— Однажды один из месяцев полюбил человеческую девушку, — он повернулся к жене и мягко коснулся ее щеки. — Она была необыкновенной и очень красивой. Но вовсе не внешность заинтересовала того, а душа — ее доброта и нежность, честность и забота. Та девушка искренне, всем сердцем любила осень. Проводя с ней время, тот месяц чувствовал, как оттаивает его собственное холодное сердце, отгоняя прочь заморозки и преждевременный снег, тем самым делая осень почти бесконечной.
Щеки девушки розовели от слов Глеба. Она смотрела на него так, будто заново узнала. А сам мужчина вдруг отстранился от нее и жестко произнес:
— Тем месяцем был Ноябрь. Он был первым, кто связал свою жизнь с человеком, первым месяцем, чьи дети были людьми, но со способностями к сезонной магии… И теперь я понимаю — то была роковая ошибка. Моя роковая ошибка.
Инна дернулась, как от пощечины. А я неодобрительно нахмурилась.
— Зачем же так категорично?
— А как иначе? Или думаешь, я не умею признавать свои ошибки? Мама, — последнее слово он произнес со злой усмешкой, почти с издевкой, выражая свое отношение к открывшейся вдруг правде.
Я поморщилась. Мне тоже не понравилось это слово.
Ну какая я ему мать? После всего, через что мы прошли, трудно было сказать, кем я ему прихожусь. За последнее время я успела побывать его женой, врагом, сообщницей… А теперь вдруг мать? Нет, это уже слишком…
— Объяснись! — потребовала вдруг Инна. Она с недоверием смотрела на мужа, надеясь, что тот весело улыбнется и скажет, что его слова были шуткой. Но тот угрюмо молчал, и ее глаза постепенно наполнялись слезами. Поняла, видимо, что той человеческой девушкой из прошлого была она сама…
Нас всех затронуло странное проклятье, заставляя бесконечно перерождаться в новых телах, вновь и вновь находить друг друга. Инна и Глеб были тому подтверждением — спустя века они снова женаты. Да и мои воспоминания из снов ясно показывали, что и нас с Филиппом неизменно сводила судьба. Не всегда мы рождались в семьях Осеннего Двора и даже правителями были не всегда, но зато с нами была наша магия, наша суть. Прямо как сейчас.
— Объяснись, я сказала! — Инна больше не ждала. Она была обижена и очень злилась. И с каждым новым отказом мужа отвечать, начинала с силой стучать кулаком по его плечу, будто это способно было хоть как-то его расшевелить. — Как ты смеешь заявлять, что наша любовь была ошибкой?! Как ты можешь так легко отмахиваться от нашего прошлого? Неужели ты и правда жалеешь, что встретил меня тогда?
Глеб отвернулся от нее, не решаясь посмотреть в глаза, словно боялся увидеть в них разочарование.
— Я с тобой разговариваю! Ответь! — девушка дернула его рукав, и тот вдруг задрался, открывая всем страшные ожоги, которые за время беседы, казалось, сделались еще краснее.
Девушка испуганно ахнула, а Глеб поспешно отстранился и попытался натянуть рукав обратно, но не успел — Филипп стремительно перехватил его руку, не позволяя вырваться, и уже вовсю осматривал рану.
— Нужно было мне сразу сказать, это не шутки. Что за легкомыслие?
Мы с Глебом переглянулись, и я почувствовала себя виноватой. Ведь понимала же, что ожог не так прост, но понадеялась, что это не так важно, и не стала никому сообщать. Да и Глеб решил хранить это в секрете, а я поддержала… Глупая, от кого скрываться? Здесь все свои! Нас всех связывает одна и та же тайна.
— Как это можно вылечить? — спросила я.
— Лечить и не нужно, — отозвался Филипп. — Надо просто выпустить магию, — он обратился к Глебу. — Ты же чувствуешь, что она переполняет тебя. Особенно сейчас, когда ты вернул воспоминания. Пойми, наша память — основа души, а душа — это магия. Не сдерживайся, ты никому из нас не навредишь. Мы такие же, как ты.
Глеб медленно оглядел нас. На Инне взгляд задержался чуть дольше, но говорить он по-прежнему ничего не собирался. Просто вышел из дома, а мы последовали за ним.
Некоторое время мы молча шагали по лесу. Не сразу я поняла, что мы движемся в сторону бывшего Осеннего Двора, а только когда послышался шум падающей воды и мы вышли на берег холодного озера.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Родной край звал нас, но пути туда не было. Мертвый лес, являвшийся когда-то источником живительных сил, теперь губителен для нас. Мы не смели и шагу ступить на его земли, чтобы не погибнуть. Так было, когда мы не знали всей правды, по одиночке мы бы точно не смогли там выжить. Но теперь нас трое. Вместе мы и есть Осень. Так может, теперь нам удастся восстановить наш дом?
Перебираться на другой берег пришлось в обход, делая большой крюк через густой еловый лес. Но постепенно вечнозеленых деревьев на пути стало появляться все меньше, и пустая земля встретила нас мертвой тишиной.
— Чтобы избавиться от ожогов, можно было и дома остаться, — проворчал Филипп, с тревогой оглядываясь по сторонам. — Не уверен, что нам под силу осуществить то, что ты задумал.
— А чего ждать? — спросил Глеб. — Рано или поздно нам придется это сделать, так почему бы не сейчас?
— Как минимум потому, что еще не все из нас вернули свои силы полностью! — строго ответил мужчина, и только тут Глеб сообразил, что нам с Инной по-прежнему неизвестно, что случилось после того, как в далеком прошлом Ноябрь женился на человеческой девушке, и каким образом это привело к гибели Осеннего Двора.
С тяжелым вздохом Глеб повернулся к жене.
— Прости, Инна, я… Все, что я говорил, не относилось лично к тебе. Поверь, мои чувства к тебе неизменны. Ты же знаешь, как сильно я люблю тебя. Так было раньше, и так будет всегда. Но те события… Я жалею не о них, а о том, к чему они привели. Наши дети были первыми магами, теми, кому мы могли доверить управление этими землями, — он обвел рукой мертвый лес и брезгливо поморщился.
Да, красивого тут мало…
— Не сдерживайся, — напомнил Филипп.
Глеб кивнул, на мгновение зажмурился и сосредоточился. А после продолжил повествование, и с каждым его словом все вокруг стало постепенно преображаться.
— Мы стали поступать, как люди. Передавали власть наследникам, а сами уходили на покой. Но, сколько бы мы ни притворялись людьми, на самом деле ими не являлись. Снова и снова перерождались мы в других телах. И даже ты, Инна. Хоть магии в тебе не было, но, согласившись выйти за меня, ты стала частью моей души, а я отдал тебе часть своей. И это позволяло тебе так же, как и мне, бесконечно перерождаться вновь.
Романтичного в его словах было не так уж много, но Инне и этого было достаточно, чтобы проникнуться. Не отводя от мужа влюбленного взгляда, она взяла его за руки. А небольшой клочок земли под ними вдруг ожил. Из сухой почвы проклюнулась редкая травка, пусть и пожухлая, но жизни в ней было больше, чем в серой пыли, что была здесь до этого.
— Вскоре с нас стали брать пример другие месяцы, — продолжил Глеб. — Хотя, по правде говоря, не уверен, что до меня никто не додумался до такого. Думаю, весенние месяцы стали соблазнять человеческих девушек задолго до нашего брака, поэтому у них маги появились гораздо раньше. А зимние вообще додумались на примере человеческих стран основать свое государство. Так и получилось то, что мы имеем теперь — люди и сезонные маги, наши прямые потомки, живут сообща. Где-то среди них обитает двенадцать совсем необычных магов, смертных телом, но бессмертных душой. Но никто об этом не подозревает, потому что не помнит.
— И все-таки, почему погиб Осенний Двор? — задала я вопрос, который волновал меня больше всего.
Глеб печально опустил голову, но отвечать не спешил. А земля под ним продолжала оживать. Из маленького клочка под ногами магия распространялась дальше и уже убегала за поле зрения. Правда, процесс шел очень медленно и отнимал у него все силы. Поэтому Филипп вклинился между парочкой, и теперь они втроем держались за руки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Не стала дожидаться приглашения и присоединилась к ним. Теперь мы образовали круг и стали вливать свою магию в окружающий мир. Прямо на глазах погоревшие деревья стали восстанавливаться и покрываться разноцветными листочками, мрачные серые тучи разошлись и открыли закатное солнце, осветившее нас своими теплыми лучами. Ветер подул с новой силой, и где-то вдалеке даже стали слышны голоса птиц.
