Мэри Стюарт размышляла, сидя на кухне:
– Звучит заманчиво, Мне все равно больше нечем заняться. Конечно, наездница из меня теперь, наверное, никудышная, разве что отросла мягкая седельная подушка.
– Не морочь голову! Наоборот, тебе не хватает фунтов пятнадцати веса. Но даже если мы ни разу не сядем в седло, никто не умрет. Будем любоваться горами, пить кофе или шампанское и охотиться на смазливых ковбоев.
– Тут-то тебя и подстерегут корреспонденты. Никуда с тобой не поеду: в такой компании рухнет и моя репутация. – Мэри Стюарт, конечно, смеялась. Мысль о поездке с Таней на ранчо привела ее в восторг. Когда Таня заговорила об этом в первый раз, она не обратила на предложение никакого внимания, потому что собиралась в Европу к Алисе, а Таня вроде бы отправлялась в Вайоминг с детьми Тони.
– Обещаю быть паинькой. Поедем! Вот будет здорово! – У Тани засияли глаза. – Согласна, Стью?
Мэри Стюарт усмехнулась, услыхав старое студенческое обращение.
– С радостью. Когда? – В ее распоряжении целое лето.
– Сразу после Дня независимости. Ты успеешь купить себе сапожки. У меня еще сохранились старые.
– Прямо сегодня устрою набег на магазины. Как я попаду в Вайоминг? – У Мэри Стюарт сразу появилась уйма дел: чего стоит одна покупка сапог! Она вдруг снова почувствовала себя девчонкой. Мысль о двух неделях в обществе Тани показалась необыкновенно удачной. Именно это ей и требовалось.
– Прилетай в Лос-Анджелес, и мы вместе поедем на моем студийном автобусе в Джексон-Хоул. На поездку уйдет два дня. По пути будем спать, есть, читать, смотреть кино – все, что тебе угодно! Водитель никогда не донимает меня болтовней. По дороге в Вайоминг ты сможешь придумать себе любое занятие.
У нее был настоящий автобус поп-звезды с двумя огромными гостиными, раскладными кроватями, мраморной ванной и полноценной кухней. Лучшего средства перемещения нельзя себе и представить.
– Уговорила.
– Все, подбираю тебя в аэропорту.
Таня продиктовала даты. Мэри Стюарт аккуратно записала все в книжечку. Конечно, не совсем то, о чем она мечтала, но ей внезапно пришло в голову, что это, похоже, билет на свободу.
Повесив трубку, она направила Биллу факс о том, что Алиса отменила путешествие, а значит, в Лондоне они не появятся. Вместо этого они с Таней Томас проведут две недели в Вайоминге; как только у нее появятся более подробные сведения о программе, она поставит его в известность. Но уже сейчас понятно, что они очень хорошо устроятся. На следующей неделе она улетит в Лос-Анджелес и оттуда пришлет ему новый факс. Она приписала целую, но на сей раз не стала признаваться в любви.
Отправив факс, она взяла сумку и поспешила в «Билли Мартин» за ковбойскими сапожками.
Таня порхала по кухне, как окрыленная девчонка, мечтая о предстоящем путешествии. Они с Мэри Стюарт пошикуют на славу! Заряд хорошего настроения сохранился на целый день; вечером на благотворительном концерте она предстала перед публикой в черном, усыпанном блестками платье, подчеркивавшем ее великолепные формы. Все сошлись во мнении, что она выглядит потрясающе и поет, как никогда.
– Отлично! – прошептала Джин, когда Таня покинула «цепу, изможденная, но торжествующая. Зрители устроили ей нескончаемую овацию, – Вы лучше всех!
Ее вызывали на бис, а потом не давали проходу. Из толпы раздавался визг, в нее летели цветы, в руки совали подарки, кто-то даже запустил предметом нижнего белья, но от этого дара она уклонилась. То был приступ буйного обожания. Если бы не полиция, она не вырвалась бы на свободу. Уезжая, Таня размышляла о своей безумной жизни и о немыслимом бремени, зовущемся известностью: ее страстно любят и с не меньшей силой ненавидят.
Глава 8
После Таниного звонка день Зои Филлипс вошел в привычную колею. Она занялась пациентами и забыла обо всем остальном. Пациенты ее по большей части были гомосексуалисты, хотя в последние годы стало прибавляться женщин и гетеросексуалов, заразившихся половым путем, при внутривенном введении наркотиков или при переливании крови. Больше всего она переживала, когда к ней попадали зараженные дети – их тоже прибывало. Можно было подумать, что: она перенеслась в слаборазвитую страну. Вылечить их она не могла, даже помощь была ограниченной. Иногда они получали от нее только жест внимания, прикосновение, немного ее времени, минутку у постели. Потом наступала смерть. Она не жалела на пациентов ни времени, ни сил. Так продолжалось из года в год с начала восьмидесятых, когда впервые появилось сообщение о страшной болезни. С тех пор СПИД превратился в ее предназначение, ее рок, ее страсть и судьбу.
К концу дня она настолько выматывалась, что ее могло хватить только на дочку. Она старалась проводить с ней как можно больше времени, даже иногда мчалась обедать домой» лишь бы урвать лишнюю минутку пообщаться с девочкой. Одно время Зоя брала ее к себе на работу и оставляла в кабинете в корзине. Потом Джейд начала ходить, и с этим пришлось покончить. Когда позвонила Таня, она как раз собиралась съездить домой.
Неожиданно к ней заглянул коллега. Сэм Уорнер – отличный врач и приятный человек. Зоя сотрудничала с ним много лет: до этого они вместе учились на медицинском факультете Стэнфордского университета. Одно время они были неразлучны. Зоя подозревала, что Сэм влюблен в нее, но на первом месте у нее и тогда стояла работа – не хватило времени дать ему понять о своей догадке, а сам он ничего не стал предпринимать. Отучившись, он переехал в Чикаго. Они надолго расстались. За это время Сэм успел жениться и развестись. Потом опять перебрался в Калифорнию, где они случайно встретились и возобновили прежнюю дружбу. Отношения так и не приобрели нового качества. Они остались приятелями. Он любил ей помогать.
– Как дела? Несколько недель от тебя ни слуху ни духу.
Он просунул голову в дверь ее кабинета, когда Зоя убирала со стола бумаги. Уорнер смахивал на большого уютного медвежонка. Он был высок, широкоплеч, радушен, вечно ходил всклокоченный, несмотря на все старания; у него большие карие глаза. Зонным пациентам повезло, что к ним наведывается такой врач. Он умел ладить с людьми, и Зоя никому так не доверяла, как ему.
– Ты хоть когда-нибудь берешь выходные? – спросил Сэм озабоченно. Он обычно временно замещал врачей разных специальностей, чем зарабатывал на жизнь, собственной практики не имел. Больше всего ему нравилось помогать Зое. Она руководила клиникой твердо, к тому же он считал ее отличным врачам, не боящимся самой страшной из болезней.
– Стараюсь обходиться без выходных, – ответила Зоя. – Мои пациенты против. – Как ни любили они Сэма, она считала своим долгом не подводить их и не оставлять надолго. Она совершала обходы в клинике и иногда посещала больных на дому, причем даже по воскресеньям.
