– Не будь слабаком, Данил! – сказал он сам себе и поплелся по коридору обратно к унылой девице. – Возьми себя в руки, возьми себя в руки, сопля!
Он налил и залпом выпил стакан холодной воды, сжал податливый пластик в комок и точным броском отправил в мусорную корзину. Порадовался, что занятия баскетболом в школьном кружке не прошли даром.
– Руки помнят, – подмигнул он девушке, заметив, что она наблюдает за ним, выглядывая, как из окопа.
– Вижу, вы будете хорошим отцом, – сказала она, впервые с момента встречи обозначив какую-то эмоцию, и эта эмоция, похожая на одобрение, даже взбодрила его.
Наконец из застенков выплыла мадам. Данил напрягся и подпрыгнул, будто оттолкнувшись от дна бассейна.
– Все хорошо, – сказала мадам, и у Данила гора свалилась с плеч. – Я получила для вас разрешение. Можете забирать сегодня. Но имейте в виду: поскольку ситуация нестандартная, мы возьмем этот случай на особый контроль. Через неделю к вам придет проверка, а еще мы хотели бы рассказать про ваш эксперимент на съезде достижений системы безопасности, вы же не против?
И это был не вопрос.
Данил молчал, улыбаясь, как робот. Куда деваться – обратно уже не откатишь.
– Что ж. Подпишите здесь. – Мадам протянула ему планшет, и он намалевал там пальцем первую букву своего имени. И впервые заметил, что это смотрится как «Динамо». Нужно было идти в спорт – по-любому.
Затем она выудила из бездонных своих карманов контроллер и считала данные хеликса, словно на лбу у Данила штрихкод и она его покупает.
Данил старался ни о чем не думать – задерживал мысли, как дыхание под водой, будто боясь, что в следующую секунду она достанет еще что-нибудь, например, считыватель мыслей, и он попадется, как в мышеловку.
Но мадам, напротив, вдруг ослабила хватку:
– Ну вот. Все формальности улажены. Можете забирать.
Она отстегнула рацию с пояса и сказала:
– Внимание, охрана. Приведите в зону ресепшена Окунева Владислава из группы Б. С вещами.
Данил продолжал улыбаться как изваяние.
– Спасибо вам, – сказал он, напрягая мышцы лица еще сильнее.
– Кремлин в помощь, – отозвалась мадам, не сводя с него любопытных глаз. – Кстати, хотела спросить.
– Да?
– А почему именно этот мальчик?
– Да как-то… Мы недавно взяли его мать. Подумали, он подойдет. А что?
– Да малахольный он какой-то. Будет ли эффективным ваш эксперимент?
– Но ведь наша программа для всех, а не для избранных. Трудностей мы не боимся.
– А вот это правильно, правильно. Молодцы.
– А когда конкретно придет проверка? – спросил Данил, стараясь быть максимально спокойным.
– Через неделю. Сейчас посмотрю по календарю. Смотрите: двадцать четвертого декабря. А что?
– Неужели они работают двадцать четвертого декабря? – задумчиво спросил Данил.
– Почему нет? – мадам пожала плечами. – День как день – вторник.
– Ну так… Сочельник.
– Так ведь это ихний праздник, – удивленно прищурилась мадам. – Нам-то до этого что.
Данил поспешно кивнул.
Тут пришел охранник, а за ним семенил Влад – руки за спину, как под конвоем.
– Принимайте, – плюнул Данилу охранник и подтолкнул Влада в спину. – Теперь это ваше.
– Ну что, здорово, брат! – Данил взял у Влада рюкзак с вещами. – Пойдем, что ли?
– Пойдем, – кивнул Влад и, крепко схватив Данила за руку, потащил его к выходу.
Когда они спускались вниз, Влад вдруг спросил:
– Скажи, а как супергеройское имя моей мамы?
– Что?
– Ну, у супергероя же всегда особенное имя, когда он на задании.
– А, да. Конечно. Ее зовут… Традесканция.
– Традесканция? А что это значит?
– Это значит, что она сильная, умная и ловкая. И умеет сливаться с природой.
– А. Понятно. Круто.
– Слушай, Влад. А как ее настоящее имя?
Влад посмотрел на Данила серьезно.
– А я могу тебе раскрывать эту информацию?
– Конечно, я же друг. Разве твоя мама стала бы просить меня забрать тебя, если бы я не был ее другом?
Тут Данил снова покраснел от вранья. Хорошо, что Влад, увлеченный переменами, этого не заметил.
– Ее зовут Света, – просто сказал он. – Света, и все. И это ничего не значит.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Ты не представляешь, как много это значит, – отозвался Данил, удивившись тому, как уцелело и проросло в настоящее это старинное имя – полузабытая версия современного – Фотиния.
– Давай кто быстрее к метро?
И Влад бросился к «Белорусской», огибая людей и смеясь.
Материнство
Так, значит, он привел этого мальчика. Сказал, что мальчика зовут Влад. Я спросила: как дела, Влад? Хотела быть дружелюбной. А он сделал вид, что не услышал. Тогда я обратилась к нему еще раз. Он покрутил головой в поисках источника звука и спросил у Данила: она меня все время будет о чем-то спрашивать? Данил рассмеялся: это ж Нина. А у вас кто был? Не понял, ответил Влад. Ну, кто-то же должен был разговаривать с вами дома. Когда ты жил с мамой. Влад удивился: не было у нас никого. Тут даже я выпала в осадок, как вы говорите. Это как, спросила я. Тут Влад впервые мне ответил в том смысле, что вот так. Мама, наверное, не хотела, чтобы со мной кто-то разговаривал. Ясно, сказала я. Понятно, сказал Данил.
Пока Данил пытался изобразить какую-то еду из несуществующих продуктов – он вроде нашел хлопья и заказал молоко, робот-доставщик должен был принести его с минуты на минуту, – я рассматривала Влада. Он сидел, уткнувшись в экран, к которому у Данила подключена игровая приставка, так что я могла смотреть на него беззастенчиво. Иногда, если в игре случалась пауза, он засовывал палец в нос, а потом в рот и еще грыз ноготь. Это выглядело придурочно, как вы говорите. Георгий Иванович наверняка бы сказал, что Йель этому парню не грозит. Тогда я спросила, кем он хочет стать, когда вырастет. Влад пропустил мой вопрос мимо ушей, а Данил сказал, чтобы я не обижалась: у парня стресс. Потом Данил ушел и попросил меня следить за мальчиком и узнать, не нужно ли ему что-нибудь, но я не поняла, как могу хоть что-нибудь узнать, если он меня игнорирует. Поскольку у него не было хеликса, я не могла отследить его основные жизненные показатели, и это меня тревожило. Я набрала Данила и поделилась своими переживаниями, но он рассмеялся. Что смешного? – спросила я. Вдруг у мальчика упадет давление или он словит солнечный удар? Где он словит солнечный удар, Нина? Вы же сидите дома, удивился Данил. А если он упадет и у него будет сотрясение? Если он ударится? Если он будет кашлять? Если сломает руку? Успокойся, Нина, сказал Данил, с ним все будет в порядке, он здоров. У него, может, и есть проблема, но это точно не она. Данил сбросил вызов, а я продолжила внимательно наблюдать за мальчиком. Мальчик играл, я наблюдала. Оба мы проводили время деятельно. Я рассматривала его уши – тонкие, как будто фарфоровые, раковины, длинноватый прямой нос, голубые прожилки на висках. Я изучала цвет его волос – градиент от светлых до более темных, но все-таки рыжих, и как же мне стало жаль, что я не могу убрать длинную челку с его глаз. Ему же неудобно! Но нет ручек – нет конфетки, как вы говорите.
Тебе челка не мешает? – не выдержала я. Норм, отозвался Влад. Хочешь поесть, может быть? – не унималась я. Мне норм, снова такой ответ. Ты не слишком-то многословен, заметила я, и Влад пожал плечами. Я набрала Данила и спросила, стоит ли ограничить потребление ребенком видеоигр. Данил сказал, чтобы я не заморачивалась. Тогда я спросила, не пора ли ему поесть, ведь детский организм нуждается в минеральных веществах и режиме. Данил сказал, что Владу уже девять и он сам может понять, когда проголодается. Ты же наказал мне следить за Владом, сказала я, но получается, что я никак не могу влиять на него? Даже мать не всегда может повлиять на своего ребенка, сказал Данил, не парься. Ему просто нужно освоиться. Вот это «даже мать» почему-то звучало обидно, как будто у меня и шансов не было стать для него кем-то значимым. Влад начал долбить каких-то монстров, на экран постоянно брызгала кровь. Я снова набрала Данила и сказала, что ученые давно уже пришли к выводу: подобные игры могут провоцировать неврозы, а раз уж у ребенка и так стресс… Черт с тобой, буркнул Данил и удаленно отключил приставку. Влад чертыхнулся, топнул ногой, зашвырнул пульт за диван и без особого энтузиазма вернулся в реальный мир и – на тебе, а я так и думала – тут же захотел есть. Я давно знала, что ты голоден, сказала я, радуясь своей проницательности. Если хочешь, закажу тебе что-то, только ты должен сказать, что ты любишь и нет ли у тебя пищевой аллергии. Что такое пищевая аллергия, спросил он. Непереносимость глютена, например, или аллергия на тараканий хитин. Че, удивился Влад, какой еще тараканий хитин? Тараканий хитин может составлять до шестидесяти процентов шоколада, потому что тараканы попадают туда во время переработки какао-бобов, сообщила я. Буэ, сказал Влад, спасибо, я больше не буду есть шоколадки. Ну хорошо, сказала я, давай так: рыба или мясо? Котлета, обрадовался Влад. А лучше хот-дог. Или пицца. И мы стали выбирать пиццу. В итоге остановились на пепперони. Правда, после Изоляции она только называлась так: пепперони, а на самом деле сверху клали новгородскую салями. Но Влад все равно этого не знал, не мог сравнить, потому что до Изоляции его еще в планах не было. Впрочем, я тоже не могла, потому что не ем. Когда робот-доставщик притащил пиццу, Влад снова был занят: он нашел у Данила лего и начал его собирать. Лего было старинное, еще доизоляционное, поэтому я в оба глаза, как вы говорите, следила, чтобы Влад не потерял детали или не проглотил их. Я читала, что дети любят совать в рот то, что засовывать туда опасно. Правда, чаще всего это происходит в возрасте до трех лет, а Владу уже девять. Но все равно, осторожность не помешает. Так что я обрадовалась, когда вкатился доставщик, Влад оставил в покое лего и принялся за еду. Хотя я сразу же начала напрягаться, что он подавится, но Влад вроде справлялся ловко.
