– Тебе надо отвлечься, – проворчал он, глядя, как она снимает белый халат. – Это полезно и тебе, и мне. Мне тоже нужны деньги, но...
– Кажется, я задолжала тебе еще за прошлый раз. У меня новая бухгалтерша еще не научилась работать. – Она улыбнулась.
Сэм поразительно терпелив в отношении оплаты. Еще в Стэнфорде она узнала, что Уорнер – выходец из зажиточной семьи с Атлантического побережья и имеет постоянный доход, но сам он никогда этого не упоминал; ему было совершенно чуждо хвастовство. Он ездил на старой, помятой машине, одевался просто, отдавая предпочтение рабочим рубашкам и джинсам, никогда не снимай старых любимых сапог, которые до него таскала не одна сотня ковбоев.
– Какие новости? – поинтересовался Сэм.
Он не любил тыкаться, как слепец, когда Зоя поручала ему подменять ее. Последнее случалось только тогда, когда ей нездоровилось или возникали неотложные дела. В последнее время она старалась не отлучаться. Весь день трудилась не покладая рук и к вечеру еле-еле добиралась до дома. Если она с кем-то встречалась, то брала с собой пейджер, отвечала на звонки и порой, если возникала необходимость, уходила с середины представления или оставляла нетронутым ужин в ресторане. Назначать ей свидания было не очень-то удобно, зато врачом она была непревзойденным.
– Новостей немного, – ответила Зоя, переобуваясь. – Много только что поступивших маленьких детей. – Малыши заражались СПИДом от матерей еще в утробе.
– Иди спокойно, я просмотрю истории. – Она никогда не запирала от него истории болезни. От Сэма у нее не было секретов. – Поцелуй от меня Джейд.
– Спасибо. – Зоя улыбнулась и вышла, глядя на часы. Выдался как раз тот нечастый случай, когда у нее было назначено свидание и требовалось поторопиться. Уже без пятнадцати семь, а Ричард Франклин обещал заехать за ней в половине восьмого. Это известный хирург, специалист по раку груди в Калифорнийском университете. Они познакомились два года назад на медицинском симпозиуме, где оба выступили с докладами. Она заинтересовалась им из-за естественного соперничества смежных областей медицины, он ею – из-за повышенного внимания к СПИДу в прессе. Он утверждал, что рак груди – более частая причина смерти, чем СПИД, следовательно, на него надо выделять больше денег. Из-за этого у них произошел спор, а затем завязалась дружба. За два года они встречались несколько раз, причем в последнее время стали видеться чаще. Ричард Франклин – яркая личность. Зоя ценила его общество, иногда заходило даже дальше, но влюбиться в него...
.Ей, встречались мужчины, значившие для нее гораздо больше, но они долго не держались. Последний, кто был ей по-настоящему небезразличен, умер от СПИДа, приобретенного при переливании крови десять лет назад, оставив ей все свои деньги, на которые она и создала клинику. С тех пор промелькнула еще пара неплохих людей, но замуж она не собиралась, а за Ричарда Франклина и подавно.
Зоя поехала домой в своем стареньком микроавтобусике «фольксваген». Она купила его, когда удочерила Джейд, и часто пользовалась для транспортировки больных. Сейчас она выжимала из него все, на что автомобиль был способен. У нее был чудесный старый, дом в Эджвуде, неподалеку от университета, у самого леса, в котором они гуляли с Джейд. Зоя часто любовалась видом из окна гостиной: мост Золотые Ворота был виден, оттуда как на ладони. Стоило ей отпереть дверь, как Джейд радостно подбежала к ней:
– Мамочка!
Зоя взяла ее на руки, прижала к себе, гладя по головке. Малышка, размахивая ручонками, рассказывала о собачке, кролике, изюме и важных событиях в прогулочной группе. Разобраться в ее лепете пока что трудновато, но Зоя понимала.
– Олик, олик! – твердила Джейд, отчаянно жестикулируя. Зоя догадалась, что речь идет о соседском кролике.
– Знаю. Может, и мы заведем такого. – Она опустила девочку на пол и наспех утолила голод гамбургером с рисом, оставленным помогавшей ей по хозяйству датчанкой Ингой. Не очень вкусно, зато питательно. Джейд грызла на ходу сырую морковь.
Зоя кинулась наверх. Ей хотелось как можно быстрее переодеться, чтобы побыть с Джейд хотя бы несколько минут, прежде чем за ней заедет Дик Франклин. Если она уходила куда-то вечером, то на дочь совершенно не оставалось времени. Впрочем, выходы и свидания бывали у нее редко, как и выходные.
Спустя двадцать минут она спустилась вниз в длинной юбке из черного бархата и белой кружевной блузке.
Она выглядела как персонаж со старого семейного портрета; ее длинные рыжие волосы были тщательно расчесаны и заплетены в затейливый хвост, как когда-то в колледже.
– Мамочка красивая! – прокомментировала малышка, хлопая в ладоши.
Зоя, улыбаясь, посадила ее себе на колени. Она чувствовала себя невероятно уставшей.
– Спасибо, Джейд. Ну, как сегодня дела у моей большой девочки?
Девочка прижималась к ней, Зоя улыбалась. Это и есть жизнь. Не развлечения, не слава, даже не деньги и не успех, не говоря уже обо всем том, что она услышала от Тани. Для Зои важнее всего было здоровье и дети, ее шкала ценностей не менялась. То, что она видела ежедневно на работе, постоянно напоминало ей о ее долге.
Она немного поиграла с Джейд в красные кубики «лего». Потом в дверь позвонили – явился Ричард Франклин, холеный и бесстрастный. На нем были серые брюки, блейзер, дорогой галстук. Кажется, он побывал у парикмахера. Доктор Франклин всегда выглядел безупречно, словно у него намечалось выступление перед главными спонсорами больницы. Он отлично владел специальностью. Трудно было не восхищаться его познаниями, хотя его обращение с женщинами оставляло желать лучшего. Они с Зоей являлись полной противоположностью, видимо, потому их и влекло друг к другу.
– Как поживаете, доктор Франклин? – спросила она, сидя на полу и играя с дочкой, когда датчанка впустила его в дом.
– Под сильным впечатлением, – ответил он.
В нем сочеталась красота и величественность. Ему также было присуще высокомерие; Зоя подозревала, что тянется к нему именно потому, что ее подмывает его обломать. Но пока что ей удавалось держать себя в руках.
– И часто ты этим занимаешься? – Он указал на развалины домика из кубиков: Джейд немилосердно разрушила Зоину постройку.
– Так часто, как могу, – честно ответила она, зная, что ему неприятно это слышать. Дик давно ей признался, что неуютно чувствует себя в присутствии детей. Своих у него никогда не было, да он, подобно ей, ни разу и не состоял в браке, утверждая, что ему никогда не предоставлялось такой возможности, но она догадывалась, что дело не в этом, а в его закоренелом эгоизме. – Хочешь поиграть?
В действительности она не могла представить его стоящим на четвереньках, занятым какой-либо игрой. Это нарушило бы его прическу и помяло брюки. Большинство людей считает его напыщенным ничтожеством, каковым он отчасти и является, однако при этом умен и, несмотря на свои пятьдесят пять лет, привлекателен для женщин. С виду он таков, каким хотели бы видеть ее родители много лет назад жениха дочери. Однако родителей давно нет в живых, а встречи с Диком она воспринимает как развлечение.
