рассказывал Брайан. – Прошло всего пару лет, а они уже развили систему с подлежащим и сказуемым и классификацию по частям речи.
Мне нравилось слушать, как он рассказывает мне о проекте, увлеченно объясняя нюансы грамматики, но сама я ничего об этом не знала, только по рассказам Брайана, и тема скоро исчерпала себя. Тут он заметил, что из сумки у меня торчит книжка, и вытащил томик «Аустерлица».
– Только не Зебальд. Опять?
Мы с Брайаном не сходились во вкусах относительно книг, что приводило к интеллектуальным прениям, и обычно меня это забавляло. Но сейчас мне дискутировать не хотелось, уж точно не на эту тему.
– Откуда ты берешь такую стариковскую литературу?
– У одного старика, – ответила я. – Но мне он нравится.
– Ариэль или Зебальд?
– И тот, и другой.
– И что ты в нем нашла? Извилистые предложения? По части запятых он мастак.
– Может, это и нравится.
На самом деле все из-за чувства утраты, которое, будто подземная река, пронизывало все его книги. Но вслух я этого решила не говорить. Пока что.
– Но ведь он отчасти прогерманский апологет? – спросил Брайан.
– Думаю, тут все не так просто.
– Ясное дело. Но если где и проводить этическую грань, так это в отношении холокоста. Сама подумай, у него отец служил в вермахте.
– Ну он-то не в ответе за поступки отца.
– Нет. Но это все-таки… тернистая дорожка.
– На том и строится хорошая книга.
– Или спорная с точки зрения этики.
Я поцеловала Брайана, лишь бы он замолчал.
– Ты просто дуешься, что я читаю книжку, которую ты не читал. Но не волнуйся – можешь одолжить ее, когда я дочитаю.
Я натянуто улыбнулась и протянула ему руку.
– Ладно, больше не буду, – поддался он, и мы скрестили мизинчики, что у нас означало сигнал к перемирию. – Но только потому, что умираю с голоду.
Меня всегда напрягало, как люди говорят, что умирают с голоду, хотя на деле это даже близко не правда, а в университете это бесило особенно, ведь в столовой каждый вечер закатывали пир горой.
Я вспомнила, какую уйму жареной курицы с картофельным салатом и флуоресцентно-желтым кукурузным хлебом подают у нас по воскресеньям на ужин, а потом просто выбрасывают.
В Хорватии я выглядела как обычная пятиклашка. А в Америке оказалась худышкой. На первом медосмотре выяснилось, что я даже до минимума не дотягиваю по весу и росту. Врач посоветовал Лоре поить меня после приема пищи дважды в день питательными коктейлями, и тем же вечером, налив в стакан густую шоколадную жижу, она усадила меня за кухонный стол. Я ответила, что не голодна, но Лора сделала суровое лицо и велела все выпить. Я увидела в ее глазах проблеск маминой непреклонности и в один присест осушила стакан. Но стоило поставить его в раковину, как я внезапно ощутила какое-то непонятное бурление в животе. Руки-ноги у меня отяжелели, и что-то подступило к горлу. Будто я задыхалась. Я выбежала на крыльцо заднего дворика, и меня стошнило прямо у перил.
– Об этом врач тоже предупреждал, – сказала Лора, когда я слегка успокоилась. – Ты просто наелась.
Я ответила, что ощущения от этого ужасные и я больше не хочу наедаться. Я так перепугалась, что меня тошнило всю оставшуюся неделю.
– Ну, раз уж ты на волоске от смерти, можем и в столовую сходить, – сказала я.
– Ладно тебе, хватит дуться. – Брайан сжал мой мизинчик в качестве напоминания о нашем уговоре.
Мы зашли в метро, и он картинно привалился к дверям прямо под надписью НЕ ПРИСЛОНЯТЬСЯ, сунув руки в карманы старенькой армейской куртки.
– Я тут для тебя подарок нашел.
– Это по какому поводу?
– Да просто так. Увидел и подумал о тебе. В одном винтажном магазинчике.
Он раскрыл ладонь, я увидела осколок выцветшей ракушки на бронзовой цепочке. Он положил кулон мне в руку.
– Осколочек луны.
Губы у Брайана скривились в плутоватой улыбке, которую я так любила.
– Мне очень нравится. Спасибо.
Повозившись с замочком, я надела кулон и попыталась выбраться из недр паршивого настроения. Мы вышли из метро в том месте, где пережитки «маленькой Италии» плавно перетекали в Чайна-таун, и направились в дядин ресторанчик.
Дядю Джуниора прозвали Джуниором так давно, что даже Джек не помнил его настоящего имени. Да и дядей его звали больше для простоты – он приходился Джеку скорее двоюродным дедом или троюродным братом. Со смерти родителей Джуниора никто не решался признаться ему, что не помнит его имени, вот мы и не спрашивали.
Ресторанчик назывался «У Мисти» в честь его погибшей собаки, чье имя все в семье запомнили после того, как та насрала под столом во время ужина в честь Дня благодарения. Внутри было тепло и тускло, а официантка меня сразу узнала и предоставила мне самой выбрать столик в любом отсеке вдоль стены, закрытом с двух сторон обитыми зеленой кожей диванчиками. Вскоре после этого вышел сам Джуниор – в костюме в тонкую полосочку и с красной гвоздикой в петлице.
– Ну здравствуй, красавица, – поздоровался он и поцеловал меня в лоб. – А что это за джентльмен тебя сопровождает?
Я их представила, и Джуниор чмокнул Брайана в щеку, а тот, как мог, старался не выказать удивления.
– Добро пожаловать в наше заведение, – сказал Джуниор и налил нам из графина красного вина. – У нас сегодня свежайшие каракатицы. Как насчет отведать их?
– Я только за, – ответила я.
Брайан заказал пасту, и Джуниор, крикнув что-то на ломаном итальянском в сторону кухни, вынул из-под барной стойки кепку с логотипом «Янкис» и ушел на перекур.
– Так вот он какой, твой печально известный дядюшка. Почему ты меня раньше сюда не водила?
Я не хотела знакомить Брайана с Джуниором; я его вообще к своей семье не подпускала – боялась, как бы там не сболтнули чего-нибудь о моем прошлом. Но теперь я даже отчасти надеялась, что Джуниор каким-нибудь намеком вынудит меня открыть всю правду.
– Не хотела тебя ненароком спугнуть.
– Никогда бы не подумал, что у тебя такие итальянские корни.
– Вообще-то нет, – ответила я.
Но, увидев его растерянный взгляд, уточнила:
– В смысле, он у нас человек исключительный.
Брайан отвесил пару жестов в духе «Крестного отца» и поцеловал мою руку.
– Губки-то смотри не распускай, – заулюлюкал кто-то с углового столика, за которым несколько мужчин, склонившись над стаканами, всей компанией резались в карты.
Брайан робко улыбнулся им и отпустил мою руку.
– Я с ними не знакома, – прошептала я.
Мужчины прыснули со смеху. Джуниор заглянул в приоткрытую дверь.
– Что-то больно весело
