Любовниц завел по всему городу и к ним ездит. Этот Норихира видел, — понизил голос Хиромаса.
— Да?
— Вечером, три дня назад.
— Три дня назад, это вечер следующего дня, после того, как Инумаро вломился в маслодельню.
— Да.
— И?
— Норихира ездит к женщине, которая живет на западной окраине Столицы. И по дороге туда он видел.
— Хм…
— Видел он приблизительно в час Кабана. Место — перекресток Большой дороги Феникса и Седьмой улицы, — Хиромаса немножечко подался в сторону Сэймея.
— Час Кабана — поздновато, а?
— Он задержался, сочиняя стихотворение в адрес другой женщины.
— Для другой женщины?
— Он по ошибке послал сразу двум женщинам письма, что приедет той ночью. И вот, для одной из них он сочинял и красиво записывал стихотворение о том, что не сможет приехать.
— Трудяга!
— Ну, вот, Норихира торопился вниз по Большой дороге Феникса в повозке, но когда пересекал перекресток с Седьмой улицей, там-то он и повстречал повозку без быка в упряжи… — начал рассказ Хиромаса.
Первыми ее заметили трое сопровождающих слуг. Это был вечер первого дня, когда пошел дождь, и этот дождь, мелкий, словно туман, наполнял ночной воздух. Луна спряталась и не видна. Темнота такая, словно глаза зажмурены. Каждый сопровождающий нес в руке факел, так что все шли с факелами, но в это время вдруг заметили, что свет приближается со стороны ворот Расёмон. Тихое призрачное сияние. А в воздухе разносится скрип колес повозки. Не подумаешь, что там несут факела, но почему же идет такое сияние? Приближается — бычья упряжка. По сторонам повозки идут мужчина в черном одеянии и женщина в белом простом кимоно. Вместе с повозкой они приближаются к смотрящим.
Слуги сообщили господину, и Норихира, выглянув наружу из-за занавеси, прошептал: «Загадка…»
И вот, наконец, они приблизилась.
— Господин Норихира, если это чудовище, поскорее извольте убежать, — сказал слуга, и тут бык, тянувший повозку Норихиры, внезапно взбесился. Тряхнув шеей, он попытался убежать в сторону. Со страшной силой он дернул повозку в сторону, одна оглобля сломалась, повозка завалилась на бок. И тут же ярмо свалилось с шеи быка. Бык кинулся бежать и быстро скрылся из виду. Из трех слуг двое с громким криком побежали за быком прочь. Из поваленной повозки выполз Норихира. Он весь в грязи, ведь земля была мокрой от дождя. Повозка упала на факел, брошенный одним из убегающих слуг, огонь перекинулся на бамбуковую занавесь, и повозка Норихиры загорелась, выбросив вверх столб пламени.
Светящаяся повозка плавно приблизилась к Норихире и остановилась прямо перед ним. Внезапно из повозки раздался женский голос.
— Не дадите ли нам дорогу? — высокий женский голос. Однако Норихира не мог двигаться, он потянул поясницу.
— Куда направляется женщина такой поздней ночью? — из последних сил спросил не способный двигаться Норихира. И тут легко поднялась занавесь, и из повозки выглянуло женское лицо. Кожа ее была так свежа, что захватывало дух. Губы женщины тихо двигались.
— Я еду во дворец, — сказали пухлые губы женщины. До носа Норихиры донесся запах сладких духов. Женщина была одета в роскошное многослойное кимоно с накидкой и шлейфом — каракоромо. Все это было видно в пламени горевшей под дождем повозки. И все же Норихира не мог двинуться. Попытавшись двинуться, он в этот момент увидел то, что привязано к ярму. Черные длинные женские волосы. Прядь их была привязана к ярму. При виде этого поясница Норихиры еще раз отнялась.
— Что за! — вскрикнул он, но от страха Норихира уже просто перестал понимать что происходит. И то, что женщина красива и говорит тихо, это больше всего страшило его.
— Я сейчас в пути. Думаю доехать за семь дней, — пока женщина говорила, стоявшие по бокам повозки мужчина и женщина молчали. Смотревший на происходящее со стороны слуга вытащил висевший на бедре меч. С громким криком, но трясясь и зажмурив глаза, он рубанул таинственную повозку. С треском порвалась бамбуковая занавесь, меч прошел внутрь. Раздался звук клацнувших зубов. Женщина в повозке зубами вцепилась в проникшее в повозку острие, и остановила его. Нет, это уже была не женщина. Она превратилась в синего демона с красными глазными яблоками, одетого все в то же двенадцатислойное кимоно. Завыла женщина в белом, скрытая покрывалом. Не успели моргнуть и глазом, как она опустилась на четвереньки. С ее головы слетела накидка, и оказалось, что у женщины — морда белой собаки. И лицо стоявшего с противоположной стороны мужчины в черном превратилось в морду черной собаки. Две собаки стремительно накинулись на мужчину, ткнувшего мечом, вгрызлись в его шею, перегрызли, отгрызли руки и ноги. А после этого две собаки сожрали тело мужчины, не оставив ни косточки. В это время Норихира уполз, подтягиваясь на руках. Когда сзади послышались хруст и чавканье — звуки пожирания собаками костей и мяса слуги, волосы на спине у него стали дыбом. А две собаки снова приняли, как прежде, человеческий облик и встали по бокам повозки.
Со скрипом повозка двинулась. Проехав уползающего Норихиру, прямо перед его носом, на выезде на Седьмую улицу повозка и женщина с мужчиной исчезли.
3
— И что? — спросил Сэймей у Хиромасы.
— Норихира сейчас лежит в своем доме, у него началась лихорадка, — складывая руки на груди сказал Хиромаса.
— Он попал под сглаз, видимо.
— Сглаз?
— Угу. Так же, как и Инумаро, что попал под него и умер.
— И Норихира тоже умрет?
— Нет, думаю, обойдется. Инумару же был только что после убийства человека, залит свежей кровью, ведь так? Инумаро был в состоянии, особенно подверженном влиянию сглаза, а Норихира наверняка не таков, поэтому полежит пять дней и выздоровеет, — сказал Сэймей и сам себе налил саке в опустевшую чашечку. — Значит, она говорила: «Еду во дворец»…
— Да.
— Значит говорила: «Доеду за семь дней»… — бормоча, Сэймей поднес к губам чашечку. — Как интересно…
— Разве ж это интересно? У меня-то из-за этого проблемы.
— В чем проблемы?
— В том, следует ли почтительно донести об этом до ушей императора, или нет.
— А, и правда! Если дело в таком виде, как сейчас, дойдет до императора, наверное что-нибудь придут сказать и мне, а раз пока ничего нет, значит императору еще ничего не рассказали.
— Да.
— Вот как.
— Меня вчера позвали к Норихире. Ну, и он мне рассказал все это. И просил совета, что теперь делать. Потому-то сейчас знаю только я.
— И что будешь делать?
— Вот, пришел к тебе за советом. Если это в бреду сказал вор, то до императорских ушей тоже достигнет. Если тебя еще не позвали, значит Император не обратил на
