Ужасная Женщина, ничуть не скрываясь, вела Аглаю под ручку, а спешащие под дождём пешеходы даже не смотрели в их строну. И это было странно: неужели никто не замечал их? Нет, никто не замечал даже тогда, когда они остановились на пешеходном переходе. Как раз напротив кафе «Марка».
Они мешали людям, потому что встали у поребрика как раз на разрешающий, зелёный сигнал светофора и мешали людям перебегать забитый машинами проспект. Света не понимала, почему Ужасная Женщина не переходит на другую сторону. Светлана просто стояла чуть позади них и ждала, ждала того, что случится. А случилось то, что и должно было произойти, для пешеходов загорелся красный свет, и последние из них заскочили на поребрик. Машины поехали, и… и всё произошло быстро, очень быстро. Ужасная Женщина положила руку на спину Аглае, её большая серая ладонь, на сей раз без перчаток, легла прямо в область между лопаток. Аглая успела лишь обернуться, ещё раз взглянуть на Светлану, и всё… Большой, медленно проезжающий у самого поребрика рейсовый автобус даже не сбросил скорости, когда ему под передние колёса, выставив руки вперёд, упала женщина с пышной шевелюрой и в светлом вязаном пальто. Кто-то неистово заорал, кто-то просто взвизгнул по-женски. А автобус тут же остановился. Передняя дверь открылась, и из неё вывалился немолодой водитель; он, тяжело встав на колени, заглянул под автобус и тут же поднял перекошенное лицо и закричал стоявшим у светофора людям:
— Скорую, скорую вызвал кто-нибудь?!
Дождь не прекращался. На деревьях почти не осталось листьев. У проспекта было душно от выхлопов машин. Светлана, стоя под зонтом, в оцепенении смотрела на всё это, на быстро собиравшуюся толпу, на машины, которые, создавая на дороге сутолоку, пытаются объехать автобус, слушала крики и звуки автомобильных гудков и не могла поверить, что всё это всё-таки произошло. И что устроила это именно она. Девочка вздрогнула, когда рядом с нею появилась Элегантная Дама, снова в платке на голове, в солнцезащитных очках, наверное, она и медицинскую маску надела бы, если бы не курила. Она выпустила дым и произнесла своим обычным голосом:
— Плата принята, дело сделано. Мы в расчёте.
Светлана только начала приходить в себя после ужаса, парализующего оцепенения, и теперь ей больше всего на свете хотелось отвлечься от того, что происходило в двадцати шагах от неё, от толпы, от автобуса, от сигналящих машин, и она произнесла:
— У меня есть вопрос к вам… если позволите?
— Задавай, — милостиво разрешила Дама.
— Зачем вы съели трупоеда? Он, что, вкусный? Или, может быть, полезный?
— Трупоеда? Ты называешь солнечного жука трупоедом? Ты ничего не знаешь о солнечных жуках?
Света покачала головой.
— Этот жук собирает последние капли жизни с умирающих и умерших. И эта жизнь в нем живёт. Капля маленькая, но она в нём почти всегда есть, — Элегантная Дама повернула лицо к Светлане и произнесла с тягучей и бесконечной тоской: — иногда мне очень хочется почувствовать в себе эту обжигающую жизнь, хоть что-то живое внутри себя.
— Обжигающую? — переспросила девочка.
— Да, смертная дева, жизнь обжигает, но именно эти ожоги и есть главное подтверждение жизни.
Вообще-то, Света ничего не поняла, философия какая-то, муть, но по тону последней фразы догадалась, что дальше Элегантную Даму лучше уже не расспрашивать. Она кивнула и, повернувшись, пошла прочь от этого неприятного места. Сначала пошла, а потом и перешла на бег, и бежала до самой станции метро Петроградская.
⠀⠀ ⠀⠀
* * *
⠀⠀ ⠀⠀
Светлана до самого дома не вспоминала про них. Ужасная Женщина, Аглая и пришедшая откуда ни возьмись жалость к ней, автобус, мысли про жука, — это напрочь заслонило всё остальное. Но едва она подошла к своему двору, всё это сразу отошло на второй план. Сразу, как только у неё скрючились пальцы. Свете стало уже казаться, что она научилась определять место, с которого на неё смотрят. Теперь на неё глядели из угла двора, и она, на ходу выхватив ключи из рюкзака, пролетела два десятка метров до своей парадной и, отперев дверь, залетела внутрь. Дверь на доводчике закрывалась медленно, и она притянула её — так быстрее. Фу, тут, в парадной, она тревоги не почувствовала. Света через три ступеньки взлетела к себе на этаж. И совсем успокоилась только тогда, когда за нею закрылась тяжёлая дверь квартиры.
— Светка? Ты? — доносится из комнаты голос отца.
— Да, па, — нужно было побыстрее проскочить в свою комнату и переодеться, пока папа не увидел её новую одежду. Она потом отцу её покажет.
И ей это удалось, она забежала в ванную, мыть руки, а когда уже переоделась и натянула на руки перчатки, из кармана новой одежды выпали те самые таблетки с запиской на бумаге в клеточку, о которых она уже позабыла. Света спрятала их в карман стареньких домашних брюк, решила, что позже посмотрит, что там, а пока пошла к отцу.
— Ну, как дела в школе? — спрашивает папа.
— В школе? — девочка врёт отцу всё увереннее и увереннее. — В школе всё норм.
— То есть у тебя всё хорошо? — уточняет отец.
— Да, па, — «Сегодня Элегантная Дама по моему заказу убила одну сошедшую с ума, которая отравляла мне жизнь во сне, мне немного её жалко, но в основном я рада, что всё наконец разрешилось». — У меня всё норм.
— А я увидал у тебя на пододеяльнике пятнышки, это, по-моему, кровь. Ну, мне так показалось. Или это не кровь?
— Кровь, па, — Света опять врала. — Утром чихнула, и из носа несколько капель разлетелись, я постираю пододеяльник с отбеливателем, он будет как новый.
— Чихнула, и из носа пошла кровь?
— Ага, но совсем немного. Ладно, па, давай я здесь пыль протру, а ты пока поспи, тебе ведь скоро на работу.
— Поспать я, конечно, посплю, но сегодня на резку не пойду, — вдруг говорит отец.
— Не пойдёшь? — удивляется Светлана.
— Не пойду. Замордовался я последнее время, — говорит папа. — Ни дня, ни ночи не различаю, всё смешалось, уж не знал, как до февраля дотянуть, а тут ты со своими монетами — выручила. Теперь кредит погашен, теперь денег побольше
