Я допиваю кофе, записываю на листке номер телефона этого мужика и короткую записку в пару предложений.
Оставляю ее на видном месте в гостиной, и туда же бросаю ключ-карту от номера. Минуту слушаю, как льется в душе вода, смотрю на дверь, за которой комната, где спит Соня. Ребенок Насти. Черт. Может, ей действительно и не нужны никакие отношения? У них семья. Мама и дочь. Они уже привыкли друг к другу и не хотят пускать никого в свой мирок?
Ладно. Я не стану портить то, что между нами осталось. Она привыкла быть с Соней — она останется сегодня с Соней, и ей не придется делать вид, что со мной вполне комфортно делить номер.
Я забираю ключи от машины и выхожу из номера, тихо прикрыв дверь. Теперь нимб можно прибить к моей голове. Потому что темная часть души искушает меня, предлагая остаться — в конце концов Настя женщина, которая развелась с мужем и тот проигрывает мне по всем фронтам. Рано или поздно ее оборона дрогнет.
Но побеждает хорошая часть. Просто потому что к этому человеку у меня особое отношение, что бы там между нами не произошло много лет назад.
Я разворачиваюсь и иду по коридору к лифту.
Надеюсь, Настя, это всего лишь «до встречи».
Эпизод 36. Настя
Я смываю с себя всю усталость, которая утекает в слив с гопячими струйками воды. Бодрое настроение возвращается, и мне кажется, что я вполне готова снова выйти и держать оборону перед этим чертовым искусителем, который любит жрать одним лишь взглядом.
Эли точно стал мужчиной без комплексов. Мы знакомы заново второй день, а он уже применяет тяжелую артиллерию по всем фронтам — и намеки, и ухаживания, и неоценимая неожиданная помощь. Или цену за нее он прекрасно знает, но пока не озвучивает, надеясь, что я догадаюсь?
— Блин, — тихо произношу я, зажмуриваясь и подставляя лицо под душ.
Он красив. Он мог быть таким ещё в школе, если бы тогда не был таким пухлым. Тёмные волосы и яркие, серые глаза — завораживающее сочетание. А черты лица… они всегда были такими. Смешно, но тогда это никто не замечал.
Теперь я имею дело с мужчиной, который прекрасно знает, что он умеет сносить крышу одним своим видом. И легко пользуется этим. И я ужасна, потому что мне хочется поддаться его обаянию, помня о том, каким он заботливым и внимательным был в детстве — а я тогда испытывала лишь досаду, когда он оказывал знаки внимания.
Я выключаю душ, фыркнув, вытираюсь наспех полотенцем и впихиваюсь обратно в одежду. Расчесываю пальцами чуть влажные волосы, и выхожу из ванной комнаты.
Хочется, но так страшно разрушить все тёплые воспоминания. Когда он наиграется и посчитает, что именно я теперь не ровня ему. Или когда я неожиданно обнаружу, что он круто изменился. Люди ведь меняются!
Мне кажется, что в номере подозрительно тихо. Я задумчиво иду на кухню, где последний раз видела Элиаса. Чашка одиноко стоит в раковине, но его самого нет. Заглядываю в комнату Сони, подумав, что та проснулась и Эли, возможно, решил ее попробовать успокоить. Нет, только маленький комочек по-прежнему тихо дрыхнет на кровати.
А туалет с ванной совмещен. Короче, Эли в номере нет. Я растерянно смотрю в пространство и только сейчас замечаю записку на кофейном столике. Хмыкнув, подхожу, гадая, что там в ней. «Отошел в магазин за винцом»? «Прости, прощай»?
Я беру записку и медленно подношу ее ближе к лицу, вчитываясь.
Позвони по этому номеру завтра и забери ключи от съёмной квартиры. Там закрытая территория и ты сможешь гулять с Соней спокойно.
Звони, если будет нужна помощь.
Элиас.
— Дьявол, ты серьёзно? — растерянно произношу я в пространство и поднимаю взгляд. За окном — полная темнота, и только вдалеке видно, как машины едут по шоссе. Элиас ушёл. Просто взял и ушёл, пока я гоняла в голове мысли. Почему? Зачем он это сделал? Зачем снова помог? Неужели просто по старой памяти, как бывшей подруге?
Внутри селится странное, тоскливо чувство с привкусом обиды. «Звони, если будет нужна помощь»? Видимо, Элиас сам решил поставить точку в наших запутанный отношениях.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
И от этой мысли на меня снова обрушивается одиночество. Как было когда-то после развода. Я сминаю записку в руке и кусаю губу до боли, чтобы не расплакаться. Он действительно не для таких, как ты, Настя. Может оно и к лучшему — запомнить Элиаса как близкого друга, который даже спустя много лет неожиданно помог тебе от чистого сердца, даже не потребовал за это ничего.
И хорошо, что ваши отношения не зашли так далеко, что пережить это было бы сложнее. Невероятно сложнее.
Эпизод 37. Элиас
Я несколько минут сижу в машине на тёмной парковке и смотрю в окна своего номера. Наблюдаю, как там гаснет свет и усмехаюсь. Придурок. Просто заведи машину и езжай уже домой. Какого черта ты торчишь тут? Ты ведь не вернёшься обратно.
Хотя, часть меня рвётся выйти из машины и отправиться обратно в номер. Просто к чертям разрушить все эти пятнадцать лет между нами, все барьеры и возведенные стены из недоверия и страхов. Сделать то, чего она так опасается — просто взять её, соблазнить и провести ночь вместе. Хрен она потом куда уйдёт, потому что я сделал бы все, чтобы она потом каждую ночь смотрела эротические сны со мной в главной роли.
Я, опомнившись, понимаю, что чем дольше я сижу и гоняю в голове подобные картинки — тем больше шанс, что я действительно плюну на все и сорвусь обратно. Ни черта школьная любовь не ржавеет. Иногда она превращается в полное помешательство. Особенно, когда цель так близка.
— Мать твою, — цежу я сквозь зубы, чувствуя, как вспыхивает знакомое желание в крови. Дьявол в голове шепчет «что ты потеряешь? Может, она ждёт тебя. Может, она ждала тебя ещё в душе. Ты ведёшь себя, как тот Элиас из школы. Удиви её. Ты ведь изменился».
Я тяну руку к ручке двери, потому что это чертово пламя испепеляет махом чертов героизм и нимб над головой, но дверь внезапно открывается сама по себе, и я удивлённо поворачиваю голову.
— Элиииии, — выдав с придыханием, на мои колени, изящно перекину ножку, садится Дарья. Она закрывает дверь, запирая нас в тяжёлом запахе её духов, которые откровенно начали бесить меня. Облизывает вновь ярко накрашенные губы и проводит ноготками мне по груди.
— Ты крышей поехала? — интересуюсь я, подавив желание схватить её за шею и вышвырнуть наружу.
— Прости, я поняла свою ошибку, — шепчет она, потираясь об мой подбородок, — это все из-за моего отъезда… Мы так долго не любили друг друга… я знаю, что тебе это очень необходимо, прости, котик, — она внезапно сползает на пол, устраиваясь между моих ног и преданно заглядывает в глаза, — ты ведь ещё никого не нашёл? Я могу сделать тебе приятно…
У меня вырывается нервный смешок. Дьявол, я встречался с этой женщиной. Серьёзно, как я вообще вляпался в такое? Что-то мне подсказывает, что эта ненормальная реально сейчас меня изнасилует ртом.
— Ты улыбаешься? Ты не злишься? — радостно выдаёт она, а я тихо хмыкаю.
— Дарья, проваливай. Не пользуйся тем, что я бережно отношусь к женщинам.
— Тебя ведь это заводит, я чувствую, — её руки нагло шарят по моим джинсам, пытаясь меня ощупать.
Ошибаешься, Дарья, меня завели немного другие мысли.
— Пять секунд. После этого я сделаю тебе больно, если ты не уберешься.
— Эли!
— Чего? — я прожигаю её взглядом, — вставай и вон из тачки. Не падай так низко, Даша, предлагая себя мужчине, который тебя не хочет.
Она снова пытается запустить руки куда не следует, и я перехватываю её запястье, больно сжимая. Девушка вскрикивает, я открываю дверь и заставляю её выползти на карачках из машины.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Придурок! — она неаккуратно падает на асфальт, ударившись ладонями, и яростно смотрит на меня, — мне больно! Как ты вообще…
— Я предупредил. Какого лешего ты тут забыла?
— У тебя в номере свет горел. Только что, — выплевывает она, сидя на заднице на асфальте и яростно сверля меня подведенными глазами, — я хотела зайти, но на ресепшене мне сказали, что ты недавно ушёл.
