ожидание не дает мне покоя.
Я глубоко вдыхаю и пытаюсь вытеснить из головы мысли о его великолепном лице и еще более сексуальном телосложении.
Это не помогает, и в итоге я вставляю в пьесу уменьшенные аккорды. Музыка становится прерывистой, вдохнув жизнь в мое волнение. А может, это мое волнение вдохнуло жизнь в мелодию. В любом случае, они подпитывают друг друга.
Теперь это произведение принадлежит мне. Эти ноты не принадлежат оригинальному композитору, но я чувствую, что это правильно, и продолжаю.
Я нахожусь в крещендо. Глаза закрыты, качаюсь, голова откинута назад. Единственное место, где я чувствую себя свободной — это музыка. Каждая нота льется одна за другой. Успокаивающий эффект домино. Дождь, впитывающийся в потрескавшуюся, сухую почву.
Я так рада, что смогла вернуться к этому. Я так рада, что темнота, которую мама привнесла в музыку, не отвратила меня от нее.
В середине моего произведения кожу начинает покалывать. Я открываю глаза и осматриваю толпу.
Сегодня в лаунже многолюдно. Состоятельные люди стекаются в этот дырявый бар, но не из-за его прокуренного интерьера и тонкого, но элегантного декора.
А из-за темпераментного шеф-повара, создавшего себе репутацию.
В Gorge's раздают меню для видимости, но не ждут, что клиенты будут заказывать по нему. На самом деле, новичков всегда легко отличить по тому, как они листают буклеты.
Гордж — наполовину человек, наполовину сверхъестественное существо. Он бросает взгляд на стол и точно знает, что к нему подать, а также подбирает идеальное вино. Еще не было ни одного стола, который бы пожалел, что позволил ему выбирать.
По крайней мере, так мне сказал управляющий, когда я начала здесь работать.
Богатые люди и их новинки.
Меня не волнует, что «суперспособности» шеф-повара — это трюк. Я здесь, в Gorge's, потому что зарплата гораздо выше, чем у официантов. Шеф-повар считает, что моя музыка «идеально сочетается с его блюдами», а это значит, что в конце каждого вечера я получаю солидный чек плюс чаевые.
В Gorge's безопаснее, чем на улице. Персонал присматривает за мной, и хотя клиенты иногда подходят ко мне и пытаются флиртовать, стоит мне начать чувствовать себя неловко, как одна из девушек тут же вмешивается.
Я нежно нажимаю пальцами на клавиши, ноты звучат робко и подавленно, пока я пытаюсь найти причину изменений в воздухе вокруг меня.
И тут я нахожу его.
Датч там, в кабинке с Финном и Зейном. Он одет в выцветшую футболку, которая обтягивает его плечи. Его джинсы порваны на коленях. Его янтарные глаза, как у льва, свирепые и золотистые.
Мои пальцы не попадают в нужную клавишу, и по гостиной разносится диссонансная, уродливая нота. Никто, кажется, не замечает моей оплошности, но я все равно чувствую, как по щекам пробегает пламя. Я провалилась, потому что он смотрел.
Финн и Зейн выходят из-за стола, их устрашающие фигуры сливаются с тенью в задней части зала. Датч остается сидеть, не сводя с меня глаз. Его выражение лица я никогда раньше не видела. Оно по-прежнему напряженное, но уже не такое ледяное. Оно созерцательное и немного неприятное, как будто ему неприятны чувства, которые вызывает в нем музыка, но он не может отвернуться, даже если бы захотел.
Мое сердцебиение учащается, потому что я не знаю, что с этим делать. Гордиться тем, что на бога Redwood Prep влияет моя музыка? Огорчаться, что это говорит о том, что у него есть душа?
Я украдкой бросаю на него еще один взгляд. Он наклонил голову и закрыл глаза. Наклон его рта отражает свет, и мне остается только продолжать играть.
Давно похороненное беспокойство сталкивается с новым гневом, как война противоположных волн.
Я возвращаюсь к тому моменту, когда он прижал меня к раковине на открытом воздухе, капли воды блестели на его загорелой коже, а его тело, вырезанное и выточенное до совершенства, прижималось к моему.
Ненавижу, что он может заставить меня чувствовать себя так, не в своей тарелке и бездыханной.
Оторвав взгляд от его лица, я дрожащими пальцами допеваю песню, закрывая резкий финал.
Ножки стула скребут по деревянной платформе, когда я отталкиваюсь. Не обращая внимания на аплодисменты посетителей, я вскакиваю на ноги и врываюсь в двери, закрытые только для сотрудников, за барной стойкой.
Мне нужно расстояние. Мне нужна машина для побега. Но все, что я могу сделать, — это прижаться к стене и попытаться перевести дыхание.
— Вы видели тех моделей снаружи?
— Я думала, что упаду в обморок. Я не думала, что люди, которые так выглядят, существуют не только в кино.
— Я точно знаю.
Официантки останавливаются, чтобы немного повизжать.
Потом одна из них говорит: — Хотела бы я быть Каденс, как там ее зовут.
— Я знаю. Я бы буквально все отдала, чтобы стать той девушкой, которую они ищут.
Их слова останавливают меня на месте. Не думая, я, спотыкаясь, иду к ним. — Что вы только что сказали?
Женщины бросают на меня испуганные взгляды.
— Кого они ищут? — Спрашиваю я снова, мой голос напряжен.
— Не знаю. Азиат вернулся сюда и спросил, не знаем ли мы какую-то девушку по имени Каденс.
Пот выступает у меня на груди и под рубашкой.
Сглаз снова наносит удар. Только так Короли могли узнать, где я работаю после школы.
Как она продолжает знать обо мне все эти вещи?
Это загадка на другой день. Есть только одна причина, по которой Датч, Финн и Зейн стали бы искать меня сразу после того, как вернулись из поездки к маме. И я сомневаюсь, что они хотят привезти мне сувениры из своей поездки.
— Ты знаешь, кто такая Каденс, милая?
Официантки пристально смотрят на меня.
Мои нервы и страх резко возрастают. Я не назвала лаунжу свое настоящее имя, когда они меня нанимали, но все равно чувствую себя незащищенной.
— Нет. Я... нет. — Я быстро моргаю.
Каденс, как всегда, на высоте.
— Кстати, что ты здесь делаешь? Твой сет еще не закончился.
Я положила руку на живот.
— Я неважно себя чувствую, так что я переоденусь в это, — я жестом показываю на свою одежду для выступления, состоящую из ярко-красной майки, кожаной куртки и узких джинсов, — и уйду сейчас.
— Хорошо, милая. Мы скажем менеджеру за тебя.
— Спасибо.
Выходя из кухни, я постоянно оглядываюсь за спину, чтобы убедиться, что никто из братьев меня не заметил.
Раз Датч не стал автоматически штурмовать мое пианино, а
