что это ты спятил.
Он покачал головой.
– За что?
– Ты чуть все не разрушил.
Он пронзил меня тяжелым взглядом.
– Теперь мы знаем, что с ней что-то не так.
– И что же?
Я предполагал, что он наконец хочет все рассказать – иначе зачем еще гоняться за мной по всему замку?
– Я видел ее раньше, – признался он.
Я вскинул брови – вернее, попытался. Боль все еще сводила мышцы судорогой.
– В лесу, когда…
– Нет, – резко перебил он, будто не хотел это обсуждать. Я чуть не рассмеялся, но прикусил язык. Я тоже не хотел говорить об этом. Не то чтобы я имел право осуждать – я трахнул больше людей, чем волос на голове у этой девушки, но тем не менее… Мысль о том, что тот стражник продолжает дышать после прикосновения к ней… раздражала.
– Много лет назад, – мрачно сказал он. – Эта семья привлекла внимание бабушки задолго до того, как все началось. И от этой девчонки уже тогда пахло магией.
Я уставился на кузена, и в голову пришла новая мысль. Новая – ужасающая – перспектива.
– Когда это было? Точно.
Он опустил глаза.
– Какая разница. Так или иначе, через несколько часов все закончится.
Я сжал губы в тонкую линию. Закончится, потому что он хочет убить эту девушку и снова все разрушить.
– Хотелось бы мне, чтобы ты видел дальше своего носа.
– Что, черт возьми, это значит?
– Только то, что ты слишком плох в пророчествах.
Он фыркнул.
– Да мне и не надо в них разбираться. Обо мне сделали столько этих пророчеств, что я свихнусь, если буду их все распутывать.
Я закатил глаза. Кажется, это самая высокомерная вещь, которую я когда-либо слышал…
Я взглянул на стопку дневников с пророчествами на полке и вздохнул. За последний год их прибавилось, потому что я прикладывал недюжинные усилия, но все равно не увидел ничего, что расходилось с предсказаниями бабушки Силии. К сожалению.
Сайон повернулся, чтобы уйти, и я закрыл глаза, потирая переносицу.
– На твоем месте я бы не участвовал в охоте.
Он оглянулся через плечо, и подозрение в его взгляде подсказало, что он слишком хорошо меня знает.
– Почему? Что ты сделал?
Глава 28. Лонни
Несмотря на браваду, мне совсем не хотелось бегать по лесу голышом, поэтому я была рада обнаружить на кровати стопку одежды. Это были платья неизвестных мне цветов, из тканей, которые я никогда не видела за пределами дворца и точно не носила. Совсем не практичные, но уж получше полотенца.
Рядом с одеждой стоял поднос с едой. Фрукты, сыр и мясо – роскошнее, чем все, что мне разрешалось пробовать раньше.
Глаза чесались от усталости, а желудок протестующе урчал. Как будто осознав течение времени, тело ожило и загудело от дискомфорта.
Я нахмурилась. Кто-то доставил все это, пока я была в ванной? Или все появилось по мановению его руки? И то и другое казалось одинаково возможным, и оба варианта раздражали меня до такой степени, что трудно выразить словами.
Непроизвольно в сознании вспыхнуло воспоминание. Выброшенные сконы, которые Рози украла у поварихи, потому что их так или иначе бы отправили на свалку. Вечные выбрасывали еду, пока люди голодали. Волновало ли их это хоть немного? Скорее всего, нет.
Против воли я потянулась за булочкой. Будь я тверже, то отказалась бы от еды в знак протеста. Сказала бы Баэлу что-нибудь язвительное. Отдала бы… Да что угодно. Рози наверняка так бы и поступила. Но я уже много месяцев не брала в рот ничего, кроме заплесневелого хлеба и воды, все протесты умерли в темнице.
Жуя скон на ходу, я подошла к двери – просто чтобы проверить. Я уже знала, что меня ждет, но все равно несколько раз попыталась повернуть дверную ручку. Заперто.
Возможно, следовало радоваться уже тому, что Баэл не решил спать со мной в одной комнате. Я боялась, что он может настоять на этом, чтобы убедиться, что я не попытаюсь сбежать.
Как бы то ни было, я настолько обессилела, что не могла бы предпринять такую попытку, да и слишком боялась возвращения в тюрьму. Слишком ослабла за месяцы, проведенные под землей. И, возможно, он тоже это понял, потому что всего лишь запер меня в комнате. «Завтра», – сказала я себе, поднося руку ко рту. Завтра, когда я хорошенько высплюсь и наемся, – вот тогда-то я и попытаюсь проверить надежность нашей сделки.
Повернувшись к комнате, я увидела не замеченную ранее шкатулку на изящной прикроватной тумбочке. Я могла поклясться, что раньше ее там не было.
Она была деревянной. Простой, с золотым замочком и рунами, выгравированными по бокам. Желудок сжался от беспокойства, когда я потянулась к шкатулке. Будто боясь, что кто-то ворвется в комнату и помешает мне взять ее, я бросила взгляд на дверь, а только затем открыла крышку.
У меня перехватило дыхание. На бархатной подушечке лежала сверкающая обсидиановая корона.
Даже если бы эта корона не была причиной всех моих страданий, ее острые края и темная бездонная глубина показались дурным предзнаменованием. Как знак власти Высших фейри корона определенно не сулила ничего хорошего.
Раздался стук в дверь. Я подняла глаза, и скон вывалился изо рта.
– Кто там?
Никто не ответил.
Может, меня не услышали? Наверняка это убийца пришел положить конец моим мучениям.
– Кто там? – спросила я еще раз чуть громче.
– Ваше Величество? – осторожно позвал женский голос.
Я закашлялась от возмущения. Сбросив одеяло, я вскочила на ноги и прошла уже половину пути до двери, когда вспомнила про кровожадность фейри.
– Ты одна?
– Да! – Говорящая запыхалась, будто бежала всю дорогу сюда.
Я попыталась открыть дверь, но, естественно, ничего не получилось.
– Дверь закрыта!
– О, я знаю, – последовал ответ с другой стороны. – Я просто не хотела вас беспокоить.
– Что ж, тогда заходи, если сможешь… кем бы ты ни была.
Дверь открылась, и, несмотря на то что женщина – незнакомая мне – сама ее и распахнула, она отпрыгнула, будто я напугала ее. Я в замешательстве уставилась на нее.
Лицо сердечком и большие медово-карие глаза. Волосы цвета несладкого чая она собрала в такой тугой пучок, что сестра бы ему позавидовала. В руках у нее была охапка платьев всех мыслимых и немыслимых цветов. Стопка была настолько высокой, что ей приходилось неловко наклоняться в сторону, чтобы видеть дорогу перед собой. Я неотрывно смотрела, как она осторожно заходит в комнату.
– Не называй меня так, – сказала я излишне громко. – Не «Ваше Величество», не «миледи».
