— Ничего, живые снимки лучше всего, — со знанием дела отбрил Валера.
— Сделай нам пару копий потом, — попросил Витя, чуть перегнувшись через Лизавету и взглянув на друга. Тот кивнул, высунув кончик языка и пытаясь разобраться с затвором камеры. Аппарат был дорогой, японский, его удалось выпросить всего на день, и сломать машинку было равносильно смерти.
— Зачем тебе копии? — деловито осведомилась девушка, взглянув на парня, и тот улыбнулся.
— Дома одну поставлю, на стенку. А вторую тебе.
========== 22. Месть ==========
…Кино снимали уже долго, из-за чего лёгкая прохлада уже казалась навязчивой, а возня всяких техников и осветителей порядком утомляла. Сигареты надоедали, сидеть в Линкольне было скучно, а до окончания съемок было ещё непонятно, сколько времени. Одному Космосу хорошо — бегал туда-сюда, возвышаясь над основной массой людей, словно башенный кран, и всё что-то рассматривал, только мешая рабочим. Сниматься хотел, всё высматривал режиссера, чтобы пристать к нему со своей «фактурной внешностью» и умением «кому-нибудь накостылять».
Громкая ругань Фила донеслась до слуха, отвлекая от мыслей и размышлений, и молодой человек, отряхнув подол зелёного плаща, нехотя отвернулся от Линкольна, на крышу которого опирался, затягиваясь очередной ядовитой палочкой. Пачка «Самца» уже порядком опустела, и хорошо, что он всегда носил с собой про запас ещё одну — можно было травиться без оглядки.
— Ну, я же говорил, сколько раз говорил, как взрывать надо?!
— Да ладно, Валер, хорошо вышло же…
— Хорошо вышло, как же… ну что, пацаны, не голодные?
Фил появился перед Линкольном, облачённый в реквизитную форму офицера СС, словно ёжик из тумана. Даже туман был почти настоящим, правда, с примесью какой-то химии, от которой немного щипало глаза. Троица, караулившая Линкольн, синхронно помотала головами, отказываясь от местных яств, и явно изголодавшийся Филатов лишь махнул на друзей рукой.
— Ну что, девчонки, кто-нибудь будет меня кормить? — Валера подошёл к распахнутой передней двери автомобиля, на ходу расстёгивая верхние пуговицы немецкого кителя, и посмотрел куда-то влево от себя. Звонкий женский голосок, возвещавший о скорости обеда, заставил наигранно подорваться и проследить за взглядом друга.
— Что за девки, что за девки?
— Да гримёрши.
— Да-а? — лукаво улыбнувшись, тут же затянулся и невольно задумался, выпуская тугую струю дыма изо рта. Плевать ему было на тех девок, это было, скорее, праздное любопытство. Ему было, кого трахать, в этом нужды он не испытывал никогда, и бегать, знакомиться с какими-то гримёршами было просто неохота.
Еду принесли быстро. Какие-то невзрачные серые макароны с тушёнкой, да пара кусков хлеба. Вот и всё питание для актёров. Что поделать, ведь…
— Везде бардак. Даже в кино, — Валера набросился на еду и приступил к вполне заслуженному поливанию всего отечественного грязью. Впрочем, делал он это не просто так, ведь жизнь сейчас и впрямь была, откровенно говоря, дерьмовой. — То ли дело у немцев. Я тут брал у режиссера «Майн Кампф» почитать. «И тогда меч начинает играть роль плуга, и тогда кровавые слёзы войны орошают всю землю…». Везде орднунг унд арбайтен.
— Ну да, — крайне язвительно процедил Пчёла, вовсю дымя сигаретой и совершенно не скрывая презрительного отношения к цитате из книги и к её автору. — А мы их сделали, и с орднунгом, и с унд арбайтеном, — и, похабно чмокнув губами, Пчёлкин сделал не менее похабный жест. — И Гитлер, капут.
— Это да, — Фил согласно кивнул и продолжил жевать. А Витя вновь окунулся в глубины своих не самых радужных мыслей и рассуждений, которые мучили его практически каждый день, изводя и словно издеваясь.
Злоба бушевала в нём уже без малого полгода. Он знал всё. Связи, которыми обросла четверка за недолгие два года, помогли ему навести нужные справки, от результатов которых он несколько дней беспробудно пил. А потом тяжело и долго отходил от импровизированного запоя. Она. Она с ним. Работала в его фирме, вернулась в Москву ради этого… До сих пор перед глазами Пчёлкина стояла та бумажка, на которой было написано всё — её адрес, её обыкновенный распорядок дня, адрес той самой фирмы… Он до сих пор помнил, как тряслись его руки, когда он впервые читал написанные от руки строки. Как она могла? Как он мог? Порой он ловил себя на абсолютно глупой мысли о том, что неплохо было бы что-нибудь сделать с рукой, которую он однажды посмел поднять на неё. Как же глупо, чёрт возьми, он разрушил всё то, чем дорожил…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Пацаны, я договорился — будем сниматься! — к друзьям подскочил возбужденный и радостный Космос в фашистской фуражке. Когда только успел её отобрать у Фила?..
— Ага, у «Интуриста».
Все заржали. И он тоже, потому что так надо было. Тупая шутка, но нельзя вновь окунаться в воспоминания. В конце концов, три года прошло. Но как быть, если всё равно вновь и вновь возвращался в ту ситуацию? Если бы не он, она бы не разбилась. Если бы не он, даже Соболев бы выжил. Бред, бред…
— Я вот что думаю, братья, — затянувшись, начал Саша. Его голос словно выдернул Пчёлкина из вязкого тумана собственных мыслей и заставил вернуться в реальность. — Значит, у нас есть доля на северных рынках, три автосервиса. Каталы нам отстёгивают. Немного, но жить можно. А живём мы всё равно очень бедно. Ну, никто нас не уважает, по сути…
Неясно было, к чему Белов начал этот разговор именно сейчас и именно здесь — на съёмочной площадке — но все трое невольно навострили уши, слушая своего бригадира. И мнения касательно сказанного у всех троих были совершенно разные.
— Ну, я бы не сказал, — хмыкнул Холмогоров, явно не спеша соглашаться с Белым. А вот Пчёлкин невольно задумался. В голове с фантастической скоростью зрел план, а в глубине души зарождалась надежда на то, что его догадки о внезапном разговоре Саши верны.
— Нет, ну я в принципе говорю. Цели нет, не развиваемся…
Да. Он оказался прав. Пора. Надо было пойти ва-банк и рискнуть всем. В конце концов, риск — в любом случае — дело благородное.
— Правильно-правильно, Сань. Я тоже об этом думал.
— Дай «Самца» ещё, — Белов подсел к Пчёле, и тот протянул ему пачку. Была — не была.
— «Курс-Инвест», пожалуйста, — он сказал это таким обыденным голосом, зажав сигарету в зубах, что казалось, будто разговор шёл о погоде.
Напротив фыркнул Космос, впечатлённый названием, которое наверняка уже слышал, и не раз: фирма была довольно крупной. Конечно, ведь никто из них не в курсе, Пчёлкин наводил справки в тайне даже от лучших друзей. Никто не знал его истинных мотивов.
— Ну ты махнул, красивый!
— А что махнул? Молодая фирма, никто её не держит, — недобро взглянув на Космоса, взвился Пчёла. Надо было хотя бы попытаться…
— А что там? — Белов повернулся к другу, и тот быстро заговорил, словно боясь того, что Саша его перебьёт.
— «Курс-Инвест», малое предприятие. Артурка Лапшин — мой бывший сосед — переехал в новый офис на Цветном.
— Я его знаю?
— Нет. Ну, там цветные металлы, компьютеры, недвижимость. Денег — море. А вот откуда такой подъем, непонятно, — на последней фразе молодой человек взглянул на Белова и с огромным облегчением увидел в его глазах заинтересованность. Но вида не подал.
— Ну, комсомолец небось, да?
Пчёлкин не ответил, лишь вновь затянулся, неопределённо качнув головой, а затем с ненавистью кинул недокуренную цигарку в небольшую лужицу. Руки предательски дрогнули, но он не подал вида. Неужели у него получалось? Должно быть, сейчас он совершал самую огромную ошибку в своей жизни, но одно-единственное желание, одна цель, они затмевали всё.
— Саня, — Космос вот порывов двух друзей не разделил, — лучше синичка в руках, чем перо в одном месте.
— Ты мелко плаваешь, Кос. Фил, ты всё? — Белов взглянул на Филатова, словно желая отмахнуться от сомневавшегося Холмогорова. Весь вид Саши говорил о том, что он готов рискнуть ради подъема.
— Да, сегодня последний день, — Валера доел свои макароны и пожал плечами.
