Лиза не выдержала и расплылась в улыбке. Зайдя за стойку, она обняла обиженную секретаршу за плечо. Эх, Артур, Артур…
— Стоп. Как третий час? — осознание пронзило, словно молнией, и Лизавета развернула Людмилу к себе лицом. — Он что, в банк не ездил?!
— Нет, говорю же, они там заперлись и не выходили…
Черкасова невольно поёжилась, представляя, какой катастрофой могла обернуться неявка Лапшина к кредиторам, и сжала кулаки. Какое может быть к чертям собачьим совещание, когда у них такая лажа случилась?! Он без кредита остаться захотел, что ли?
— Так, — помотав головой, девушка одёрнула белую блузку и развязала светло-розовый шарфик, — я сейчас.
Путь её лежал в кабинет, где на столе лежали давно уже подготовленные планы на следующий месяц. Как раз сейчас убьёт двух зайцев — выкурит Лапшина из кабинета и заполнит пробел в отчетности.
— Ой, не надо, — Людочка даже вскочила со своего места, завидев решительно настроенную Лизу, державшую в руках папку с документами. Черкасова лишь презрительно поморщилась, и, нарочито громко стуча каблуками, подошла к двери. Люда, пробормотав что-то про бумагу для факса, поспешила покинуть свое рабочее место, явно опасаясь вновь услышать крики начальника. Приглушённые голоса, что доносились из-за плотно закрытой створки, различить не получилось, и Лизавета громко и отрывисто постучала в дверь.
— Артур, прости, конечно, но это срочно.
***
Переговоры длились уже больше двух часов. Надоело всё — честно отобранный коллекционный коньяк, сигареты, бесцельное шатание по кабинету. Он даже сумел просчитать его примерные размеры — четыре шага в ширину и шесть в длину. Нехило так получалось. Хотя, учитывая то, что шаги его каждый раз были разными по размерам из-за прилично заплетавшихся ног (коньяк всё же был выпит практически в одиночку), нельзя было ручаться за точную площадь кабинета. Валере вон хорошо — сидел себе, тесаком папку для бумаг резал. Скучал, так хоть как-то себя занять пытался. И чего этот чертов Лапшин не прогибался-то? Неужели нравилось играть в нарды с Беловым и постоянно проигрывать? Никто уже даже за счётом не следил — на седьмой победе Саши сбились и махнули руками. Да что там за счетом следить надоело — надоело даже в шлеме сидеть. Вон, валялась железка на диване, сиротливая такая… а прикольная штука, как настоящая прямо. И звенела от удара по ней тесаком ой-ой, как. Пчёлкин едва не оглох, поплатившись за то, что не дал Филу, вооруженному тем самым тесаком, померить предмет защиты рыцарей.
Завалившись на диван, Пчёлкин вытянул ноги и закинул голову на спинку кожаного предмета мебели. Да, так удобно. А то от хождения туда-сюда голова уже кружилась. Алкоголь помог заглушить чувство волнения окончательно, и сейчас молодой человек не испытывал ровным счетом ничего, кроме лёгкого головокружения.
А вот секретаршу Артур зря обидел. Хорошая девочка, симпатичная. Зачем кричать на такую? Она же беспокоилась, в конце концов…
— Что, Пчёл, совсем плохо? — Валера взглянул на друга с заметной издёвкой, и тот нехотя оторвал голову от спинки дивана.
— Нормально, — отмахнувшись, Пчёлкин взглянул на Артура. Выглядел тот не ахти: весь взмыленный, руки тряслись так, что сигарета чуть не выпадала, глазки туда-сюда бегали, нервный весь… а чего, спрашивается, нервничать-то? Соглашался бы сразу на всё, и ладушки. Так нет же…
Стук каблуков он расслышал совершенно чётко. Опять секретарша? Мало этой девочке было услышать в свой адрес, что она бестолочь, за добавкой пришла? Ну, сейчас получит…
— Артур, прости, конечно, но это срочно.
Алкоголь выветрился из головы с космической скоростью. Дёрнувшись на диване, он вскочил на ноги и с бешенством во взгляде посмотрел на Лапшина. Тот тоже поднялся было с кресла, но тут же опустился обратно, испепеляемый взглядом старого знакомого. Он уже успел утешить себя тем, что она, должно быть, больше здесь не работала, а теперь… что теперь? Пчёлкин взглянул на друзей — те неотрывно смотрели на него, позабыв о своих делах, и только Артур сидел неподвижно, обхватив голову руками и, казалось, даже не дыша. В груди что-то закололо, и вдруг стало страшно. Где же она была, почему он сразу не заметил её? Должно быть, она куда-то уезжала, или что-то ещё… и почему эти мысли крутились в голове именно сейчас?!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Пчёлкин молча указал на дверь, и Белов ободрительно кивнул ему, а затем вновь повернулся к Лапшину. Переговоры возобновились, хотя так сильно голос Артура ещё не дрожал за все два с лишним часа их «собеседования». Витя повернул ключ и открыл дверь, просочившись в щель — так, чтобы она не сумела увидеть бардака в кабинете и того, в каком состоянии находился её начальник.
…Лиза крепко сжимала папку, ожидая хотя бы какой-то реакции на её взывание к Артуру. Тишина за дверью почему-то напрягала — мало ли, что там делали незнакомцы с Лапшиным… поэтому, когда дверь наконец открылась, девушка даже невольно вздрогнула от неожиданности. Но разве могла эта крохотная неожиданность сравниться с истинным шоком — парализовавшим и отуплявшим…
— Ты?!
Руки ослабли, и папка полетела на лакированный пол, теряя всё своё содержимое и отправляя его в свободный полёт.
А он изменился. Очень сильно. В какие-то доли секунды она его даже не узнала — столь непривычный Витя Пчёлкин стоял сейчас перед ней, крепко держа дверную ручку и закрывая её собой. Внезапная дрожь охватила всё тело, и даже показалось, что ещё немного — и она грохнулась бы в обморок. Но сознание не спешило покидать свою хозяйку, поэтому девушка стояла неподвижно, лишь взгляд серых глаз лихорадочно скакал по молодому человеку, изучая его. То же самое происходило и с Пчёлкиным. Совладать с собой, казалось, было невозможно, и Лиза отчаянно пыталась перебороть волнами накатывавшую панику. Сейчас она не думала о том, что перед ней стоял, глядя ей в глаза, тот, с кем было связано непростительно многое. Сейчас шок постепенно сменялся злобой. Бордовый пиджак, широкий золотой браслет на руке, зачёсанные назад светлые волосы… она достаточно времени крутилась в бизнесе, чтобы знать, какой именно контингент выглядел подобным образом. Значит, фарцовка и рэкет не прошли для него бесследно… значит…
— Что… что ты здесь делаешь? — она так отчаянно силилась придать голосу хоть какую-то уверенность, но как же бесполезны оказались её старания!
Пчёлкин с трудом сумел остановить взгляд на её лице. Он смотрел на неё и не узнавал — столь чужой и родной одновременно она была.
— У нас предложение к Артуру.
Лиза вздохнула и судорожно сглотнула, стараясь совладать с внезапным стрессом.
— Пусти-ка меня, — она шагнула вперёд, но он перехватил её правую руку и качнул головой.
— Тебе там делать нечего.
Ярость. Вот, что вызвал его жест, когда он взял её за руку. Он приехал сюда качать свои права, наверняка будучи прекрасно осведомленным о том, что она работала здесь. Иначе он бы и не сунулся в эти стены — не было никакой мотивации. Подумать только — он вновь хотел разломать её жизнь, которую она так долго восстанавливала! И не только её, но и Артура. Конечно, ведь он не переваривал его с восемнадцати лет… Лиза взглянула в синие глаза. Интересно, сколько он выпил, что его взгляд был настолько мутным? Хотя, соображал он на удивление нормально.
— Пусти, — лёд в её голосе был столь явным, что на какое-то мгновение его хватка даже ослабла. Правда, лишь на мгновение.
— Нет.
И тогда девушка сорвалась. Замахнувшись свободной рукой, она поняла, что не просчиталась — не до конца протрезвевший, Пчёлкин переключился на грозивший ему удар, и не только отпустил её правую руку, но и невольно шагнул в сторону от двери, пресекая замах. Этого хватило девушке, чтобы распахнуть дверь и замереть на пороге. Руки безвольно опустились, а лицо словно превратилось в маску. Она ожидала увидеть кого угодно, но не их…
— О, — Саша Белов, восседавший на столе, казалось, даже нисколько не удивился внезапному появлению в кабинете Черкасовой. Значит, они точно всё знали, — привет старосте десятого «А».
