Не до конца гневается и не вовек негодует.
Не по беззакониям нашим сотворил нам, и не по грехам нашим воздал нам.
Ибо как высоко небо над землею, так велика милость Господа к боящимся Его.
Как далеко восток от запада,
так удалил Он от нас беззакония наши.
Как отец милует сынов,
так милует Господь боящихся Его.
В этом отрывке сразу проглядывает вся поэтическая структура, так называемая поэтическая симметрия: как далеко восток от запада, так удалил Он от нас… как отец милует…, так милует Господь… — это перекличка. Здесь вы не найдете рифмы, ярко выраженного ритма, здесь ритм смысловой.
Псалмопевцы — люди, лишенные иллюзий, они представляют себе мир как арену борьбы, суровых испытаний. Иногда мы там встречаем очень грозные, страшные слова, из которых можно было бы сделать вывод, что таинственная сила, которая потрясает мироздание, которая творит и звезды, и живые существа, — что она либо равнодушна, либо жестока по отношению к миру; и тем не менее человек, псалмопевец, находит, что тайна мира удивительным образом связана с Божественной любовью к «Адаму», Адаму как единству человеческого рода. Вот 8-й псалом:
Господи Боже наш!
Как величественно имя Твое по всей земле!
«Имя» — это тайна, мистическая тайна Бога.
Слава Твоя простирается превыше небес!
«Слава» — термин кавдд — означает излучение таинственной мощи Творца — это совсем не то, что мы имеем в виду, когда употребляем слово «слава». Поэтому так трудно переводить эти тексты.
Из уст младенцев и грудных детей
Ты устроил хвалу ради врагов Твоих, дабы сделать безмолвным врага и мстителя.
То есть враги Божии восстают (а они всегда были, есть и будут!), но те, кто слаб, кто еще не имеет физической силы, младенцы, — они прославляют Бога за победу над силами тьмы. А дальше идет созерцание космоса:
Когда взираю я на небеса Твои, дело Твоих перстов, на луну и звезды, которые Ты поставил: то что есть человек, что Ты помнишь его, и сын человеческий, что Ты посещаешь его?
Не много Ты умалил его пред Ангелами;
славою и честью увенчал его; поставил его владыкою над делами рук Твоих; все положил под ноги его…
Это антропоцентризм, который лишен иллюзии, потому что человек древности, может быть, и не представлял себе мир таким огромным, как представляет его сегодняшний человек, но все-та-ки он уже понимал, что мир велик.
Вот вам маленький пример: есть древневавилонское повествование о полете героя на орле в космос — это поэма об Этане. Когда этот герой поднимается, он видит землю величиной с грецкий орех. Значит, он уже представлял тогда пространство столь великим, что можно увидеть землю крошечной; в своем внутреннем воображении он поднимался еще выше, чем современные космонавты. Не надо думать, что человек древности представлял себе мир в виде маленькой коробочки.
Так вот, размышляя над огромностью мироздания, псалмопевец говорит: когда я смотрю на дела рук Твоих, я думаю, кто же такой человек, что Ты обращаешь на него внимание? И сразу дополняет, что человек стоит превыше всей твари, Бог поставил его почти как Ангелов, то есть подчинил ему, сложил к ногам его все творение. Но псалмопевец продолжает эту тему и говорит, что, несмотря на величайшую сверхчистоту Бога, Он не уничтожает человека, потому что Он бесконечно добр. Надо сказать, что для человека того времени это было открытием, потому что древний мир очень часто представлял себе конечное, предельное Бьггие как суровое, жестокое и даже капризное. И вот откровение: Бог полон любви к каждому из нас и поднимает человека на неизмеримую высоту.
Но в то же время нельзя думать, что Бог полон просто одной лишь благости, — нет. Суд остается. Ибо Бог свят. То, чему учил пророк Исайя, — все это содержится в Псалмах.
Есть и другая тема. Мы с вами говорили о главных парадигмах Священной истории. Какие это парадигмы? Обетование: Бог обещает миру свершение Своих замыслов. Дальше: рабство — как начальное состояние людей. Освобождение — как результат веры людей, которые пошли навстречу неведомому! И, наконец, Земля обетованная — это та земля, которую человек должен не просто получить пассивно, а та, которую он должен завоевать определенными усилиями.
Такова и история всей Церкви, такова и, согласно псалмам, история каждой души. Потому что здесь все время тема общины перекликается с темой индивидуума.
Когда совершилась катастрофа и Навуходоносор II разрушил Храм Божий и увел иудеев в Плен, они не проклинали Навуходоносора, а корили себя. Этому учили их пророки: искать причину в нравственном состоянии общества. И вот тогда был создан, или был переработан в этом духе самый знаменитый псалом, который читается в храме за каждой службой. Это псалом 50-й, он еще называется «псалом покаянный». Вот несколько строк из него:
Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей.
…ибо беззакония мои я сознаю, и грех мой всегда передо мною.
Тебе, Тебе единому согрешил я…
Когда человек сделал что-то нехорошее по отношению к другим людям, он прежде всего виноват перед Святым.
…лукавое пред очами Твоими сделал, так что Ты праведен в приговоре Твоем и чист в суде Твоем.
Еще несколько очень примечательных строк из этого псалма:
Господи! отверзи уста мои,
и уста мои возвестят хвалу Твою.
Ибо жертвы Ты не желаешь, — я дал бы ее; к всесожжению не благоволишь.
Жертва Богу — дух сокрушенный;
сердца сокрушенного и смиренного Ты не презришь, Боже.
То есть, человек в древности думал, что можно какими-то магическими действами ублаготворить Небо; но оказывается, что жертва Богу не нужна, а Ему нужно сердце, сокрушенное и смиренное.
Конечно, вы спросите, а что же это значит — сокрушенное и смиренное сердце? Может быть, это какое-то самоуничижение, которое паче гордости?
Ничего подобного. Смиренный — это человек особого состояния духа. Кроткие (анавйм) — это те, кто ненавидит насилие, кто хочет привнести в мир твердость, чистоту, доброту и мудрость. Поэтому Христос в Своей проповеди говорит: «Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю».
Заметьте, оборот какой: они наследуют землю — но какую землю? А это все те же парадигмы: освобождение из рабства и грядущий мир, который здесь символизируется некоей обещанной землей.
«Блаженны кроткие», то есть они счастливы. Значит, кротость — это не слабость, а сила. Как раз в озверении, в жестокости проявляется слабость людей. И мы всегда знали, что такие люди, как Муссолини, Гитлер, Сталин были слабыми людьми. Они обладали силой воли, для того чтобы насаждать свое насилие, но на самом деле внутри они были людьми глубоко несостоятельными, и вся их деятельность была попыткой скомпенсировать свою недостаточность. Таких людей рождает комплекс неполноценности.
Смиренный человек этим комплексом не страдает, потому что он знает, что он и перед Богом, и перед миром такой, какой он есть. Ему не надо никаких компенсаторных механизмов. Смирение — это величайший здравый смысл. Гордыня — это искажение перспективы. Когда она становится патологической — мы имеем манию величия. Мания величия у психически больного человека — это не что иное как патологическое преувеличение гордыни. Поэтому очень легко увидеть гордыню в ярком, карикатурном свете мании величия.
Псалтирь — это книга мистики и свободы. Мистики, потому что она учит человека о возможности каждой души приблизиться к Богу. Поэтому древнейшие, архаические слова, написанные две с половиной, а может быть, и более тысяч лет тому назад, звучат сегодня очень актуально:
Как лань желает к потокам воды,
Так желает душа моя К Тебе, Боже!
Всякий человек, который любит, знает, что дистанция, отделяющая его от любимого существа, становится порой невыносимой, и он хочет к нему приблизиться. Такая любовь наполняет душу, открытую к Богу. И как олень стремится к источнику, не боясь хищника (эти образы все очень конкретные, реальные), так душа жаждет Божества. Олень идет к источнику, где его может ждать хищник, но ему так нужно напиться, что он идет вопреки всему. Эти слова из 41-го псалма.
Вот почему Иисус Христос так любил псалмы и, даже умирая, молился словами псалмопевца.
21-й псалом — это псалом страдания человека, который любит Бога; и Бог не дает ему гарантий, не создает ему благоприятных условий, а открывает его всем ветрам. И этот человек спускается на самое дно страдания и оттуда взывает: ламма, ламма савахванй — «Почему? Почему Ты меня оставил?»* И все кончается победой и торжеством: пройдя через это испытание, человек торжествует.
Именно этот псалом, умирая, произносит Христос на кресте. Люди не понимали, когда Он восклицал: Эли, Эли — «Боже Мой, Боже Мой». Кто-то говорил: он зовет Илию-пророка, потому что на древнееврейском языке имя Илия звучит как Элийау. А многие наши современники, читая Евангелие поверхностно, думают, что Христос просто восклицал эти слова, находясь в отчаянии. Нет, это была молитва, которая кончается совсем не словами отчаяния, а прославлением Творца:
