– Сзади! – раздается крик.
Эд разворачивается – из дальних ворот выбегают трое или четверо рабочих, все в крови, одежда изорвана. За ними, не спеша, как победители, идут дулдиты – десятка два, не меньше. Впереди вышагивает коренастый рыжий шилгни с кривым шрамом через все лицо и порванной губой. Одежда его – мундир офицера стражи с грубо приделанными к нему эполетами и аксельбантами из шпагата. Широкое лицо обрамляют нечесаные боцманские бакенбарды, свисающие почти до плеч. На голове – грубое подобие треуголки, сшитое из черного фетра. В руке – молоток на длинной рукояти с кожаной обмоткой. На дереве грубо вырезан непонятный девиз. Именно таким Алина рисовала в своем дневнике генерала Дена Дулда.
Сол выступает вперед.
– Ты напал не на ту фабрику, – говорит он спокойно. – Отзови парней, иначе Гвардия Филина выпустит тебе потроха.
Дулд презрительно сплевывает.
– Ну и где твоя гвардия? – спрашивает он насмешливо. – Я видел только пяток трусов, которые разбежались, стоило нам припугнуть их.
– Разбежались? Или отправились за подмогой? – Эд криво усмехается. – Подумай! Скоро они будут здесь.
– Нет, не будут. Чичестеры устраивают твоим филинам хорошую взбучку сегодня. Никто не поможет тебе, чужак. Тебе и твоей дьявольской фабрике. К утру от нее останутся одни только воспоминания.
«Давай поспорим», – мысленно произносит Сол. Говорить больше не о чем – отчаянным прыжком он бросается к генералу. Дулд ниже его, но широк в кости и крепко стоит на ногах. Эд обрушивает на врага хлесткий удар, стараясь попасть по лицу. Его атака – сигнал для остальных. Рабочие и дулдиты с криками бросаются друг на друга. Люди Сола в меньшинстве, но сдаваться не собираются – они видели, что сделали с их товарищами.
Дулд вскидывает руки, блокируя молотком удар Эда. Тот без паузы наносит еще три, не давая генералу опомниться. У него преимущество – оружие Дулда куда тяжелее. Он пытается пнуть Сола ногой, отступает, надеясь на помощь товарищей. Кто-то справа пытается достать Эда дубиной, удар приходится в плечо. Больно, но рука слушается.
Сол бьет быстро и точно. Дерево со звонким стуком ударяется о дерево, Дулд пятится, едва успевая отражать удары. Лицо его раскраснелось, сквозь сжатые зубы со свистом вырывается тяжелое дыхание. Но и Эд начинает уставать. Кто-то со всего размаху бьет его поперек спины, острая боль заставляет выгнуться, сбавить темп. Дулд шанса не упускает – пригнувшись, бьет Сола по ногам, угодив древком по голени. Теряя равновесие, Эд успевает ответить – попадает сбоку в основание шеи. Дулд хрипит, непроизвольно вцепившись в сюртук Сола. Они падают, перекатываются. Эд хватает коротышку за горло, сдавливает. Кто-то бьет его сверху, по рукам, плечам, голове. В глазах темнеет, пульсирующая боль заволакивает сознание.
– Черта с два… – хрипит Сол. Нет, сдохнуть вот так, в драке с люмпенами-ретроградами, – это не для него.
Он отталкивает обмякшего генерала, прикрывает голову руками, пытается подняться. На него наваливаются сразу двое или трое, тянут к земле. С хриплым криком Эд встает на колени, потом распрямляется. Кто-то бьет его в живот, но этого удара Сол будто не замечает. Разбежавшись, он врезается в ближнюю балку – так что дулдит, висящий на нем, оказывается между плечом и деревом. Бедолага хрипит, разжимает руки. Еще один в ужасе отпрыгивает сам. Эд ускоряет его мощным пинком в поясницу, повалив на пол. Древко выпадает из рук, но в кармане, как всегда, верный кастет. Он сбивает ближайшего дулдита мощным хуком, отчетливо услышав, как хрустнула височная кость. Следующего достает уверенным кроссом, отправляя валяться в кровавых соплях. Третий бросается с дубиной, но страх уже победил его. Эд перехватывает руку, забирает оружие и валит дулдита мощным ударом сверху.
Между тем из рабочих на ногах остались всего трое – против десятка дулдитов. Они отступили по лестнице вверх, на крышку реактора. Выходило, что дулдиты, хоть и в большинстве, оказались между ними и подоспевшим сзади Солом. Кое-кто запаниковал.
Эд ищет глазами генерала. Иллюзий он не питает – почти два десятка нападавших не смогли пройти в цех из-за пара. За прошедшие минуты им должно было достать ума обойти фабрику и выйти со стороны цеха дегидрации, через который прошел сам Дулд. Нужно достать генерала – так появлялся шанс запугать остальных.
Дулд не заставляет себя ждать. С ревом он таранит Сола головой в живот, валит на землю, попытавшись отскочить. Эд пинает его ногой, отбрасывает, перекатывается в сторону – молот Дулда с глухим звоном бьет о бетонный пол. Вскочив, Эд рвет дистанцию, хватает генерала за плечо, метя кастетом в висок. Тот выворачивается, отталкивает Сола, бросается бежать. Он удирает в цех дегидрации – к своим, не иначе. Сол кидается за ним.
В цехе никого нет – если не считать валяющихся на полу рабочих, окровавленных и неподвижных. Дулд рвется к выходу, но Эд нагоняет его, бьет в плечо. Генерал бросается в сторону, проворно взбирается по лестнице к дегидратору. Эд прыгает за ним, хватает за ногу, валит. Прижав Дулда к полу, он надавливает локтем на горло.
– Слушай меня, падаль, – хрипит он в лицо генералу. – Отзовешь своих уродов. И быстро.
– Отправляйся в пекло, из которого пришел, чужак, – лицо Дулда наливается дурной кровью, на губах выступает пена.
– В пекло я отправлю тебя. Отзови!
– Они все равно не услышат…
– Тогда я пробью тебе череп и покажу им твой труп. Как думаешь, сработает?
В цех с улицы вбегает толпа дулдитов. Эд рывком поднимается, увлекая за собой генерала. Придушив его и вцепившись всей пятерней в рыжие космы, Сол надсадно кричит. Дулдиты оборачиваются, но, узнав предводителя, замирают в нерешительности.
– Убирайтесь или я ему башку оторву! – хрипит Сол.
Люди внизу переглядываются. Наконец, один достает из-за пазухи пистоль, наводит на Сола. Сухо щелкает курок.
– Не выйдет. Если не отпустишь генерала, я тебя пристрелю.
– Промахнуться не боишься? – Сейчас Сола беспокоит другое: брошенное без присмотра производство быстро выходит за рамки безопасности.
– Господь Всемогущий направит мою руку, чужак. Он поможет мне поразить безбожника.
– Не стреляй! – В голосе Дулда звучит животный страх. – Делайте, что он говорит… Мы еще вернемся…
Стрелок замирает, в задумчивости отведя взгляд.
– Ты боишься, генерал, – говорит он. – Страх – недостойное для истинного вождя чувство.
Щелкает курок, шипит, загоревшись, порох. Грохочет выстрел, пуля в клубах дыма устремляется к цели. Генерал пытается вырваться, но Эд держит его крепко. Мгновение…
Скрипит разрываемое железо. Пуля попадает в корпус дегидратора, пробивает его и выпускает горячую смесь пара и кислоты. Струя бьет в Эдварда и Дулда. Отшатнувшись, они переваливаются через ограждение, падают вниз. Эд приземляется на спину, почувствовав только глухой толчок – огнем горит левая половина лица. Дулд выворачивается, отползает. Из последних сил Эд хватает его за руку.
– Стой… Женщина… из заколоченного квартала… Алина… Она у тебя, я знаю.
Кашляющий смех Дулда звучит как скрип камня по стеклу.
– Всем нужна эта девка… не продешевил я с ней?
– Где… она?
– Отдал. Опоздал ты, – Дулд снова смеется, смех переходит в кашель. – Часть сделки, небольшой довесок тому, кто заказал тебя, чужак. Очень уж она ему понравилась. А меня все равно не признавала… Пришлось в клетку посадить.
Сол чувствует, как тонет в боли сознание. Мысли становятся вялыми, тело перестает слушаться.
– Кто… Кто продал?
– Тебе не все ли равно? – Дулд вырывается, встает на ноги. Подходит стрелок. Эд различает на его груди королевского орла.
– Упырь, – сипит генерал. – Ты мог меня подстрелить!
– Мог, – кивает чичестер. – Жаль, промахнулся.
Дулд замирает, открыв рот. Сол сквозь туман боли наблюдает, как чичестер коротким движением вгоняет нож в живот генерала – точно в печень. Потом еще раз и еще. Дулд, хрипя и булькая, складывается пополам, потом падает. Чичестер брезгливо осматривает окровавленную руку.
– Если бы попал, не пришлось бы руки марать в твоей требухе, рыба, – он сплевывает на корчащегося в агонии Дулда. Никто не пытается ему помешать. Спокойный, он прячет нож, затем смотрит на Сола. – Ты, жонглер, думал, тебе все сойдет с рук? – Он криво ухмыляется. – Чичестеры не прощают предателей. Чичестеры всегда мстят. Всегда.
Резкий удар ботинком в висок выбивает из Сола остатки сознания. Черная бездна жадно глотает его.
Часть третья. Канонир флота его величества
Глава десятая. Все еще жив
Первое чувство, которое проступает сквозь густую черноту небытия, – боль. Бесформенная, всепоглощающая, лишенная всяких привязок и ориентиров. Кажется, что вся вселенная пропитана этой болью, и нет места, свободного от нее. Требуется бесконечно долгий промежуток, прежде чем боль обретает конкретные выражения: тянет в спине, горячо пульсирует в руке, нестерпимо жжет щеку и висок.
