А еще… Я не знаю, но, по-моему, мы очень далеко зашли. Если бы вы вздумали нарисовать карту, то кредиты на дом, отношения, работы и все такое были, скажем в Новом Орлеане, а начав нести всю эту несусветную чушь, мы оказались где-то к северу от Аляски. Кто даст работу человеку, который видит ангелов? А кто даст работу человеку, который готов увидеть ангелов, если это принесет ему пару лишних баксов? Нет, в мире нормальных, серьезных людей с нами было покончено. Мы продали нашу серьезность за тысячу двести пятьдесят ваших английских фунтов стерлингов, и, насколько я понимал, на эти деньги нам придется жить всю жизнь, если только мы не увидим Бога, Элвиса или принцессу Диану. Но в следующий раз нам действительно надо будет их увидеть, а еще сфотографировать.
Чуть больше двух лет назад менеджер группы «Р.Е.М.» приехал посмотреть на «Оранжевый дом» и спросил, не будет ли нам интересно сотрудничество с его компанией, а мы сказали, что нас все и так вполне устраивает. «Р.Е.М.»! Двадцать шесть месяцев назад! Мы сидели в его красивом офисе, а он нас уговаривал. Уговаривал, понимаете? А теперь я присоединился к таким людям, как Морин и Джесс, в их попытке выжать пару баксов из человека, который с радостью готов дать нам эти деньги, если только мы выставим себя на посмешище. За последние несколько лет я твердо усвоил: не бывает таких ситуаций, в которых невозможно облажаться, — стоит только постараться.
Меня утешало одно: здесь у меня не было ни друзей, ни родственников. Никто не знал, кто я такой, исключая, может, поклонников нашей группы, но я не склонен полагать, что такие люди читают желтую прессу. Ребята из пиццерии могли случайно увидеть статью, но они в первую очередь подумали бы о деньгах и моем отчаянном положении, а об унижении вспомнили бы в последнюю очередь.
В общем, оставалась только Лиззи, и если уже она увидит мою фотографию с безумным взглядом, то так тому и быть. Знаете, почему она меня бросила? Она меня бросила, поняв, что я не стану звездой рок-н-ролла. Нет, вы можете в это поверить? Ни хрена не можете. Это вообще невозможно понять. О женщины, вам имя — полная задница. Тогда я думал, что она и глазом не моргнет, узнав, во что она превратила мою жизнь. На самом деле будь у меня шапка-невидимка, я бы первым делом — естественно, после того как ограбил бы банк, нагляделся на женщин в душевой и тому подобных обычных для такого случая дел, — подсунул ей газету и понаблюдал за ее реакцией.
Видите, я тогда ничего не знал. Думал, что знаю все, но не знал ничего.
Морин
Мне казалось, я никогда больше не смогу прийти в церковь после интервью с Линдой. Еще за день до него я немного думала об этом; мне страшно не хватало церкви, но я никак не могла решить, будет ли Бог против, если я просто приду и сяду на последний ряд, а на исповедь не пойду, ускользну оттуда еще до причастия. Но как только я сказала Линде, что видела ангела, то сразу поняла: с этих пор мне придется обходить церковь стороной, и, пока я жива, путь туда мне заказан. Я не знала, какой именно грех я совершила, но была уверена, что грехи, касающиеся выдумывания ангелов, — смертельные.
Я все равно знала, что по истечении шести недель покончу с собой; с чего мне менять свое решение? Я была занята как никогда: интервью и наши встречи, так что это немного отвлекло меня. Но вся эта беготня казалась мне сиюминутной, словно я торопилась все доделать, собираясь в отпуск. Все было очень просто: я была человеком, который собирался покончить с собой, как только руки дойдут.
Мне хочется сказать, что первый проблеск света я увидела тогда, в день интервью с Линдой, но это не так. На самом деле я будто собралась смотреть передачу по телевизору, ждала именно ее, как вдруг наткнулась на нечто более интересное. Не знаю, как для вас, но для меня наличие выбора — это далеко не всегда хорошо. В итоге можно все время прыгать между двумя каналами, не вникая толком ни в одну из передач. Не понимаю, как живут люди с кабельным телевидением.
Самое интересное произошло после интервью. Так получилось, что я разговорилась с Джей-Джеем. Он шел домой, а мне надо было на автобус, так что мы пошли вместе. Не знаю, хотел ли он идти со мной, — ведь мы практически не разговаривали с того момента, как я ударила мальчика Джесс в Новый год, — но возникла одна из тех неловких ситуаций, когда один человек идет позади, буквально в пяти шагах, а второй вынужден остановиться и присоединиться к нему.
— Непросто было, не находишь? — спросил он.
Я удивилась. Мне казалось, только мне тяжело далось интервью.
— Ненавижу ложь, — сказала я.
Он посмотрел на меня и рассмеялся. Только тогда я вспомнила про его ложь.
— Не обижайся. Я тоже лгала. Я солгала насчет ангела. И Мэтти тоже лгала: сказала, что пойду праздновать Новый год в гости. А еще тем людям, что приглядели за Мэтти в приюте.
— Думаю, Бог тебе это простит.
Мы прошли еще немного, как он вдруг спросил:
— А что могло бы заставить тебя передумать?
— В смысле?
— В смысле, что могло бы заставить тебя отказаться от… ну, от желания покончить со всем и сразу.
Я не знала, что ответить.
— Если бы ты, например, могла договориться с Господом Богом. Вот сидит Он, Большой Босс, напротив тебя за столом и говорит: «Знаешь, Морин, ты нам нравишься, но нам бы хотелось, чтобы ты осталась на земле. Как мы можем переубедить тебя? Что можем предложить тебе взамен?»
— Бог меня лично спрашивает?
— Ага.
— Если Он спрашивает меня лично, то Ему не нужно ничего мне предлагать взамен.
— Правда?
— Если Господу в Его бесконечной мудрости угодно, чтобы я осталась на земле, то как я могу просить что-то взамен?
Джей-Джей рассмеялся:
— Ну ладно. Тогда не Бог.
— А кто?
— Какой-нибудь космический президент. Или премьер-министр. Тони Блэр. Человек, который может все устроить. Не обязательно просто так слушаться Тони Блэра, не требуя ничего взамен.
— Он может излечить Мэтти?
— Нет. Он может только складывать обстоятельства определенным образом.
— Я бы хотела съездить отдохнуть.
— Черт, как мало тебе надо. Ты готова продолжать жить вот так за возможность провести неделю во Флориде?
— Я была бы не прочь съездить за границу. Ни разу там не была.
— Ты ни разу не была за границей?
Он так это сказал, словно мне должно быть стыдно, и на мгновение мне стало стыдно.
— И когда ты в последний раз отдыхала?
— Незадолго до рождения Мэтти.
— А сколько ему?
— Девятнадцать.
— Ладно. На правах твоего менеджера я буду ходатайствовать перед Большим Боссом о предоставлении тебе отпуска на год. Или на два.
— Нет, не надо! — возмутилась я.
Теперь я понимаю, что восприняла все это слишком серьезно, но у меня было ощущение, что все происходит по-настоящему, а отпуск в целый год — это, казалось мне, чересчур.
— Поверь, — сказал Джей-Джей. — Я знаю, как там дела делаются. Космический Тони и глазом не моргнет. Давай, еще что?
— Ой, ну я не могу еще о чем-то просить.
— Скажем, он дает тебе две недели отпуска каждый год. А пятьдесят оставшихся недель тянутся долго, если ты не знала. У тебя больше не будет шанса встретиться с Космическим Тони. Всех зайцев надо убивать этим выстрелом. Чего бы ты ни хотела, говори об этом прямо сейчас.
— Работа.
— Ты хочешь работу?
— Да, конечно.
— Какую работу?
— Любую. Может, продавцом в магазине. Лишь бы вырваться из дома.
Пока не родился Мэтти, я работала. Работала в канцелярском магазине в районе Тафнелл-Парк. Мне там нравилось; нравились всякие ручки, нравились всевозможных размеров блокноты и конверты. И начальник мне нравился. С тех пор я больше нигде не работала.
— Ладно. Давай продолжай.
— Может, немного общественной жизни. В церкви иногда устраивают викторины. Что-то похожее бывает и в пабах, кажется. Я бы хотела поучаствовать в такой викторине.
— Хорошо, участие в викторине мы тебе можем устроить.
Я попыталась улыбнуться, поскольку Джей-Джей в каком-то смысле и шутил, но этот разговор давался мне непросто. Мне ничего особенного в голову не приходило, и поэтому я злилась. Поэтому почувствовала страх — особенный такой страх. Будто обнаружила в своем доме дверь, которой там никогда не было. Захочется ли вам узнать, что за этой дверью? Кому-то захочется, а мне — нет. Я не хотела продолжать говорить о самой себе.
— А ты? — спросила я Джей-Джея. — Что бы ты сказал Космическому Тони?
— А вот не знаю. Может, захотел бы вернуться на пятнадцать лет назад. Закончить школу. Забыть о музыке. Стать человеком, которому для счастья не обязательно становиться тем, кем он хочет стать, которому для счастья достаточно быть самим собой, понимаешь?
— Космический Тони не может так сложить обстоятельства.
