– Прошу.
Ростислав весил девяносто шесть килограммов, а Илья – девяносто один.
– Всего каких-то пять килограммов! – запричитал он.
– Форму держать надо, – сказал ему капитан Прошкин.
Десантники перетащили планер на запускное устройство.
На переднее место забралась миниатюрная Джессика, затем туда же втиснулся Илья. На заднем сиденье разместился Ростислав.
Джефферсон спустил катапульту. Планер, набирая скорость, помчался в небесный простор.
– Илюха, не забывай, что у тебя на родине есть Снежана, – крикнул прапорщик Сазонов.
– Расскажите, Альгердас, кто такая Снежана?
– Девушка, моя невеста, – нехотя признался капитан, в душе проклиная длинный язык Ростислава.
– Она русская?
– Да… Из Вильнюса.
– Никогда там не была.
– Красивый город.
Планер не казался перегруженным. Подъемной силы, которую сообщал крыльям бриз, было вполне достаточно для набора высоты и стабильного полета.
Илья и Ростислав невольно залюбовались красотами, которые открывались сверху. Синий океан величаво раскинулся от горизонта до горизонта. Над его гладью парили птицы, время от времени стремительно ныряли в воду – ловили рыбу. Иногда, как будто серебряные капли, над гладью моря вспыхивали стайки летучих рыб.
– Смотри! – в удивлении воскликнул капитан Прошкин. – Что это?
– Черт его знает… Ракета выскочила из-под воды, – сказал Ростислав.
– Это кальмар! – разъяснила Джессика. – Кальмары тоже могут летать.
– Да неужели, – изумленно сказал Илья.
Планер летел над океаном минут двадцать. Его пассажиры с высоты птичьего полета наблюдали, как на воде, словно на синем шелку, уходя в дальние страны, белели пассажирские лайнеры, пыхтели черным дымом темные танкеры, качались из стороны в сторону рыболовные траулеры. Вдалеке Джессика заметила и показала российским десантникам семью кашалотов.
– Это к удаче, – сказала девушка. – Сейчас китобойный промысел под запретом. Хотя Япония время от времени пытается обойти его. Кашалотов в прошлом веке почти истребили. Но сейчас постепенно их популяция восстанавливается.
– Смешные зверюги, – прокомментировал Ростислав.
– А почему мы не возвращаемся к аэродрому? – спросил Прошкин. – Мы уже долго болтаемся в воздухе.
– Все хорошо, – ответила Джессика. – Солнце поднимается, разогревает побережье, направление бриза меняется. Сейчас он внизу будет дуть на остров, а вверху – с острова. И этот поток нас высоко поднимет.
Девушка ввела планер в вираж. Аппарат описал дугу и полетел назад.
– Отлично! Бриз есть! Летим на крышу земли! – бодрым звонким голоском прокричала девушка.
Планер начал подниматься все круче и круче. Зеленый остров удалялся.
– Первым прыгаете вы, – сказала Джессика Ростиславу.
– Я вас одних с этим монстром не оставлю, – начал было шутить Сазонов.
– Да брось ты. Давай, пошел, – оборвал прапорщика Илья.
Ростислав приподнялся. Ветер бил в лицо, в грудь, нужно было прикладывать усилия, чтобы встать, перелезть за борт.
– Ну все, я пошел!
Ростислав соскользнул вниз. Джессика и Илья провели его взглядом. Крыло-парашют благополучно раскрылся над прапорщиком.
– Теперь вы.
Прошкину высвободиться из-под Джессики было непросто. Хоть девушка была миниатюрная, ускорение полета увеличило ее вес. Наконец Илья встал, держась руками за борта кабины, подтянулся, затем сел на фюзеляж.
– До встречи на земле! – крикнул он и, так же, как Ростислав, соскользнул за борт.
Основной парашют капитана Прошкина раскрылся без проблем. И Ростислав, и Илья безукоризненно справились со своим заданием. Оба попали в квадрат с крестом – сказался опыт и боевая подготовка. Джессика играючи посадила планер на летное поле. Затем десантники и их новые друзья сделали перекусон. Прямо на летном поле стали готовить барбекю.
После этого непродолжительного отдыха группа отрабатывала способ эвакуации. Планер снижался над летным полем, с него пилот – вначале это был Джефферсон, а затем Джессика – сбрасывали эластичный шнур с перекладиной и карабином. Нужно было успеть за него ухватиться, когда он волочился по земле. Десантники живой гроздью цеплялись за перекладину, застегивали металлические карабины, и планер тащил их вверх.
– Троих поднимаем, – подытожил Джефферсон. – Но нам же надо четверых. Сейчас я присоединюсь к вам, а Джессика будет в планере. Это опасно, если его потянет вниз – сразу же соскакиваем!
Четверых планер мог тащить только на хорошей скорости при упругом ветре.
– Все ясно, – сказал Джефферсон после очередной попытки. – Рисковать с одним планером не будем. Придется посылать два.
– Я тоже так думаю, – согласился Батяня. – Мы перегружаем аппарат.
В это время на летное поле въехал «Лексус» Анджелины. Она лихо подкатила и резко остановила внедорожник. Шустро выскочила из машины.
– Ну как? Все получается? – вместо приветствия спросила она.
– Да, конечно, чтобы у нас и не получилось… – ответил за всех Батяня. – А как дела у вас?
– Великолепно! Мне передали послание с рецептом шведского тортика, – сообщила миссис Маккалистер.
– Что? – не понял Батяня.
– В его рецепте зашифровано, где сейчас находится наш человек. Однако дело осложняется тем, что на этом острове расположен военный гарнизон, – посерьезнела Анджелина. – Во время Второй мировой войны там находилась прибрежная крепость. Небольшая, но крепкая. Теперь ее перестроили, расширили, прилепили к ней военный городок. Сколько там солдат, точно узнать не удалось.
21
Виталий Рождественский, благодаря своим талантам художника, приобрел среди заключенных авторитет. Теперь его начали уважать представители всех без исключения группировок. Он рисовал им картинки для писем, делал украшения стен возле нар. К нему выстраивались очереди. Заказывали нарисовать сцены из веселой жизни – портреты с бутылкой виски, с бокалом пива. Особой популярностью пользовались обнаженные девахи. На его шедевр, который он создал для Харлампиева, приходили пялиться чуть ли не все заключенные. На плакатном листе по просьбе Дмитрия был изображен ночной пейзаж, который пронизывали белые молнии, а в пенных валах купались скелеты в обнимку с обнаженными грудастыми и бедрастыми девками.
Только Нукулпрадат запретил своим филиппинцам подходить к Рождественскому с заказами. Таиландец несколько раз встречался с начальником тюрьмы – докладывал, как складывается ситуация с Карлом Свенссоном.
– Вы устроили ему, так сказать, сладкую жизнь? – интересовался сеньор Фернандес.
Нукулпрадату оставалось только преувеличивать и приукрашивать, как его люди гнобят шведа, изощренно издеваются над ним. Хотя на самом деле это была неправда. От филиппинцев Рождественского постоянно защищали двое приставленных телохранителей от «белых братьев» и двое от вьетнамцев.
Конечно, филиппинцы под началом Нукулпрадата старались, как могли, омрачить существование Виталия – невзначай опрокинуть его тарелку с баландой, крикнуть что-то оскорбительное, запустить песком в глаза, но все попытки рукоприкладства тут же жестко пресекались противоборствующей стороной. Некоторые филиппинцы из-за этого ходили с синяками под глазами.
В обеденный перерыв таиландца завели в кабинет к начальнику тюрьмы.
– Что-то не особенно твои головорезы стараются, – недовольным тоном произнес сеньор Фернандес. – Не вижу печали на его лице. Наоборот, румянец появился у него на щеках.
– Это болезненный румянец, – нашелся Нукулпрадат.
– Болезненный… Ну-ну. – Начальник тюрьмы сидел в кожаном кресле в своем кабинете и ковырял зубочисткой в зубах. – Через два дня приезжает наш хороший друг, мистер Грин, ты слышишь? Так вот, к этому времени этот Карл Свенссон должен сам попроситься в карцер. А знаешь для чего?
– Нет, сеньор Фернандес, – вперил глаза в пол таиландец.
– Чтобы среди вас не подохнуть. Понятно, урод?
– Да, сеньор Фернандес, – кивнул Нукулпрадат.
– Действуй! Или тебе тогда в поединке вместе с носом и мозги повредили? – с презрением проговорил начальник тюрьмы. – Все, пошел вон!
Охранники дубинками и кулаками вытолкали Нукулпрадата из кабинета.
Тем же вечером в своем углу барака таиландец собрал приближенных братков на сходку.
– Нам нужно выкрасть шведа и опустить, – сказал он.
– Ты же знаешь, Боксер, – начал размышлять вслух человек со шрамами от ножа на щеках и шее, по прозвищу Полосатый Сантьяго, – за ним стоят «белые» и вьетнамцы. И китайцев мы на свою сторону не перетянем. Против трех «семей» мы выйти не сможем.
– Надо действовать быстро. Выкрасть, а потом подкинуть его охранникам, «нашпигованного» и полуживого, – продолжал настаивать на своем таиландец.
– Я не знаю, о чем тебя просит «хозяин», – вмешался в разговор Гильерме – пожилой филиппинец со сморщенным, как моченое яблоко, лицом, – но это подстава для всех нас. Ты б лучше забил стрелку с Хар-Лампом.
