Скрутив бумажную трубку длиной около семидесяти сантиметров, Осипов взял ее двумя руками – левая поддерживала трубку ближе к середине, правая держала за конец, – расположил параллельно полу и начал медленно двигать вперед.
Вспыхнуло пламя, в темном коридоре показавшееся ослепительно-белым. Всего на несколько секунд. Но и этого было достаточно для того, чтобы ощутить его жар.
Как только пламя опало, Осипов постучал концом бумажной трубки о каменные плиты, сбил пламя и положил трубку на пол. Желтым флуоресцентным маркером он сделал отметку возле обгоревшего конца.
– Кто-нибудь успел заметить, откуда вырвалось пламя?
– Снизу, – уверенно заявил Камохин. – Я смотрел вниз и видел, как пламя вырвалось из-под пола.
– А если бы смотрел вверх? – ворчливо поинтересовался Орсон.
– По-моему, тоже снизу, – подтвердил Брейгель.
– Смотрите внимательно.
Осипов оторвал кусочек от бумажной трубки, скатал из него шарик и кинул.
Снова вспыхнуло пламя.
– Точно! Снизу! – ткнул пальцем в пол Брейгель. – Теперь я точно видел! И там не одна, а несколько форсунок!
– Верно, – кивнул Камохин.
На этот раз Осипов и сам успел заметить, как из щелей между плитами вырвались несколько тонких струй голубоватого пламени, которые не то слились, не то сплелись вместе, и в тот же миг полыхнули всепоглощающим огнем.
– Нужно что-нибудь металлическое.
Камохин достал из кармана и кинул Осипову десятирублевую монету.
– На счастье носил? – спросил Брейгель.
– Червонец-то? – Камохин удивленно прищурился. Как будто подозревал, что фламандец пытается над ним подшутить. – Да нет, так, завалялся.
– Смотрите внимательно, что произойдет. – Осипов приготовился кинуть монету.
– Постой, Док-Вик! – остановил его Брейгель. – А что должно произойти?
– Вот это меня как раз и интересует. Перелетит монета на другую сторону или нет?
– Понятно, – кивнул Брейгель. – Давай.
Осипов не сильно, по пологой дуге запустил монету в сторону, где должно было вспыхнуть пламя.
Все именно так и произошло. Пламя вспыхнуло. И – монета исчезла. Будто растворилась в сияющем огненном потоке.
Осипов схватил фонарь, сделал шаг к метке на полу и принялся шарить лучом света по плитам по другую сторону невидимой преграды.
– Бесполезно, – сказал Орсон. – Монеты там нет.
Она испарилась.
– Какой же должна быть температура, чтобы десятирублевая монета мгновенно испарилась? – удивленно произнес Камохин.
– Да какая разница, – усмехнулся Орсон. – Сотней градусов больше, сотней градусов меньше, суть одна – нечего даже думать о том, чтобы попытаться перепрыгнуть на ту сторону. Ведь ты на это надеялся, Вик?
– Не то чтобы надеялся… – Осипов сделал шаг назад от опасной черты. – Но проверить нужно было.
Орсон довольно улыбнулся. Теперь уже ни у кого не должно оставаться сомнений в том, что его предложение являлось безальтернативным. Нужно продолжать кидать в огонь все, что есть под рукой, надеясь на то, что запас горючей смеси, питающей спрятанные под полом форсунки, иссякнет.
– Я вот чего не пойму, – приложил два пальца к виску Брейгель. – Что такого особенного в этом подземелье? Для чего здесь нужно было ставить столько ловушек?
– Обычно ловушки ставят в коридорах, ведущих к сокровищам, – ответил Орсон.
– Вот! – пальцем указал на англичанина стрелок. – И я про то же! Что здесь может быть спрятано?
– Тебе это интересует? – с искренним недоумением посмотрел на фламандца Камохин.
– А тебя – нет?
– Мне интересно, как нам отсюда выбраться!
– Ну, и это тоже, – согласился Брейгель. – Ну а как насчет сокровищ?
Камохин пожал плечами.
– Не уходи от ответа!
– Да не знаю я, – с неохотой произнес стрелок. – Тайники, сокровища, клады… Я полчаса назад сидел на дереве со странным человекообразным существом. Вон, на мне одежда все еще мокрая… Мне сейчас не до сокровищ… Честное слово… Хочется просто выбраться отсюда… Черт его знает…
– Так! – Орсон сделал шаг вперед и попытался хлопнуть в ладоши. Поскольку в одной руке у него был фонарь, хлопок получился примерно как в дзенском коане. Тем не менее ему удалось привлечь к себе внимание. – Если мы хотим выбраться отсюда, то лучше не терять время попусту! Нужно отобрать из наших вещей то, что представляет наименьшую ценность, разделить на минимальные порции, способные вызвать пламя, и кидать их до тех пор, пока запасы горючей смеси не истощатся. Иного выхода нет! – Орсон поставил сумку на пол и принялся выгребать из нее вещи. – Я думаю, следует начать с пайков. Сублимированную еду можно поделить на маленькие порции…
Осипов щелчком метнул в сторону ловушки бумажный шарик, и его тотчас пожрало взметнувшееся вверх адское пламя.
– Отлично, Вик! – одобрительно улыбнулся биолог. – Начало, можно сказать, положено!
– Если монета мгновенно испарилась в пламени, – задумчиво произнес Осипов, – то почему тогда на потолке не остается никаких следов?
Он посветил вверх. На каменных плитах потолка и в самом деле не было видно никаких следов только что бушевавшего внизу пламени.
– И на стенах – тоже. – Осипов посветил сначала на одну стену, затем на другую. – Пламя не касается их.
– Создатели ловушки должны были предусмотреть какую-то защиту для потолка и стен от этого адского пламени, – уверенно произнес Орсон.
– И как, по-твоему, от него можно защититься?
– Ну… – англичанин сделал в высшей степени неопределенный жест рукой. – Наверное, у них были какие-то технологии… Они ведь как-то строили это подземелье, не используя открытого огня.
– Точно. – Осипов выдернул нож из ножен и направился к стене.
– Ты что задумал? – спросил Камохин.
– Хочу проверить свои предположения.
Осипов плашмя припечатал нож к стене, острием в сторону невидимого экрана-ловушки, прижал ладонью рукоять и начал медленно двигать ее вперед.
– А оно того стоит?
Камохин был уверен в том, что Осипов не способен на опрометчивые и необдуманные поступки. И тем не менее… Этим ученым ведь все, что угодно, может взбрести в голову! Сначала он посчитает, что все правильно, а когда поймет, что ошибался, эксперимент окажется в критической фазе. Настолько критической, что менять что-либо будет поздно. Останется только жалеть о том, что не учел чего-то вначале.
Осипов ничего не ответил. Он пристально смотрел на лезвие ножа, тускло мерцающее в свете направленных на него фонарей. Широкое, с глубоким долом и клеймом в виде застывшего в прыжке леопарда. Чуть загнутое острие медленно, как будто само, ползло по стене. По странной, постоянно меняющейся картине, выгравированной на гладко отшлифованном камне.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
