И я закончу, остановившись на двух псалмах хваления, чтобы можно было почувствовать, как псалмопевец возносит хвалу Господу. Это псалмы радости.
Благослови, душа моя, Господа,
и вся внутренность моя — святое имя Его.
Благослови, душа моя, Господа и не забывай всех благодеяний Его.
Он прощает все беззакония твои, исцеляет все недуги твои…
Щедр и милостив Г осподь,
долготерпелив и многомилостив…
Дни человека — как трава;
Как цвет полевой, так он цветет.
Пройдет над ним ветер, и нет его, и место его уже не узнает его.
Милость же Господня от века и до века к боящимся Его…
(Пс 102. 1–3, 8, 15–16)
Невозможно читать по-русски. Я привык по-славянски, потому что звучит гораздо красивей, хотя и не совсем вам понятно.
Вот псалом 103-й. Интересно, что в русском переводе он надписан Давидом, в церковнославянском Давиду, это более правильно, а в оригинале ле Давид. Но это надо понимать не как точное указание на автора, а как псалом, который пелся в присутствии царя из рода Давидова, как бы выражая его чувства (повторяю, авторство здесь не важно).
Но что интересно — 103-й псалом очень напоминает гимн Эхнатона, гимн богу-Солнцу. Эхна-тон жил в XIV веке до нашей эры, то есть почти за 400 лет до царя Давида. Гимн и псалом — они как бы перекликаются друг с другом. Я думаю, некоторые из вас читали этот гимн — он есть во многих антологиях по древневосточной литературе. В этом псалме дается картина мироздания:
Благослови, душе моя, Господа!
Господи Боже мой, возвеличился еси зело…
Во исповедание и велелепоту облеклся еси. Одеяйся светом яко ризою,
Простираяй небо яко кожу.
Покрываяй водами
превыспренняя Своя,
Полагаяй облаки на восхождение Свое, Ходяй на крилу ветреню.
Творяй Ангелы Своя духи,
И слуги Своя пламень огненный.
(103. 1–4)
«Творяй Ангелы» следует перевести так: «Ты сделал духов Своими посланниками». Но на самом деле там стоит слово руах — «ветер», поэтому надо — «сделал ветер Своим посланником» и «слугой Своим — огонь», то есть Ты управляешь всеми стихиями.
Основаяй землю на тверди ея,
Не преклонится в век века.
Бездна яко риза одеяние ея,
На горах станут воды.
Бездна, согласно древним представлениям, обтекала все мироздание; для нас это не водная бездна, как в древности, а бездна космоса. И дальше идет картина мироздания в подробности:
Посылаяй источники в дебрях,
Посреде гор пройдут воды.
Напаяют вся звери сельныя,
Ждут онагри в жажду свою…
(«онагры» — дикие ослы)
Насытятся древа польская,
Кедри Ливанстии, ихже еси насадил…
Кедры — это огромные хвойные деревья на горах Ливана.
Тамо птицы возгнездятся,
Еродиево жилище предводительствует ими…
(«еродий» — это аист)
Г оры высокия еленем,
камень прибежище заяцем.
(103. 10–11, 16–18)
На самом деле в оригинале стоит слово «шафан», которое перевели как «зайцы» — это такие зверьки, родственники слонов; их называют даманами (посмотрите в любой энциклопедии).
Сотворил есть луну во времена,
Солнце позна запад свой.
Положил еси тму, и бысть нощь,
В ней же пройдут вси зверие дубравнии.
Скимни рыкающии восхитит,
И взыскати от Бога пищу себе…
«Скимны», то есть львы, молодые львы…
А потом наступает утро:
Возсия солнце, и собрашася,
И в ложах своих лягут.
Изыдет человек на дело свое,
И на делание свое до вечера.
Дальше картины моря:
Сие море великое и пространное,
Тамо гади, ихже несть числа,
Животная малая с великими,
Тамо корабли преплавают,
Змий сей, его же создал еси ругатися ему…
(103. 19–27)
Змий, или левиафан (в синодальном переводе), — это морское чудовище, мифологический образ, сотканный из представлений о морских животных, и его можно толковать по-разному; слово «левиафан» происходит от финикийского лотану — это олицетворение морской стихии, мировой дракон. Но у псалмопевца он не бог, а морское животное типа лох-несского чудовища, которое плещется в водах. Дальше очень важные слова:
Вся к тебе чают, дати пищу им во благо время.
Давшу Тебе им, соберут, отверзшу Тебе руку, всяческая исполнятся благости…
И вот важные слова:
отврапццу же Тебе лице, возмятутся, отъимеши дух их, и исчезнут, и в персть свою возвратятся;
(103. 27–29)
То есть и животные, и растения, и человек — все живут духом Божиим; если нет духа, то они возвращаются в персть, то есть в пыль, в прах, в небытие…
«Благослови, душе моя, Господа», — так кончается этот псалом, как и многие другие.
И наконец, последний вопрос, который можно здесь поставить. Псалтирь называется книгой хвалений, славословий, в ней человек благословляет Бога. Что же это означает?
Мы часто в расхожих разговорах и в литературе встречаем мнение, что молитва есть выпрашивание, уговаривание, настаивание. На самом деле в глубине своей, хвала Богу — это не то, что хвала человеку. Богу не нужно это. Но любовь без хвалы не бывает. Вся лирическая поэзия теснейшим образом связана с этим.
Человек не может не говорить об объекте своей любви. Он говорит ему самые прекрасные слова. Он радуется о нем! — о том, что это существо есть, что оно существует. Так вот, в тайне мистики — славословие есть радость о Господе, радость, которая не может молчать, она подобна ручью, который пробивает все препоны и выходит наружу. И когда человек славит Бога, от этого он чувствует еще большую полноту жизни. Поэтому Псалтирь, хотя и является книгой бурь, тревог, страхов, поражений и снова побед, — она необыкновенно жизнеутверждающая.
Я говорил вам о своем знакомом, который понял Псалтирь только пережив горе, — он не только понял ее, а нашел что-то ему очень близкое в этой предельно архаичной книге, отделенной от нас 20 с лишним столетиями (а иногда почти 30, смотря какой взять псалом). Она обладает таинственной силой, которая выпрямляет исковерканную душу современного человека и делает ее полной мужества, надежды, жизнеутверждения — не ложного псевдо-оптимистического, которое надувается как пузырь и потом лопается, а подлинного, укорененного в самом бытии, когда человек находится рядом с Богом и чувствует Его присутствие.
В древности мудрецы иудейские говорили: если два или три человека собрались над священной книгой, то Дух Божий находится с ними. А Христос эти слова переиначивает и говорит: «Где двое или трое собраны во имя Мое, — Я там, среди них». Среди них — в гуще жизни, в центре жизни — это есть ось Библии и ось христианства.
Для того чтобы немножко поразмышлять над этим, я бы посоветовал вам заглянуть в одну удивительную книгу, которая называется «Сопротивление и покорность». Это сборник статей и писем, которые немецкий пастор Дитрих Бонхёффер писал в тюрьме, куда его бросили нацисты. Он был казнен в 39 лет, незадолго до конца войны.
Его книга, опубликованная после смерти его близкими, произвела огромное впечатление на английских, немецких, французских читателей; она переведена на многие языки. И вот в прошлом году впервые на русском языке эта книга с неплохими комментариями и вступлением была полностью напечатана в 10-м и 11-м номерах журнала «Вопросы философии»24.
Бонхёффер жил с Псалтирью, он очень часто ее читал. В критические моменты (ведь он не знал, чем все кончится), когда он переживал и ужас смерти, и внутренние кризисы, он писал: мы не должны оттеснять Бога на край жизни, туда, где у нас ка-кие-то лакуны или провалы, а должны чувствовать Его в центре жизни (как он выражается, «в центре селения»). Это было выражением не слабости, а силы. Он был человек необыкновенного внутреннего мужества. И то, что Псалтирь, как и вся Библия, поддерживала его за решеткой, лишний раз доказывает ее огромное жизненное значение.
Спасибо, друзья. Я, конечно, мог бы говорить с вами о внешней стороне дела, о том, как определяется разбивка псалмов, что у нее есть двойная нумерация. В церковнославянских и русских текстах нумерация общая; но если сравнить с латинским, то она несколько отличается.
Почему возникло это отличие в нумерации? Вопрос второстепенный, потому что в Вульгате, например, некоторые псалмы соединены, некоторые разбиты на два. Кто из вас заинтересуется этим — в Брюссельской Библии есть специальная схема, для того чтобы ориентироваться в этих различиях. Но сами по себе они не столь важны. Мне кажется, это нужно знать тем, кто имеет дело с источниковедением, поскольку в старых текстах, когда вы будете изучать источники, встречаются ссылки на Псалтирь. Если это тексты латинские, или, скажем, английские, они не будут совпадать с нашей нумерацией на один порядок. Но эта сторона дела достаточно второстепенна, и вы можете прочесть об этом в любом кратком пособии.
