Поппи одарила его презрительным взглядом:
– Что ты знаешь о любви?
– Я видел, как ведут себя влюбленные. А то, что я наблюдал сегодня утром, не имеет с этим ничего общего. Если бы вы действительно любили друг друга, никакая сила не помешала бы вам выйти из церкви вместе.
– Ты бы не допустил этого! – возмущенно парировала она.
– Верно. Но я уважал бы вас больше, если бы вы хотя бы попытались.
– Ни один из нас не дал бы и ломаного гроша за твое уважение.
Тот факт, что она говорит о себе и Майкле как о «нас», заставило Гарри помрачнеть.
– Что бы ты ни чувствовала к Бейнингу, теперь ты моя жена. А он женится на какой-нибудь наследнице с голубой кровью, как ему и следовало сделать с самого начала. А теперь давай решим, как нам жить дальше.
– Я предпочла бы чисто формальный брак.
– Я не виню тебя, – спокойно отозвался Гарри. – Однако брак не считается законным, пока мы не разделим брачное ложе. И, к несчастью, я никогда не оставляю ничего недоделанным.
Значит, он собирается настаивать на своих правах. Ничто не заставит его отказаться от того, что он желает. Глаза Поппи защипало, но она скорее бы умерла, чем расплакалась перед ним. Она бросила на него исполненный отвращения взгляд, а ее сердце гулко забилось, отзываясь пульсацией во всем теле.
– Я потрясена столь романтичным подходом к делу. Разумеется, мы выполним брачное соглашение. – Она принялась расстегивать золоченые пуговицы халата. Ее пальцы дрожали, дыхание застревало в горле. – Я прошу только об одном: чтобы все произошло быстро.
Одним гибким движением Гарри поднялся с постели, подошел к ней и накрыл ее дрожащие руки своей теплой ладонью.
– Поппи. – Он подождал, пока она поднимет на него глаза. В его взгляде мелькнуло веселье. – Ты заставляешь меня чувствовать себя насильником, – сказал он. – Должен сказать, что я никогда не навязывался женщинам. Достаточно простого отказа, чтобы остановить меня.
Он лжет, подсказывал ей инстинкт. Хотя... может, и нет. Проклятие, он играет с ней как кот с мышью.
– Это правда? – спросила она, чувствуя себе задетой.
Гарри одарил ее простодушным взглядом.
– Откажи мне – и узнаешь.
То, что такой бессовестный человек может быть таким красивым, служило лишним доказательством несправедливости жизни.
– Я не собираюсь отказывать тебе, – сказала она, оттолкнув его руку. – И не намерена развлекать тебя, устраивая мелодрамы и закатывая истерики. – Она продолжила расстегивать пуговицы своего халата. – Чем скорее мы с этим покончим, тем меньше я буду пребывать в неопределенности.
Гарри не заставил себя ждать. Он снял фрак и повесил его на спинку стула. Поппи уронила на пол свой халат и скинула комнатные туфли. Прохладный воздух проник под подол ее тонкой ночной рубашки и задержался в складках, леденя лодыжки. Охваченная безотчетной тревогой, она едва могла думать. Будущее, о котором она когда-то мечтала, ушло безвозвратно, а то, что ожидало ее с Гарри, было чревато бесконечными осложнениями. Скоро он познает ее, как не знал никто другой и никогда не узнает. Но это не будет похоже на замужество ее сестер. Это будут отношения, построенные на основании, далеком от любви и доверия.
В устах Уин описание супружеской близости выглядело весьма романтично и почти не касалось физических подробностей. Она посоветовала Поппи довериться мужу и расслабиться, проникнувшись мыслью, что интимная сторона брака является неотъемлемой частью любви. Ни одно из этих откровений не имело отношения к ситуации, в которой Поппи оказалась сейчас.
В комнате царила полная тишина. Поппи расстегнула ночную рубашку, стянула ее через голову и уронила на пол, пытаясь убедить себя, что это ничего для нее не значит. Затем подошла к постели и легла, укрывшись одеялом. Только после этого она посмотрела на Гарри.
Ее муж замер, поставив ногу на стул, чтобы развязать шнурок. Он уже снял жилет и рубашку, и на его обнаженной спине бугрились мускулы. Он смотрел на нее через плечо из-под полуопущенных ресниц. Его лицо раскраснелось, а рот был приоткрыт, словно он забыл, что собирался сказать. Испустив прерывистый вздох, он вернулся к своему занятию.
Он был хорошо сложен, но это не доставило Поппи удовольствия. Более того, она почувствовала раздражение. Она предпочла бы жирок на талии, узкие плечи – все, что угодно, что свидетельствовало бы не в его пользу. Но у его фигуры, худощавой и мускулистой, не было недостатков. Все еще одетый в брюки, Гарри подошел к постели. Несмотря на все старания казаться равнодушной, Поппи вцепилась пальцами в вышитые простыни.
Он протянул руку и прошелся кончиками пальцев по ее плечу, коснувшись крохотного шрама, оставленного когда-то шальным выстрелом.
– Несчастный случай? – спросил он слегка охрипшим голосом.
Поппи кивнула, не в силах говорить. Скоро он будет знать ее тело до мельчайших подробностей. Она сама дала ему это право. Он нашел еще три шрама на ее предплечье, поглаживая каждый из них, словно пытался облегчить боль в давно заживших ранах. Затем его рука переместилась на густую прядь, лежащую у нее на груди, и скользнула вниз, под одеяло.
Поппи ахнула, когда его большой палец прошелся по ее напрягшемуся соску, описывая круги и рассылая по всему ее телу язычки пламени. Ее колени непроизвольно согнулись, бедра слегка приподнялись, а все тело превратилось в сгусток ощущений. Свободной рукой он взял ее за подбородок и склонился, собираясь поцеловать, но Поппи отвернулась.
– Я тот самый мужчина, который целовал тебя на балконе, – сказал он. – И тебе понравилось.
Поппи едва могла говорить, почувствовав, как его рука обхватила ее грудь.
– А теперь не нравится. – Поцелуй значил для нее больше, чем просто физическое наслаждение. Это был дар любви, привязанности, по крайней мере симпатии, но она не испытывала к нему ни одного из этих чувств. Он может владеть ее телом, но не сердцем.
Гарри убрал руки и забрался в постель, вытянувшись рядом с ней. Поппи пришлось выпустить из пальцев край одеяла, когда он откинул его в сторону и прошелся взглядом по ее стройному телу. Ее бросило в жар, который еще больше усилился, когда он притянул ее к себе. Его грудь была твердой и теплой с порослью темных волосков, щекотавших ее грудь.
Поппи задрожала. Ощущение от близости полуобнаженного мужчины, от запаха его кожи было сильнее, чем мог вынести ее взбудораженный мозг. Он крепче прижал ее к себе, поглаживая по спине, пока дрожь не улеглась.
Его губы неспешно скользили по ее щеке, уху, шее, осыпая их легкими поцелуями, пока Поппи не ахнула и не попыталась отстраниться.
– Разве тебе это не нравится? – поинтересовался он.
– Нет, – заявила Поппи, упираясь ладонями в его грудь.
Он приподнялся, глядя на нее с ироническим блеском в глазах.
– Не хочешь признавать, что тебе нравятся мои ласки?
Поппи замотала головой.
Он обхватил ладонью ее лицо, поглаживая большим пальцем сомкнутые губы.
– Поппи, если во мне нет ничего иного, что привлекает тебя, дай мне хотя бы этот шанс.
– Не могу. Особенно когда я вспоминаю, что мне следовало заниматься этим с... ним. – При всем своем возмущении и обиде Поппи не смогла заставить себя произнести имя Майкла.
Это вызвало вполне ожидаемую реакцию. Он крепче сжал ее подбородок, яростно сверкнув глазами. Поппи ответила ему вызывающим взглядом, почти желая, чтобы он сделал что-нибудь ужасное, чтобы доказать, что заслуживает ее презрения.
Но, когда Гарри заговорил, его голос был предельно спокоен.
– В таком случае я изгоню его из твоих мыслей. – Он решительно отбросил в сторону одеяло, лишив ее всякой защиты. Поппи попыталась приподняться, но он прижал ее к постели. Приподняв ладонью ее грудь, он приник к соску губами, обводя его языком и покусывая чувствительную плоть. От этих дразнящих прикосновений Поппи затопила волна восторга. Она сжала руки в кулаки, пытаясь удержать их на месте. Но он был опытен и настойчив, а ее тело явно предпочитало следовать инстинктам, а не принципам.
