— Роксана говорила, — с небольшим раздражением ответил Барон. — Я имею ввиду, как ты это сделала?
— Не знаю, — Олетта как-то отрешённо смотрела перед собой. — Видимо это потому, что я дракон. А они… ну умеют дышать огнём.
Роксана и Кольгрима обернулись.
— Дракон? — нахмурилась Кольгрима.
— Да, такие сказочные создания, — Олетта подняла глаза на чернокнижницу и пожала плечами.
— Я знаю, кто такие драконы, — Кольгрима осадила лошадь, чтоб ехать рядом с Олеттой. — Но… здесь… ты?..
— Я сама не знала этого, до того… ну ты понимаешь…
Кольгрима с недоверием смотрела на Олетту.
— Так вот почему ты едешь к ведунье… — Кольгрима задумчиво провела пальцем по поводьям. — Чтоб она помогла тебе присоединиться к своим. Странно, что Господин не убил тебя, а просто отослал. Ты можешь быть прямой угрозой ему.
— Он считает, что так как не убил ни одного дракона и не развязывал войн, то ему нечего боятся гнева моих сородичей.
— Но он, как их раньше называли — лихо, а ты и такие как ты — драконы. Кто-нибудь однажды нападёт первым. И я бы на его месте не мешкала.
— Можешь убить меня, если считаешь угрозой своему господину, — слегка улыбнувшись, взглянула в глаза Кольгриме Олетта.
— Господин не давал мне таких указаний, к тому же не моя специализация, — парировала Кольгрима. — И потом… у меня нежная белая кожа, она может повредиться от того, что ты дыхнёшь на меня огнём.
Роксана впереди прыснула. Олетта тоже заулыбалась. А Кольгрима, довольная, что разрядила обстановку, поехала быстрее. Лишь Барон никак не отреагировал на шутку чернокнижницы. Его мысли блуждали гораздо дальше.
Он знал Господина дольше и лучше остальных. Под личиной чистого альтруизма господина всегда скрывалось что-то ещё… некое двойное дно.
ГЛАВА 38. Совет
Князь внимательно осматривал расстелившийся перед ним пейзаж. Кони воевод нетерпеливо переминались с ноги на ногу, пока их седоки послушно ждали распоряжения командира.
— Здесь мы примем бой, — указал он рукой на поле. — Наш правый фланг прикроет река. Так как мы будем на правом берегу, то атаковать нас с правого фланга будет невозможно.
Воеводы одобрительно загудели за его спиной.
— А не значит ли это, что вся конница орды обрушится на наш левый фланг? — задал вопрос один из воевод.
— Слева от нас лес, — князь кивнул, так как и этот ход он уже обдумал. — В нём скроются наши резервы. Слева поставим копьеносцев. Конница, попытавшись обойти нас с фланга, обязательно наткнётся на них, потеряет время, и мы ударим сзади конницей своей дружины.
Воевода кивнул, соглашаясь с верностью принятого решения.
— Конницу разделим: часть будет прикрывать фланг, чтобы скрыть наши намерения. Другая часть, после того, как мы перебьём конницу хана, ударит в тыл неприятелю.
— Выдержат ли наши пешие натиск их рабов? — задал вопрос уже другой воевода. — Хан приведёт большое войско.
— Должны, — коротко ответил князь.
— Вы не заручились поддержкой знахарки? — напрямую задал вопрос третий.
— Я решил, что мы не будем поднимать мёртвых, — кивнул князь.
— Выдержим ли мы?
— Должны… обязаны… кроме нас другой защиты у наших земель нет…
ГЛАВА 39. Продвижение орды
В походе Улюкай приблизил к себе Салмана. Ему нравился спокойный нрав последнего. Разговаривая с Салманом, Улюкай сам становился спокойнее и рассудительнее, а как раз этого ему и не хватало. Великий Хан дал распоряжение Улюкаю возглавить поход на север и поставил его во главе похода в первый раз, поэтому у вновь назначенного Хана кругом шла голова от этого разношёрстного и тяжело контролируемого войска. В бою они все безусловно были едины, но из-за низкой дисциплины в быту между ордынцами постоянно возникали стычки, иные слишком отбивались от похода, другие наоборот забегали вперёд.
Этим утром Улюкаю доставили слово о том, что один сотник со своими сродниками далеко отошёл от похода в поисках деревни, в которой можно было бы поживиться чем-нибудь. Деревенские узнав, что к ним идут ордынцы, не захотели делиться тем, что у них есть и дали отпор. Сотник вернулся со своим войском на следующий день, однако, в деревне уже никого не было. Со всеми пожитками деревенские ушли на остров посреди реки, на берегу которой располагалась их деревня. Лодок не было, и сотня попыталась переплыть реку на лошадях, но коварное течение реки снесло большинство ниже острова, далеко от берега. Те, кто всё же перебрались на остров, не вернулись, и не все те, кого снесло течением, смогли выбраться обратно, многие потеряли коней. От сотни осталось всего человек сорок пять и только десять из них имели скакунов.
Улюкай сидел весь красный. Гонец, доставивший сообщение, почёл за верное решение после доклада сразу покинуть шатёр. Предводитель орды обернулся к Салману.
— Что думаешь? — кивая в сторону выхода из шатра, сказал он.
— Ослы… — пожал плечами Салман.
— Теперь от меня ждут, что я должен отомстить этим землепашцам, — покачал головой Улюкай.
— При всём уважении… Хан…
— Я знаю, — отмахнулся Улюкай. — Этих трусов и на острове уже нет. Я только утоплю ещё больше лошадей, если попытаюсь их преследовать.
Салман молчал. Ответ лежал на поверхности, но это было бы неуважение говорить, когда Хан не спрашивал твоего совета.
— Я пошлю людей, — после некоторых раздумий подвёл итог Улюкай. — Пусть пожгут в округе поля и поищут схроны. В любом случае через три-четыре месяца начнутся холода, есть будет нечего, и землепашцы погибнут. Если нет — навестим их на обратном пути.
Салман кивнул.
— Но и для тебя у меня есть поручение, — продолжил Улюкай. — Ты возвратишься на свою стоянку и расскажешь всем об этом случае, не жалей желчи. Над ними должна смеяться вся орда. Пусть эта глупость станет их, а не моим позором.
ГЛАВА 40. Сон в дороге
Гвардейцы Вечного Господина, как тот и обещал, шли вместе с отрядом только до предгорья Плоских гор. На северо-западе Плоские горы выходили прямо к болотным землям. Через них около двух дней пути можно было выйти к лесам и полям северных племён.
Барон помнил эти места, он уже бывал в них не раз и повёл группу там, где болото было не так коварно — по большому кругу вокруг центра. Многие караваны, пытаясь сэкономить день, теряли повозки и людей в этих местах. На ночь Барон указал место, подходящее для разбития лагеря. После длинного перехода по неживой, холодной и мокрой пустоши, опасной на каждом шагу, Барон, Роксана, Кольгрима и Олетта очень устали, но всё же развели костёр. Поужинали слегка подогретым мясом, приготовленным ещё в замке, и легли спать.
Ночью Олетте снова снился сон про женщину с чёрными волосами. Они играли в прятки вокруг дома, находящегося глубоко в лесу, а потом, рядом с очагом, женщина сортировала травы, обматывая их в пучки, чтобы потом повесить сушиться на крюк, и наставляла Олетту.
— Тебя никто не должен видеть, — говорила она.
— Да, мама, — Олетта заворожено смотрела, как женщина ловко перебирает стебли и в мгновение ока из однородной травы формирует связку.
— Если ты увидишь незнакомца, сразу беги ко мне. Старайся, чтобы он тебя не увидел, но, если всё же увидит, не превращайся в ящерицу и не пытайся выдохнуть пламя. Веди себя как маленькая девочка, а не как ящерка, и мама всё решит. Главное беги скорее ко мне…
Олетта проснулась. Она лежала под тремя одеялами, но ей всё равно было прохладно. Она ещё не продрогла, но знала, что скорее всего занимается утро, а значит с каждой минутой будет ещё холоднее. Ей жутко не хотелось вылезать из-под одеяла, но она понимала, что заснуть ещё ей точно не удастся. Одевшись, она собрала вещи и достала свой короткий меч, который ей дал в дорогу Абдигааш с наказом продолжать занятия. Все ещё спали, и Олетта решила отойти к большому дереву, рядом со стоянкой, дабы потренироваться и согреться немного.
