не мешала, меня интересовало другое. То, что явно было связано с моим появлением среди этих дольменов.
— Камни здесь кто-то поставил нарочно?..
— Да. Много дней назад пришла женщина, обладающая большой силой. Чароводница. Ей помогал мужчина, чаротвердник. Вместе они создали из вулканического песка камни, способные поглощать силу. С тех пор земля здесь вымерла. Они пытались высосать магию из моего дома, думали, что им под силу подчинить одного из рудисов…
Бу стала темно-синей, а ее глаза засветились злым желтым светом.
— Но рудиса подчинить невозможно. Поэтому я жива. Но дом мой мертв.
Я поежилась.
— Сочувствую. Может, есть способ убрать эти камни отсюда? Разрушить?
Капля будто вздохнула и снова приобрела нормальный цвет.
— Пока что мне это неизвестно. Сама я не сумела уничтожить их. И теперь они убивают всех животных, что попадают за черту черной земли.
— Какой кошмар… А… ты знаешь, кем были те люди? Чароводница и Чаротведник?
Бу покачала головой.
— Все люди для меня на одно лицо. Если, конечно… они мне некоторым образом не стали близки.
Желтые глазки рудиса хитро сверкнули. Показалось, что она улыбается. И потому я не могла не спросить:
— А почему сперва ты разговаривала так страшно, с каким-то даже немного скрежетом… а теперь ведешь себя спокойно и говоришь вполне по-человечески?
Рудис покачалась на моих коленях из стороны в сторону, ее цвет сменился с сапфирового на какой-то слегка фиолетовый. Показалось, что ей стало немного неловко.
— Потому что сперва ты видела меня такой, какая я есть на самом деле. А сейчас я… немного отпила твоей магии.
— Что?.. — ахнула я, чуть не скинув животинку на песок, но в последний момент сдержалась. Все ж таки именно Бу спасла меня от переохлаждения и смерти.
— Ну… А как еще я могла научиться тебя понимать? Чувствовать твои мысли? Когда магия существ смешивается, они становятся ближе. Появляется родство, связь, подобная кровной.
Я нахмурилась, а затем кивнула.
— Такая связь у меня с Тирресом?
— Да! — воскликнула капля, обрадованная, что я ее поняла. — Тебе ведь нравится, что получилось у вас Великим эмиром Айреморы? Ты переняла от него новые способности, которые издревле были доступны лишь аватарам воды из геноса Черной жемчужины. Я вижу… вижу. Теперь ты можешь слышать море, говорить с любым животным… А эмир от тебя получил…
На несколько мгновений Бу замерла, а затем закачалась в пространстве медленно и ритмично. Ее глаза словно остекленели, а голос вновь раздвоился, отдаленно напоминая скрежет металла по стеклу:
— …эмир получил огромную мощь, которая ему и не снилась прежде. Во славу Всевидящей Айреморы…
Я вздрогнула.
Но капля перестала качаться, ее глаза приобрели нормальное выражение, и она взглянула на меня как ни в чем не бывало, спросив:
— Ну что, ты рада же?
— Вот уж нет… — отрывисто выдавила я.
Вопросов становилось все больше. А ведь планировалось, что Бу станет мне на них отвечать, а не плодить новые.
— Ты не рада связи с эмиром? — У рудиса приподнялась водяная складка над глазом. Связь со мной явно давала ей знания о человеческой мимике.
— Я не хочу, чтобы эта связь влияла на меня, — призналась я, отворачиваясь.
К щекам прилила краска.
— Слишком много в моей жизни влияния чужой воли.
Перед мысленным взором всплыло сперва властное смуглое лицо Сициана с жестокими, горящими огнем глазами, а затем оно сменилось улыбчивой фигурой Тирреса, глядящего на меня ласковыми, но бесконечно хитрыми глазами всех оттенков жемчуга.
Кончики пальцев задрожали.
— Вижу, — тихо кивнула Бу. — Не бойся. Не страдай. Доступно взору моему, что власть Красного дожа над твоей душой растает, как дым после огня, ровно… через шесть дней. А воля Морского эмира перестанет подтачивать твою собственную в тот час, когда ты покинешь Айремор навсегда.
Слова рудиса звучали как пророчество.
Я тяжело сглотнула ком в горле.
— Мне удастся отсюда сбежать?
— Безусловно. Если ты того пожелаешь.
Резко полегчало. Это были прекрасные новости! И не знаю почему, но словам Бу я верила на сто процентов. К сожалению, ничто не бывает идеально до конца.
— Но знай, что сила эмира навсегда останется в твоем сердце, даже если ты попытаешься ее вырвать. А это значит, что он будет частью тебя, как и ты — частью его. Поэтому подумай дважды, нужно ли бежать из Айремора? Так ли уж тебе здесь плохо?
Капля покачалась у меня на коленях. И мне на миг стало немного грустно. Грустно и спокойно.
— Ты могла бы жить здесь с нами. Могла бы стать Великой эмирессой. Генос Черной Жемчужины принял бы тебя в свою семью. Ты вошла бы в историю как первая чароводница, ставшая дочерью моря…
Я с трудом понимала, о чем говорит капля, но от этого было лишь грустнее. Потому что стоило мне вспомнить Тирреса, как внутри и впрямь все переворачивалось. И я видела перед собой не пугающую властностью фигуру, а улыбающегося потрясающего красивого мужчину, который, если уж признаться откровенно, умел целоваться как бог. И я отлично могла представить себя в подвенечном платье, хохочущую рядом с ним и в окружении подруг-русалок с искрящимися хвостами.
Вот только что-то внутри скребло каждую секунду, когда я вспоминала, что как минимум половина моих чувств — ненастоящие.
Я вдохнула и выдохнула теплую воду.
— Скажи лучше, почему эмир наследовал от меня огромную мощь, которая ему и не снилась, — решила перевести тему я. — Так ведь ты сказала? Откуда у меня эта мощь? Я ж даже колдовать толком не могу.
Капля моргнула, не сводя с меня мокрых блестящих глаз.
— Она просто есть, и все, — ответила Бу через несколько, кажется, бесконечных секунд.
— Но…
— Просто есть, — оборвала она, и я поняла, что на этом объяснение заканчивается.
— А что значит, что я унаследовала от эмира способность говорить с животными? Ведь это не так, я могу говорить только с морскими существами.
— Нет, — на этот раз Бу не стала отмалчиваться. — Ты можешь говорить со всеми в мире. С животными и птицами, с рыбами, амфибиями и, если получится, даже с насекомыми. Ведь море — это часть огромного мира. И многие морские жители могут находиться и на суше. Как люди, например. Так что, унаследовав дар говорить с рыбами и водными животными, ты унаследовала дар говорить со всеми.
Даже дыхание перехватило. Ужасно захотелось поймать гадкого соседского пса, который жил в моем подъезде в другом мире, прижать к стене и спросить, какого лешего он вечно справлял малую нужду на коврик перед моей дверью!
— Хоть что-то приятное, — хмыкнула я. — Но не будем отвлекаться.
