Тиниэль
(с украинского)
* Опавшую листву не жгите, люди! *
Опавшую листву не жгите, люди! Когда она лежит и золотится, прижата ветром к мокрому асфальту, осенним ветром горьким и суровым, то сердце поздним светом согревает. Когда лежат пожухлые листочки под белым блеском инея под утро, уже не яркие, уже в печали, но так ведь равномерно и красиво, что кажется — они еще живые. Но очень больно видеть кучи листьев, что в ворох собраны с травою мертвой — едва в лучах последних подсыхает, листва горит, дымя горчайшим дымом, и дым тот сизый — словно просто туча сошла на землю и застлала осень, и горечь терпкая из горла — в сердце, и в нежность строк вплетаются горчинки, и в сердце пустота от расставанья, и чувства до отчаянья бессильны…
* Я не сумела голос твой забыть, *
Я не сумела голос твой забыть, и не смогла зависимость расторгнуть. Стоят деревья в думе вековой, и Вечности их достигают корни. Стоят и ждут… Да нет, что им до нас! Воздвигнем мы или разрушим снова… Как облако, реальности Пегас промчал, на память обронив подкову. Что сказки сбудутся, давно не жду, в воспоминаньях тоже мало проку… Как к смыслу незабытому, иду к тебе — сквозь дней проблемы и тревоги.
* «Оставь!» — тогда тебе я не сказала, *
«Оставь!» — тогда тебе я не сказала, когда зима нам на стекле усталом волшебные цветы нарисовала. Никто у ней прощения не просит, когда весной тепло тот сад уносит. Я без тебя день встретить не могла, и время всё до капельки — твое, любовь, земное солнышко мое. И я отныне лишь тобой жила. Как без тебя зима по сердцу бьет! После тоски и боли безнадежной двух черных, тяжких, одиноких лет вернулся из разлуки ты ко мне. Не знаю, счастье снова ли возможно? Но в жизнь мою вернулся смысл и свет.
Николай Шамрай
(с украинского)
* Открытые подмостки мира *
Открытые подмостки мира, и поднят занавес, как стяг. Идет дрянной спекткль жизни, в кровавых ранах да в цветах. Седой от боли, неумелый, я в этот хохот, плач и вой крест изувеченного тела влачу дорогою людской.
* Тебя обидел я невольно. *
Тебя обидел я невольно. Морозом обожгла беда. Молчишь и всхлипываешь больно, как речка в смертной власти льда. И нет теперь мне искупленья — на дно, как камень, тянет грех, когда связал нечистый крылья ребенку-ангелу во мне. Слепой — глаза забиты тьмою. И плахою земля молчит, и над моею головою кривой топор луны горит.
* Не нищий я, чтобы с сумой души *
Не нищий я, чтобы с сумой души бродить под окнами глаз твоих и просить любви, как подаяния. Я люблю тебя. Чего иного ждешь?
* Мгновенья солнечные чары — *
Мгновенья солнечные чары — когда твой нежный смех утих, и веки сон-трава смежает под водопадом кос твоих. Спят весла рук. Струятся косы. И в золотом молчаньи слов мечтаний челн тебя уносит от предзакатных берегов.
* Нет правды? Правда есть и будет, *
Нет правды? Правда есть и будет, и не развеется, как дым. Глаза ей только выкололи люди, чтоб не колола глаз другим.
* Лишь неубитая надежда *
Лишь неубитая надежда меня ведет сквозь боль и страх. Как рану, зарубцует душу слеза, застывшая в глазах. И в мире злом, что стрелы точит на мой неосторожный век, светаю снегом яснооким — мерцает и не тает снег.
* Пиши, родная, мне, *
Пиши, родная, мне, когда деревня сонная, и как фонарь, подсолнух пускай горит в окне. Любимая, пиши, что яблони налиты, что дождь секретный шифр тебе стучит открыто. Любимая, пиши — в деревне много свадеб, уже, наверно, аист для деток сумку сшил. Пиши, родная, мне о том, что ночи ясны, что кони на заре целуются в полях. Пиши, родная, мне — не полегло ли поле? Там лето на стерне босые ноги колет. Пиши, пиши, пиши… А коль слова устанут — кленовые листки письмом осенним станут.
Nika Turbina
* * *
Deszcz, noc, rozbite okno. I odłamki szkła wbili się w powietrze, jak liście, nie zatrzymane wiatrem. Raptem — dzwon… Tak samo urywa się człowiecze życie.
* * *
Moje życie jest brulion, na ktorym wszystkie litery to gwiazdozbiory. Policzone zawczasne dla mnie czarne dni. Moje życie jest brulion. Moje nadzieji i boli się zostaję na nim, jak urwany wystrzalem krzyk.
Do mamy
Mi tak brakuje twojego ciepła, jak umierającemu ptakowi powietrza. Mi brakuje trwożnego dreszczu twojich warg, kiedy samotno i tęskno mnie… Mi brakuje usmiechu w twojich oczach — ty płaczesz, mamo… Czemy w życiu taki czarny ból? Pewno, ponieważ ty sama?
* * *
Jestem piolun-trawa. Gorzecz mi na ustach, gorzecz mi na słowach. Jestem piolun-trawa. Ponad stepem jęk mój wiatrem ogłuszony. Cienkie gorzkie źdźbielko wiatrem przełamlione. Bolem urodziona łza, jak piolun, gorzka w śiwu ziemiu spadnie. Jestem piolun-trawa.
* * *
Poezje, błogosłow mój los. Błogosłowieństwo twoje — miecz i rana. Niech ja upadu, ale zaraz wstanu. Poezje, błogosłow mój los.
* * *
Tak często ranie mi spoirzenie krzywe i słowa zły przebiją mi jak strzały. Ja proszę was, ja was błagam o żalu. Nie zabijajcie mojich snów dziecinnych! Mój dzień niedługi. I ja pragną dobra tym nawet, kto pocelie w mi, bezbronny.
Sergej Jesienin
* * *
Ja ostatni poeta na wsi. Skromny w pieśniach klonówy most. O młodoście mojej dośpiewa pożegnalna msza śiwysh brzoz. się dopalie złotawym ogniem świeca — ciało to ciepły wosk. I księżyca drewniany zegar mnie dwanaście prochrypie w noc. Na ścieżku niebieskiego pola wkrótce wyjdzie żelazny zwierze. Żyto jasne, słońcem wspojone, pod okruętnym kiełem zemrze. Grube, cudze, nie żywe dłonie, już nie żyją pieśni i czary. Tylko kłosy zostali, konie, płakać o gospodarzewi starem. Czarny wiatr tylko pije rdżenia, mszu żałobnu odprawie łos. Wkrótce, wkrótce zegar drewniany mnie dwanaście prochrypie w noc.
POLSKIE WIERSZE
PORA SREBRNYCH DESZCZOW
(z tomu)
Wladislawie Miloslawskiej
Mojim polskim przyjaciolam Anie, Marzanie, Silwekowi
Pamięci Jana Boleslawa Ożoga
* * *
Nastanie pora srebrnych deszczow. Nastanie pora czystej wody I czystego, jak źrodła, słowa, prawdziwiego, niezłego słowa, prawdziwiego, niezłego serca. Nastanie pora srebrnych deszczow na biały dzień, na Zwiastowanie. I czarna noc już zgubi śiły. I nikt nie będzie mieć kamieniu, kamieniu, żeby zabić brata. I nikt nie będzie chcieć kamieniu dać żebrakowi zamiast chleba. Nastanie pora srebrnych deszczow. Ja wierzę w to, ja tego czekam!
* * *
Pierwsza zima bez ciebie śniegem w okna zastuka, nie tym białym, łagodnym — gorzkim śniegem zmartwienia. Pierwsza zima bez ciebie. Płacze ziemia bez ciebie! W lesie cicho і tęskno. Czarny sosny w żałobie, rzeka lodu nie złamie, zlego lodu rozłąki. Pierwsza zima bez ciebie! — serce bolem odpowie. Ścieżka w śiwiej zawieje chce usłyszeć twoji kroki.
* * *
Mam wilcku krew і duszu wilcku, na Dzikiem Wzgordze urodziona. Ale z bezbronnym sercem przyjszla na bol і smutek — w ludzki dom.
Gdy umiera noc
Się boję chwily, gdy umiera noc і gdy na zbładłym niebie gwiazdy, niby na cichiem brzegu białe śłepe ryby, jakimś złym bolem wypędzone z wod. Się boję! Bo ja wiem, że nie powrocić umarłej nocy і umarłych łat. Zostało śiwym wilkiem wyć mnie z bolu, pobiegć szałonej dalej w dzikie pole, bo wstaje dzień, jak moj prawdziwy kat.
Zarys
Na podworko z gołąbami słońce sypie promiennie, jak ziarno… Gorzecz dnia na wargach.
(Lipiec 2009, Warka. Jeden z pierwszych polskich wierszow)
