В дальнейшем разработка теории идет в ожесточенной полемике с меньшевиками. В статье «Две тактики», опубликованной в шестом номере «Вперед» (февраль 1905 года), Ленин подвергает критике тезис меньшевистской «Искры» о том, что в России есть только две организованные политические силы: бюрократия и буржуазия. Ленин заявляет о рабочем движении, которое, по его словам, «у нас на глазах вырастает в народное восстание». Ленин призывает готовиться к восстанию, разъясняя при этом, какой именно смысл он вкладывает в понятия «подготовки, назначения и проведения вооруженного всенародного восстания». Он делает это от обратного, используя брошюру «Две диктатуры» своего старого оппонента Мартынова. Мысль Мартынова сводится к тому, что «только дворцовые перевороты и пронунциаменто могут быть заранее назначены и проведены с успехом по заранее заготовленному плану, и именно потому, что они не есть народные революции, т. е. перевороты в общественных отношениях, а только перетасовки в правящей клике. Социал-демократия всюду и всегда признавала, что народная революция не может быть заранее назначена, что она не изготовляется искусственно, а сама совершается»[181].
Контраргументация Ленина предельно проста: «Не может быть назначена народная революция, это справедливо… Но назначить восстание, если мы его действительно готовили и если народное восстание возможно, в силу совершившихся переворотов в общественных отношениях, вещь вполне осуществимая… Восстание может быть назначено, когда назначающие его пользуются влиянием среди массы и умеют правильно оценить момент»[182]. Иными словами, История подвержена вмешательству субъективных факторов, и в этом, по мнению Ленина, нет ничего, что противоречило бы постулатам классического марксизма. Отсюда один шаг до радикального вывода: Историей можно управлять, поскольку людьми можно манипулировать. Но Ленин (по крайней мере, в те годы) слишком сосредоточен на идее революции и радикального переустройства мира, чтобы обратить внимание на подобный вариант вывода из своей посылки. Позднее, скорее всего (и, особенно, после 1917 года), Ленин не мог не прийти к подобной мысли.
К мысли о неизбежности развития событий во всенародное вооруженное восстание Ленин возвращается снова и снова, из статьи в статью. Причем он не исключает два варианта такого развития — либо стихийный взрыв массового недовольства, вызванный неадекватной политикой самодержавия, либо подготовка и проведение восстания под руководством РСДРП, если для этого в стране возникнет благоприятная ситуация и пролетариат будет в состоянии поддержать такое восстание.
Весьма кстати для Ленина в № 85 газеты «Искра» появилась статья Парвуса, в которой тот подверг критике отсутствие четкой организации социал-демократического движения в России и выдвинул лозунг, призывающий «организовать революцию». Ленин откликнулся на призыв Парвуса статьей «Должны ли мы организовать революцию?», опубликованную в седьмом номере газеты «Вперед» в феврале 1905 года. «Организовать да организовать, твердит Парвус, точно он вдруг большевиком сделался», — дает Ленин волю своему сарказму. И поясняет, что призыв Парвуса «создать организацию, которая явилась бы связующим ферментом» лишь подтверждает правильность его, ленинской, идеи о необходимости существования организации профессиональных революционеров. Но все же данная статья интересна не этим, а тем, что Ленин впервые открыто заявляет в ней свое понимание роли социал-демократии в буржуазной революции — она ни в коем случае не должна уступать руководство революцией буржуазии, ибо «техника» революции неотделима от политики, следовательно — вопрос в том, кто кого использует для достижения своих целей.
В том же номере газеты опубликована и ленинская статья «О боевом соглашении для восстания», в которой Ленин, цитируя письмо-обращение Георгия Гапона к революционным партиям, полностью соглашается с его видением ближайших целей революции:
1) свержение самодержавия, 2) временное революционное правительство, 3) немедленная амнистия борцам за политическую и религиозную свободу… 4) немедленное вооружение народа, 5) немедленный созыв всероссийского учредительного собрания на основе всеобщего, равного, прямого и тайного избирательного права.
Таким образом, можно констатировать, что, создавая свою теорию политической революции, Ленин отталкивался от тех идей, которые уже были заявлены, которые витали в воздухе, которые отражали реальные настроения революционно настроенных кругов общества. Разумеется, сама по себе религиозная свобода Ленина (питавшего искреннее отвращение и к религии, и к ее служителям) вряд ли интересовала. Но как лозунг, на котором можно сплотить массы, такая идея Ленина вполне привлекала.
Однако все теоретические посылки Ленина упирались в необходимость существования революционной с.-д. рабочей партии, а за нее еще предстояло побороться. И Ленин с удвоенной энергией берется за подготовку и проведение третьего съезда РСДРП. В определенной мере на него сыграли обстоятельства. В феврале 1905 года на квартире писателя Леонида Андреева были арестованы почти все члены ЦК РСДРП, за исключением Л. Красина и А. Любимова. Леонид Красин, которому пришлось стать свидетелем событий Кровавого воскресенья 9 января, по его собственным словам, «был потрясен этой великой трагедией петербургского рабочего класса»[183].
Побывав после этого в Швейцарии и лично побеседовав с Плехановым, Аксельродом и Мартовым, он пришел к выводу о том, что позиция меньшевиков неадекватна ситуации в России («мы увидели действительный оппортунизм и гнилость занятой ими позиции»)[184]. После этого начинается его постепенное сближение с Лениным. Его мнение было достаточно авторитетным и для второго (оставшегося на свободе) члена ЦК — А. Любимова. В результате в марте 1905 года был подписан договор между ЦК и Бюро комитетов большинства об образовании Организационного комитета по созыву третьего съезда партии. В состав ОК вошли все члены БКБ и ЦК. В ответ на это Совет партии, состоявший исключительно из представителей «меньшинства», обвинил большевиков в том, что они совершают переворот и упраздняют тем самым партийный устав.
Ленин в неопубликованном тогда письме партийным комитетам, разъясняя свою позицию, выдвинул контраргументы: «Совет не пожелал исполнить волю партии и тем сам упразднил партийный Устав и поставил себя вне партии. При таком условии ОК обязан был созвать съезд независимо от Совета»[185]. Действительно, большинство российских комитетов в тот момент поддержало идею созыва нового съезда.
Непосредственно перед съездом Ленин публикует в газете «Вперед» несколько статей, которые в значительной степени раскрывают его видение происходящих в России процессов и логику его умозрительных построений предполагаемого развития событий. В частности, в статье «Социал-демократия и Временное революционное правительство» Ленин вновь возвращается к критике работы А. Мартынова «Две диктатуры», доказывая, что демократический переворот неизбежно будет поддержан большинством населения, на которое и должна опираться революционно-демократическая диктатура. Ясные очертания приобретает идея о революционно-демократической диктатуре пролетариата и крестьянства как первой фазе революции, ибо, как пишет Ленин, «сколько-нибудь прочной… может быть лишь революционная диктатура, опирающаяся на громадное большинство народа. Русский же пролетариат составляет сейчас меньшинство населения России. Стать громадным, подавляющим большинством он может лишь при соединении с массой полупролетариев, полухозяйчиков, т. е. с массой мелкобуржуазной и сельской бедноты». Как видим — никаких призывов к непосредственному захвату власти революционерами. Но при этом — убежденность в том, что вооруженное восстание практически неизбежно.
На чем основывалась эта убежденность? Ленин считал, что самодержавие никогда и не под каким видом добровольно не уступит своих позиций, а русская буржуазия предпочтет лучше договориться, сторговаться с царизмом, чем выступить под революционными лозунгами. В этой ситуации единственной силой, способной возглавить ан- тисамодержавные выступления пролетариата и мелкобуржуазных масс, является социал-демократия. И если основные вопросы (включая предоставление конституции) самодержавием решены не будут — революционный взрыв предрешен.
Стоит отметить, что в революционном потенциале русской буржуазии сомневался и Мартов. Он не исключал такого развития событий, при котором социал-демократам в виду политической инертности русской буржуазии надо будет самим брать власть. Но если в этом случае русская революция не найдет поддержки у европейского пролетариата и никакой социалистической революции в Западной Европе не произойдет, русскую революцию ждет судьба Парижской Коммуны. Мартов в то время оценивал ситуацию гораздо более реалистично, чем Ленин, но этот реализм мешал ему в его роли одного из вождей социал-демократии. Лидерам революции надо быть адекватным самым радикальным настроениям масс, надо, чтобы планка поставленной цели всегда была выше возможного. Только в этом случае массы могут ответить «взаимностью». И это интуитивно уловил Ленин.
