на ней был бонсай с деревом сливы, отсутствовавший в гравюре Китаева, и подставка для мишени была несколько другой[176]. Таким образом, суримоно в коллекции Китаева оказалось дотоле неизвестной композицией в новой неизвестной серии, которую можно бы назвать “Мишени”. Когда я поделился своей находкой и соображениями с Р. Кизом, он принял мои аргументы и поздравил с находкой[177].
II-25
Рюрюкё Синсай
Мишень, лук и стрелы. Гравюра суримоно. Сикисибан. Опубликовано в журнале “Impressions”, 2011, vol. 32, p. 58. Воспроизводится по лицензии.
Ryuryukyo Shinsai
Target, bow and arrows. Surimono. Shikishiban. Published in Impressions Journal, 2011, vol. 32, p. 58.
II-26
Рюрюкё Синсай
Мишень, лук и стрелы. Гравюра суримоно. Сикисибан. Институт искусств Чикаго. Фото автора.
Ryuryukyo Shinsai
Target, bow and arrows. Surimono. Shikishiban. Chicago Institute of Arts. Photo by the author.
Также в коллекции Китаева было (и в значительной части осталось) несколько десятков никогда до выхода Каталога 2008 не изучавшихся и неопубликованных суримоно типа камигата (школ Осаки и Сидзё). Некоторые из них, впрочем, были зафиксированы в Пусикин дзуроку, но далеко не все. (См. илл. III-2 в третьей части книги.)
Наконец, в коллекции есть (и это нашло отражение в Каталоге 2008) несколько разновидностей маргинальной гравюрной продукции: обертки для новых книг (фукуро-э 袋絵), народные картинки Оцу-э, гравюры для вееров и отпечатки на жатой бумаге (тиримэн-э 縮緬絵). Самые интересные из них, пожалуй, сэндзяфуда (“наклейки для тысяч храмов”) – малого, вытянутого по вертикали формата картинки, которые паломники любили наклеивать на столбы и стены святых мест. (Впоследствии, с середины XIX века, такие наклейки стали делать специально для коллекционеров.) На них стоит остановиться чуть подробнее, поскольку это практически неизвестный жанр: эта редкая маргинальная разновидность японской гравюры обычно не собирается музеями и не публикуется в каталогах. Известна лишь одна большая коллекция в несколько тысяч наклеек, которую собрал профессор Чикагского университета Фредерик Старр и которую у него выкупила Гертруд Басс и передала в Университет Орегона в Юджине. Она оцифрована, но найти на сайте что-либо весьма сложно из-за неудачной навигации.
Сэндзяфуда изначально имели сугубо прикладной характер, связанный с практикой религиозных путешествий, когда паломники оставляли бумажки (сначала – дощечки) со своими именами и просьбами в храмах. Стандартный размер для фуда – примерно 15 × 5 см. С первой трети XIX века возникла мода добавлять к надписям изображения и делать их многокрасочными. Формат увеличился вдвое по ширине (15 × 10 см); такие наклейки стали заказывать художникам, чтобы поразить не только богов, но и приятелей. Возникли клубы любителей сэндзяфуда, члены которых на собраниях обменивались ими друг с другом (предназначенные для обмена назывались ко̄канфуда 交換札). Кроме того, сэндзяфуда могли использоваться как визитные карточки: например, в середине XIX века считалось шиком раздавать их при визитах в веселый квартал Киото. Как и кружки и клубы поэтов, эти объединения имели общий элемент в названии рэн или кай, например Хаккяку-рэн 八角連, Тиёда-рэн 千代田連, Томоэ-рэн 巴連, Вадо-рэн 和合連 и Фуко-кай 不老会, Кокон-кай 古近会 и др.
Сборник в коллекции Китаева принадлежит к этой коллекционной категории. Все наклейки двойного по ширине (т. е. 10 см) размера. Как напоминание об изначальном размере (5 см) они имеют две узкие черные рамки по краям. В верхней части находится красная эмблема из двух соединенных восьмиугольных колец – она является эмблемой клуба “Хаккаку-рэн”, чье название, собственно, и означает “Объединение Восьми Углов”. В иероглифических вставках написаны имена членов клуба, заказчиков каждой индивидуальной наклейки.
Среди таких наклеек было несколько подписанных “Утасигэ”, которые я идентифицировал как сделанные автором знаменитых серий “53 станции Токайдо” Утагавой Хиросигэ Первым и изображавшие бога войны Хатимана и покровителя строителей и ремесленников Такуми (Каталог 2008, № 846, 847). Подробно они будут разобраны в каталожной части книги (См. сс. 282–283).
Наконец, стремясь представить в своей коллекции самые разные маргинальные жанры гравюры, Китаев не прошел и мимо листов омотя-э – букв. “картинки-игрушки”. Омотя-э предназначены в основном детям и подросткам. Во всех их разновидностях есть общая жанровая черта: лист состоит из множества мелких картинок на общую тему, иногда помещенных в отдельные клеточки, а иногда свободно рассыпанных по всей плоскости гравюры. Среди омотя-э есть игрушки в прямом смысле, т. е. такие, которые нужно разрезать и складывать из них трехмерные фигурки или делать из них плоские наряды для кукол. Есть омотя-э, представляющие собой игральную доску по типу сугороку, где игроки путешествуют по клеткам в зависимости от выпавших номеров. У Китаева был лист другой разновидности, который называли монодзукуси-э – “картинки сопоставления вещей”. Они служили учебно-назидательным целям. Их не разрезали и использовали и как шпаргалку для рассказчика, и как миниатюрный плакат, где все предметы или персонажи видны одновременно и тем
