. Потому что ты мне нужен. Потому что я тоскую без тебя. Потому что я тебя… все, не хочу говорить об этом. Люби меня, Дон. Пожалуйста.
Его не надо было уговаривать. Слишком долго он ждал. И вскоре тело Морин уже пело в руках Дона, и дыхание их смешалось, стало единым, а потом и сами они стали одним существом, прекрасным, сильным и свободным.
Потолок спальни стал небом, бескрайним небом, и звезды отразили счастливый стон женщины и тихий смех мужчины.
Это был чудесный уик-энд. Джеки влюбился в Дона навеки. Они вместе строили дом, ходили на рыбалку, играли в индейцев, а под вечер жарили на костре цыплят и пекли картошку. Дед Джон приехал к ним в гости на все воскресенье, и Морин с радостью смотрела на помолодевшее и оживленное лицо старика.
А потом Дон отвез Келли и Джеки в аэропорт. Удивительно, как сразу стало тихо в доме.
Вернувшийся Дон был задумчив. Прошло не меньше четверти часа, прежде чем он заговорил с Морин, тоже притихшей и опечаленной.
— Отличный пацан. Ты так о нем и рассказывала.
— Да. Мне повезло.
— Почему повезло? Ты просто хорошая мать.
— Спасибо. Я старалась.
— Как твои занятия? Я не слишком отвлек тебя от них?
— О нет. Кстати, пора за книжки.
— Отлично. А чуть позже я принесу тебе вина и соблазню тебя, идет?
Морин рассмеялась.
— Идет. Только не забудь.
Через пару дней позвонила Лусия. Морин разговаривала с ней в гостиной, одновременно изучая свое отражение в зеркале. Странно, неужели для того, чтобы хорошо выглядеть, нужно обязательно влюбиться? Из зеркала на Морин смотрела черноволосая, зеленоглазая хохотушка, нежные губы то и дело улыбались, на щеках играл румянец. Исчезло вечно затравленное выражение, разгладились морщинки, не было больше черных полукружий под глазами. Неужели развратница Лу права?
— Я не слышала тебя тысячу лет, Лу, подружка! Куда ты пропала?
— Я уезжала со своим парнем прожигать жизнь. Помнишь те тряпки? Я решила, что их стоит обкатать, так сказать. Плюнула на больницу, взяла отпуск за свой счет и укатила.
— Молодец.
— А как ты?
— Я? Отлично. Лучше не бывает. Я последовала твоему совету. У меня есть мужчина.
— Bay! Ты это сделала! Класс! Я тобой горжусь. Это Дон О'Брайен?
— Ну да.
И она рассказала Лу про остров, про визит Джеки, про все, что случилось с ней за последнее время.
— Мори, это звучит, словно волшебная сказка. И что у нас в ближайших планах на будущее?
— Ничего. Он уезжает в начале октября. Все.
— Так. Ничего. Главное — не соверши какую-нибудь глупость.
— О чем ты?
— Ну, скажем, не вздумай бросить курсы. Помни о Джеки.
— Я помню. И курсы бросать не собираюсь.
— Не забеременей.
— Не забеременею.
— Не забудь успеть меня с ним познакомить.
— Вот это я еще обдумаю. Как твои планы насчет счастливого брака?
— Забудь, англичаночка. Совместный отдых на побережье прочищает мозги. Я решила порвать с ним.
— Лу, только не это!
— Почему это? Новые горизонты…
— Тогда я не буду знакомить тебя с Доном.
— Жадина. Мори?
— Да?
— Ты влюбилась.
Это не было вопросом, но Морин все равно ответила.
— Да.
Днем ей еще удавалось мыслить здраво и рассудительно, но ночью в объятиях Дона она забывала обо всем. Разум отключался, оставалось только море эмоций, разноцветное, душистое, праздничное… Морин сгорала в руках Дона, сгорала и возрождалась, словно легендарная птица.
Днем другая, разумная Морин Аттертон, искала квартиру. Что-нибудь недорогое и удобное. Для двоих. Для молодой женщины с маленьким сыном-школьником.
Буэнос-Айрес дорогой город. И очень бедный. Середины нет. Особняки — и хижины. Цветущие сады — и пыльные окраины. Шикарные лимузины — и босые дети, целый день играющие в футбол.
Дон хотел помочь ей деньгами, но Морин решительно и твердо отказалась.
— Я знал, что ты так скажешь.
— Тогда зачем предлагал?
— Чтобы начать этот разговор.
— Не начинай.
— Надо обсудить…
— Нечего обсуждать.
— Есть! Я хочу помочь и могу помочь. Это не плата и не подачка. Мы друзья, ты забыла?
— Мы не друзья. И о деньгах я не хочу говорить.
— Почему обязательно деньги? Я мог бы подыскать тебе небольшой домик, работу получше, другие курсы, полегче и получше…
— Дон, я ценю твое предложение и твое участие, но я не могу… не хочу.
— Почему, можешь объяснить?
— Хорошо. Потому, что я не хочу быть зависимой от тебя. И ни от кого другого. Я должна справляться сама. Должна вырастить сына. Сама!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
