Глубоко в душе я знаю, что есть только один правильный путь. Я должна сделать всё, чтобы смерть Деза не была напрасной. Каким-то образом мне нужно проникнуть во дворец и закончить то, что он начал.
— Мы даже похоронить его не можем, — мой голос дрогнул на этих словах, я делаю несколько глубоких вдохов, чтобы взять себя в руки. Закрывая глаза, я представляю, как тянусь рукой, чтобы провести по его чёрным волосам. Колеблюсь. Я даже не могу заставить себя прикоснуться к нему. Я просто трусиха.
Все трое молчат и просто смотрят на меня с жалостью в глазах. Кроме Марго — в её взгляде, как мне кажется, читается презрение.
— Мы вообще-то тоже по нему скорбим, — её пронзительные глаза похожи на сапфиры в этом освещении.
Стараясь не обращать на них внимания, я наливаю себе стакан воды из металлического кувшина в углу. В моём желудке пусто, но я не могу заставить себя откусить немного хлеба.
— У нас есть два дня, — Эстебан окидывает взглядом комнату. — Столько готова нам дать бабуля, а потом надо будет возвращаться в Анжелес.
Мы вроде как один отряд, но между нами нет единства. Мы всего лишь горстка осколков, которые пытаются склеиться в один сосуд просто потому, что больше никуда не подходят. Это не причина держаться вместе.
— Будьте осторожны в пути, — добавляю после паузы. — Никому не доверяйте, даже нашим союзникам. Нигде не останавливайтесь, никуда не сворачивайте, пока не доберётесь до Анжелеса.
Саида хмурится.
— Ты серьёзно не собираешься с нами?
Мотаю головой. Это моя ноша, и я должна нести её в одиночку. Если мы будем группой, судья Мендес заподозрит, что что-то не так. План складывается в моей голове, один шаг за другим, что должно случиться, чтобы оказаться в нужном месте в нужное время. Судья Мендес — вот мой способ добраться до оружия и до Кастиана. Но Саида так просто не отстанет, надо дать ей причину.
— Вы же не думаете, что меня примут назад с распростёртыми объятьями? После всего, что я сделала? Вы сами это сказали, Марго, Эстебан… Меня с самого начала не должно было быть на этой миссии. Лучше бы я осталась перебирать мусор, где мне самое место.
Не знала, что Марго может выглядеть настолько угрюмо.
— Я не должна была так говорить. Извини.
— Всё кончено, — выпаливаю я. — Даже вы трое с трудом терпели меня в лучшие времена. А теперь, когда из-за меня…
— Это не твоя… — снова пытается возразить Саида.
— Не говори того, о чём не знаешь, — перебиваю я, не обращая внимания на выражение, промелькнувшее на её лице. Мои слова её явно задели. Я пристально смотрю ей в глаза, чтобы она не отводила взгляд. — Без Деза, мне не за чем с вами оставаться.
— Ты так не считаешь на самом деле, — не унимается Саида.
Марго скрещивает руки на груди, длинные пшеничные кудри спадают ей на спину.
— Нет, она именно так и считает.
— Ну да, — соглашается Эстебан, — со своим показным нытьём ты будешь обузой для нас всех.
Я сжимаю рукоять меча и уже делаю шаг к нему, как вдруг кто-то стучит в дверь.
Мы все подскакиваем на месте, становясь в боевые стойки. Высокая широкоплечая женщина приоткрывает дверь и просовывает голову. Её волосы спрятаны под платком, на чёрной коже следы муки.
— Ба? — Эстебан шагает к ней, на лице появляется облегчение.
— Мимо дома постоянно ходит дозор, — быстро сообщает бабушка Эстебана, заламывая руки. — Они арестовывают всех подряд, каждого, кто на волосок покажется из дома.
— Вы должны уйти, — говорю остальным. — Сейчас, пока ещё не поздно. Вам нельзя попадаться.
Саида сжимает мои плечи.
— Пожалуйста, Рен, не делай этого.
Я чувствую холод чужого проникновения в мой разум, словно кто-то подсматривает.
— Вон из моей головы, Эстебан!
— Прости, оно само, — бормочет он. — Вы все слишком громко думаете.
— Что ты задумала, Рен?
— Задумала покончить жизнь самоубийством, — отвечает Эстебан. — Ты не можешь всерьёз планировать вернуться во дворец в одиночку. Они будут готовы к контрнаступлению.
— Если я не попаду во дворец, они применят своё тайное оружие.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ты этого не знаешь, — перебивает Марго. — Нам надо подумать. И составить план.
— Да как хотите, — говорю я. — Стройте ваши собственные планы, но я-то знаю, как поступит Мендес. В конце концов, я одна из них.
Они все отводят глаза. Их смутило, что я сказала вслух то, о чём они все думали?
— Ладно. Представим, что ты сумела найти оружие, — раздражённо говорит Марго. — Как ты оттуда выберешься?
— Она и не собирается оттуда выбираться, — отвечает Саида.
Меня бесит, что в её голосе столько боли из-за меня, но это самый простой путь. Если я вернусь, Иллан прочитает в моих мыслях правду о том, что я натворила. Он увидит, как я уничтожила единственный шанс Деза на спасение. И они будут правы, обвинив во всём меня, осудив за преступление против всех нас. Если же я останусь, моя смерть послужит для всеобщего блага.
— Эстебан прав, я буду вам обузой. Есть только один способ для меня принести пользу шепчущим. Уходите, сейчас.
— Девочка права, — поддерживает бабушка Эстебана, нервно сминая свой фартук в узел. — Чистильщики с минуты на минуту будут здесь. Мой мальчик…
Она целует Эстебана в щёку — в этом жесте столько нежности, что я отвожу взгляд. Была ли так нежна ко мне моя мать? Конечно, была, но…
— Рен, — зовёт Саида.
— Сейчас лучшая возможность уйти. Не упустите шанс.
Наступает тишина, только где-то в углу течёт тонкая струйка воды. В конце концов, Саида кивает. Ничего не говоря, они подбираются к двери, их оружие тихонько звякает, когда они выходят. Я поднимаю глаза к низким балкам под потолком, пытаясь сдержать слёзы.
С глухим звуком дверь закрывается за ними, и опять становится тихо. В полной тишине у меня в груди всё сжимается. Кто бы мог подумать, что я так мне так сильно будет их не хватать, но никогда не признаюсь в этом вслух.
— Они ушли, — возвратившись, сообщает бабушка Эстебана, голосом, похожим на всплеск холодной воды. Саида и Марго называли её Лидией.
— Мы должны действовать быстро, — говорю я, выходя из секретной комнаты в складское помещение. На стене висит моток верёвки, и я его хватаю. — Вы должны меня связать. Скажите стражникам, что поймали на воровстве.
Лидия изучает меня своими карими глазами. На её лице много морщин, как у человека, который некогда часто смеялся. Теперь она не улыбается, лицо как каменная маска, взгляд опускается на верёвку в моих руках.
— Внучок рассказал мне про Деза, — тихо произносит она. — У тебя ещё есть выбор. Я знаю, каково это потерять любимого человека, но нельзя терять вместе с ним себя.
Я бы хотела сказать ей, что не потеряла его, что она совсем ничего не знает обо мне, но даже в таком настроении не хочу с ней спорить. Она приютила нас и накормила, проявила доброту, хотя не была обязана. Я смотрю на неё и думаю о своих бабушках и дедушках, которых никогда не видела. Они бы рискнули ради меня всем, зная о моём даре? Живы ли они ещё?
Лидия, похоже, не знает всей ситуации, так что я молча протягиваю к ней свои руки без перчаток. Теперь, когда иллюзия Марго сошла на нет, мои шрамы снова видны.
— Я потеряла себя задолго до того, как встретила Андреса.
— Робари, — в её голосе нет ни страха, ни гнева, только жалость. Она произносит «робари» так, словно это просто слово, а я просто девушка, и там, за пределами этого склада, ничего нет. — Моя мать частенько говорила, что одни одарены слишком сильно, в то время как другие — недостаточно.
Наша магия сейчас вообще не кажется даром, но я не говорю ей этого.
— Зачем вам всё это? Вы могли бы жить обычной жизнью.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я буду жить обычной жизнью, когда мой внук снова сможет быть рядом со мной. Может, я даже доживу до правнуков, — она проводит ладонью по моей щеке. — Возьми немного моей надежды, дитя.
Часть меня хочет отпрянуть от её прикосновения. Зная, что ждёт впереди, я не могу позволить себе размякнуть. Её глаза изучают моё лицо, возможно, в поисках слабости. Что-то, что заставит меня остаться. Но ничего такого нет. Вырвано с корнем. Она не может ничего сказать или сделать, чтобы я изменила своё решение, и она это понимает.
