но лучшая часть моей жизни прошла за письменным столом. Я не веду дневников. За письменным столом работают только память и воображение.
– Сколько книг вы написали?
– Десять. Одну книгу написал по совету первого секретаря Псковского обкома партии Ивана Степановича Густова. Книга называлась «Псков». Это была большая краеведческая книга, и говорят, что по этому путеводителю учились многие экскурсоводы.
За книгу «Последний запах сосны» я получил премию Союза писателей РСФСР. По двум моим повестям были поставлены кинофильмы на Свердловской киностудии. А самая моя любимая книга – «Облака тех лет», в ней немецкая оккупация отражена глазами ребенка.
– Вам это пришлось пережить?
– Да. Я провёл оккупацию в Орле, рос без отца, нас было пять братьев и сестёр, жили в нищете, воспитывала одна мать. Наверное, будет святотатством называть свою мать святой, но у нас к ней такое отношение. Мы понимаем, какую роль она сыграла в нашей судьбе. Каждый год я езжу на могилу матери в Орёл. Все братья и сестры живы, слава Богу, всегда собираются в день её похорон.
– Сколько лет вы возглавляли псковскую писательскую организацию?
– В общей сложности 25 лет. Она образовалась в 1967 году. Когда меня избрали председателем организации, в ней было семь человек. При мне приняли 32 человека. Практически полностью нынешний состав.
– Почему вас переизбрали?
– У нас проходили в 2004 году выборы губернатора области. Победил Михаил Кузнецов, насчёт которого я не обольщался, открыто об этом говорил.
– Вы решили себя в жертву принести?
– В какой-то степени, конечно. Я считал, что, может быть, мешаю диалогу между областной администрацией и писательской организацией. Раньше ежегодно издавали альманах, существовали издательские программы, была премия в области литературы, сейчас ничего в помине нет.
– Жертва оказалась напрасной?
– За два года ни один чиновник не побывал в писательской организации, не поинтересовался нашей жизнью. Финансирование практически отсутствует. Орёл – литературная столица России, там даже стипендии писателям дают, а в Псковской области как ураган прошёл. Отношение к культуре стало безобразным. А это ведь особая земля, пушкинская, в Михайловское каждый год десятки делегаций приезжают.
– От Кузнецова ничего другого ждать было нельзя. Его избрали от отчаяния. По принципу «хоть чёрта лысого, только больше не Михайлова», так он надоел. В силу таких настроений любой, кто выходил во второй тур, был обречён на победу. Так и произошло. Выбрали себе на голову.
– Не знаю, Володя, я политику не люблю, но я вижу, что было и что есть, могу сравнить. Хуже просто некуда.
– Хорошо, вы принесли себя в жертву, это ваше право, но почему писательская организация жертву приняла?
– Дело в том, что я сам попросил себя освободить.
– Это понятно. Я о другом. Во многом благодаря вашей поддержке эти люди были приняты в Союз писателей России.
– Нет, тут никаких обид не может быть. И возраст у меня почтенный.
– При чём тут возраст? Мы не можем жить по законам волчьей стаи. Это волки избавляются от старых вожаков. Кстати, сколько вам лет?
– 73 года.
– Никогда бы не дал. Выглядите гораздо моложе.
– Дело в том, что я всю жизнь занимался спортом, был кандидатом в мастера спорта по боксу, занимался парусным спортом и греблей.
– Вы пастырь по определению, и когда такие люди не у дел – это расточительно для государства.
– А я продолжаю работать. Ко мне домой приходят с рукописями. В качестве заместителя председателя приёмной комиссии я приезжаю на один день в Москву, мне оплачивают дорогу, это общественная работа. И я работаю с душой. Дело в том, что Союз писателей так много дал мне и я так благодарен, что не помышляю о другом.
– Вот и я о чувстве благодарности… Спасибо за беседу, Александр Александрович, дорогой и светлый человек.
2006 год
Колымская школа
Люблю бокс, и сам два года занимался в детстве.
Не рискну причислить себя к ордену боксёров, но я с ними одной крови. Это мужской спорт.
Игорь Яковлевич Высоцкий – чемпион СССР по боксу. Конечно, он давно на тренерской работе. Клуб бокса Игоря Высоцкого находится в Мытищах. Я трижды приезжал брать интервью и каждый раз с благоговением, как в храм искусства, заходил в боксёрский клуб.
* * *
– Игорь Яковлевич, вы родом из Магаданской области, но такая страна у нас, что на Колыму и в Магадан по своей охоте приезжали редко.
– Дело в том, что мой отец, Яков Антонович Высоцкий, во время войны попал в плен. Он был десантником. Бежал из плена, участвовал в борьбе французского Сопротивления, у него была такая лихая, полная приключений судьба, и после войны его отправили в ссылку. И мама, Мета Иоганновна, она эстонка по национальности, была сослана. В посёлке Ягодном они познакомились с отцом, это 514 километров от Магадана, и я в Ягодном родился, а позже семья перебралась в Магадан.
Мама работала в школе лаборанткой, а папа художником в театре и серьёзно занимался боксом. Он был чемпионом Магаданской области и Дальнего Востока.
– Какой вам запомнилась столица Колымского края?
– Это чудесный многонациональный город на берегу Охотского моря. Там жили классные люди, там было очень много талантливых людей, там была интеллигенция со всей страны.
– Когда вы стали заниматься боксом?
– В секцию пошёл в 12 лет, но до этого отец со мной, конечно, занимался и на зарядку каждое утро поднимал. Отец был строгим, но наказывала меня чаще мать. Я был мастер что-нибудь сломать, например часы возьму и разберу, а то в утюг залезу, и его уже в починку не берут. Вот и попадало.
– В секцию бокса пошли своей охотой?
– Нет. Я до 12 лет успел обойти все спортивные секции Магадана: и борьбой занимался, и штангой, и баскетболом, и лёгкой атлетикой, и фехтованием. Потом отец сказал: «Хватит, будешь заниматься боксом». Но драчуном-то я не был и драться не любил.
Немного позанимался и, когда пару плюх пропустил, подумал: «На фиг мне это надо», стал прогуливать занятия.
Отец как-то пришёл и проверил меня. Ну, говорит, теперь я буду за тобой следить, и начал приходить на тренировки, и так недели две ходил, пока я не пообещал, что буду заниматься.
– Боль от ударов притупляется со временем?
– А дело в том, что боль-то, по-моему, притупить нельзя, ты просто терпишь её, вот и всё. Надо научиться терпению.
