На кофейном столике перед ним лежали первые экземпляры и копии показаний Гамми и Толстяка Сэма и записка Каммингса. Тут же стоял диктофон.
— Вчера утром Алан Стэнвик усадил меня в машину, чтобы убедиться, что я не передумал. В разговоре он спросил у меня номер рейса «Транс Уорлд Эйрлайнс» на Буэнос-Айрес. Я ответил, что не знаю номера, так как он не называл мне его. В действительности я узнал номер, когда позвонил в аэропорт и спросил, забронировано ли мне место.
Мое неведение относительно номера рейса означало для Стэнвика следующее: во-первых, я, несомненно, бродяга, глупый и доверчивый, как он и думал; во-вторых, ему стало ясно, что, если кто-то и интересуется подробностями его жизни, то это не я.
Также в разговоре, не выходя из роли, мне удалось задать ему один из основных мучивших меня вопросов: почему бы ему, если уж он хочет покончить с собой, не разбиться на самолете, чего, собственно, от него и ждут?
Он ответил, что не может так поступить из гордости, не может направить самолет в землю.
Ответ я считаю приемлемым. Как он сказал, люди тратят и поболе пятидесяти тысяч долларов ради того, чем гордятся.
У Алана Стэнвика есть любовница, некая миссис Сандра Фолкнер, проживающая по адресу 15641 Патнэм-стрит. По понедельникам и средам Стэнвик проводит вечера у нее.
Муж Сандры Фолкнер был летчиком-испытателем и погиб, неудачно приземлившись на авианосец. Детей у них не было.
После смерти мужа Сандра Фолкнер ушла с работы в «Коллинз Эвиэйшн», истратила страховку и сбережения, очень много пила.
Примерно через год после смерти ее мужа Алан Стэнвик узнал, в каком она состоянии, и пришел ей на помощь. Им двигал только инстинкт милосердия. Он сам был летчиком-испытателем, поэтому можно допустить, что его симпатия к вдове другого летчика-испытателя абсолютно бескорыстна.
Он заплатил за лечение миссис Фолкнер в больнице и с тех пор обеспечивает ее материально. Как я полагаю, их связь длится около двух лет.
Сандра Фолкнер не отрицала интимных отношений с Аланом Стэнвиком.
Джоан Коллинз Стэнвик не подозревает об этом романе и уверена, что по понедельникам и средам ее муж задерживается допоздна на работе.
При этом я могу засвидетельствовать, что Джоан Коллинз Стэнвик изменяет мужу.
Возвращаясь к Сандре Фолкнер… Любовница Стэнвика не знает о том, что тот неизлечимо болен, если это правда. В обозримом будущем она не предвидит никаких изменений в их отношениях, например, его внезапной смерти.
Она считает, что у Стэнвика превосходное здоровье и их связь будет продолжаться.
От себя могу отметить, что к своей любовнице Стэнвик проявляет великодушие, даже благородство. Не слишком привлекательная женщина, к тому же пьяница, пребывавшая в глубокой депрессии, она отчаянно нуждалась в дружеском участии. Стэнвик все понял и стал необходимым ей другом. У него не было повода проявлять такие чувства к вдове человека, которого он не знал, или к бывшей мелкой служащей «Коллинз Эвиэйшн».
Однако он их проявил.
Это самая удивительная черта в характере Стэнвика. Он — исключительно принципиальный человек, верность его не знает предела.
Доказательством этого могут служить его частые и, в общем-то, совершаемые в тайне от всех полеты в родной город Нонхиген, в штате Пенсильвания, где живут его отец и мать, его отказ войти в студенческое братство в Колгейте без своего друга Берта Эберхарта, его последующая поддержка последнего, хотя, судя по всему, у них совсем разные интересы, его отношения с любовницей, которые куда выгоднее ей, чем ему.
Несмотря на очевидное честолюбие Стэнвика, о котором говорит его женитьба на дочери босса, хотя, возможно, они и любили друг друга, как считает Амелия Шэрклифф, можно сделать вывод, что Алан Стэнвик — предельно порядочный и честный человек. Все, что он говорит, правда.
Тем не менее, будучи профессиональным журналистом, я обязан сохранять скептицизм до самого последнего момента.
Вполне возможно, что я не подобрал всю правдивую информацию, что-то упустил или пришел к ложному заключению. Возможно, я не смог задать нужных вопросов.
Я должен верить, что Стэнвик лжет, утверждая, что умирает от рака, до тех пор, пока не докажу обратное.
Пока я не доказал, что его слова соответствуют действительности.
Флетч выключил диктофон, постоял перед диваном, затем положил микрофон на столик и перемотал кассету с записями о Стэнвике, вновь включил диктофон.
Вышагивая по комнате, Флетч вслушивался в собственный голос, вначале пробивающийся сквозь транспортный шум, затем отчетливо звучащий в тишине этой же комнаты, напоминая себе, что неделю назад он понятия не имел, кто такой Стэнвик. Голос не всегда отделял факты от догадок, наблюдения от интуитивных посылок, но тем не менее создавал живой образ человека, Алана Стэнвика.
Флетч прослушал кассету Стэнвика еще раз, прокручивая в голове события последних шести дней, стараясь вспомнить мелкие, несущественные подробности и впечатления, не попавшие на пленку. Джоан Стэнвик очень одинока и пьет «мартини» до ленча, а ее муж в это время испытывает экспериментальный самолет в Айдахо. Доктор Джозеф Девлин очень быстро подошел к телефону, узнав, что речь пойдет о Стэнвике. Его не удивило, что звонят из страховой компании. Квартиру Сандры Фолкнер вроде бы ограбил ребенок. Эберхарт назвал дочь Алана Стэнвика, Джулию, мерзавкой. Алан Стэнвик не прикуривает от зажигалки, вмонтированной в приборный щиток автомобиля. Он, Флетч, еще не купил перчатки. Флетч сел на диван и вновь взял микрофон.
— Алан Стэнвик — порядочный человек. Принципиальный и верный. Сильный. Честолюбивый.
Все в его жизни ясно и взаимосвязано… за одним исключением.
Я не понимаю его отношений с родителями.
Он не пригласил родителей на свадьбу. Не сказал им, что у них пяти- или шестилетняя внучка.
И в то же время он навещает их, летая через всю страну, каждые шесть недель.
Напрашивающийся ответ таков: он летает не к родителям, а в Нонхиген, штат Пенсильвания.
Флетч выключил диктофон и пошел к телефонному аппарату в спальне.
Часы показывали половину пятого.
Глава 28
— Мистер Стэнвик? Хотите — верьте, хотите — нет, но это опять Сидней Джеймс из «Кейзуэлл Иншурерс».
— Я знал, что ты позвонишь. Как только вы, любители телефонных разговоров, узнаете номер в другом городе, остановить вас уже невозможно.
— Я полагаю, что беспокою вас в последний раз, сэр.
— Все нормально, сынок. Я надеюсь, что нет. Вчера я снова подкупил акций телефонной компании.
— Должно быть, скобяная торговля процветает.
— Идет неплохо. С тех пор как стоимость наемного труда подскочила до небес, люди так и рвутся в мой магазин, чтобы купить инструмент для работы по дому, за который они никогда не возьмутся. Держу пари, что половина проданного мной лежит новехонька по чердакам.
— Кажется, вы говорили, что в эти дни прибыль дает только телефонная компания.
— От скобяной торговли тоже есть кой-какой навар. Правда, в этом я могу признаться только тому, кто звонит из Калифорнии. Кстати, как ты решил с «Бронзовой звездой»?
— Я ее получу, сэр.
— Это хорошо, сынок. Это отлично. Ты пришлешь ее нам?
— Я нашел пустое место на полке для носков. Туда я ее и положу.
— Думаю, ты принял правильное решение. Нельзя отказываться от награды своей страны.
— Все равно, я благодарен вам за ваше великодушное предложение. Как поживает миссис Стэнвик?
— Когда я приходил домой на ленч, миссис Стэнвик чувствовала себя прекрасно. Старые модели самые лучшие, знаешь ли. Сработаны надежней, потребляют меньше топлива.
— Мистер Стэнвик, в нашем последнем разговоре вы сказали, что ваш сын, Алан, бросил бокс, не поехал на национальный чемпионат из-за девушек.
— Да, я так сказал.
— Что вы имели в виду?
— Знаешь, сынок, для моего возраста у меня неплохая память и слово «девушка» означает для меня то же самое, что и для молодого человека твоих лет. Если я не ошибаюсь, у девушек две ноги, копна волос на голове и пара выпуклостей чуть пониже шеи. Я прав?
— Абсолютно, сэр.
— Я так и думал.
— Я хотел спросить, имели вы в виду девушек или девушку?
— Я занимаюсь скобяной торговлей, сынок, и привык мыслить во множественном числе.
— То есть речь шла об одной девушке. Именно из-за нее Алан бросил бокс?
— Да.
— Кто эта девушка?
— В вашей страховой компании любят задавать странные вопросы.
— Проверка страхового полиса вашего сына заканчивается, мистер Стэнвик. Больше мы не будем вас беспокоить.
