Пасть духом. Что ж, я знаю, каково это. Я сама пала духом. И не помогаю Мэри Джейн. Я отправила в эпицентр событий Сайкса по той простой причине, что не могла смотреть правде в глаза. Мэри Джейн не следовало ко мне приходить. Ее отец служил в полиции. У них должен быть кто-то, кто-то из знакомых ее матери – да хотя бы мой отец, – к кому она могла бы обратиться. От своей сестры Барбары Мэй она знала, что я потеряла Джеральда. Явившись в мой дом, Мэри Джейн лишила меня выбора. Ну, возможность выбора я себе вернула и сделала его. Пусть смертью или исчезновением Этана Армстронга занимается полиция Уэст-Райдинга.
Я не хотела быть частью семьи Уитекеров. По всему, что сказал мне отец и что я услышала от Мэри Джейн, они показались мне компанией людей, берущихся за любую работу. Ездоки без седла, которые отправились на другой конец света, уборщица в больнице Барбара Мэй, которая выяснила, где я живу, горничная при леди Мэри Джейн, получавшая от хозяина деньги за фривольные фотографии и постоянно неудовлетворенная своей жизнью. Это были люди, которые брели в разные стороны и в то же время вникуда, ходили по кругу, встречая самих себя на обратном пути. Это была семья, движимая необходимостью, не имевшая ни минуты отдыха, чтобы задуматься о том, что есть в жизни чудесного, и не имевшая возможности выбрать какую-нибудь полезную профессию.
Однако любопытно было увидеть, откуда я родом, – не семью, а просто район.
Уайт-Свон-ярд, второй дом справа.
Я пересекла Кросс-сквер, миновала Брэд-стрит, прошла через Уэстгейт, и вот он – Уайт-Свон-ярд. Я ступила в проем и вошла во двор. Лишь один взгляд, и не больше. Взгляд на это место.
Кисловатый запах водостоков и капусты смешивался с хмелевым, пивным духом, идущим из Уайт-Свона. В дальнем конце двора сушилось на веревке белье: сероватая простыня, нижняя юбка и панталоны. На полпути в глубь двора женщина в длинном черном платье и белом фартуке скребла подоконник. Рядом с ней стояло эмалированное ведро в окружении лужиц расплескавшейся воды. На каменных плитах, которыми был вымощен двор, лежала довольная собака и лениво чесалась за ухом.
В этот двор никогда не заходят посторонние, догадалась я. Им нечего здесь делать.
Я посмотрела на второй дом справа. Белая занавеска прикрывала нижнюю часть окна, а развернутые бумажные жалюзи – верхнюю. Порог и подоконник сверкали чистотой. На верхних окнах висели синие шторы. Дверь выкрашена коричневой краской.
Открылась дверь первого дома. На улицу высыпали маленькие дети.
Была ли она там, во втором доме, эта женщина, которая меня родила, а потом от меня отказалась? Если я простою здесь достаточно долго, не увижу ли, как придет ли домой на чай неизвестный мне брат, или она живет одна? Возможно, она работает, чтобы прокормиться, или сидит с внуками. Я понятия не имела. Есть простой способ узнать. Мне только и нужно, что постучать в эту дверь.
Но я не хотела знать. Было достаточно просто посмотреть. Мои пальцы сжались в кулак, но не для того, чтобы постучать в ту дверь. Я покинула двор и прошла взад-вперед по улице, перешла на другую сторону и обратно, а потом вернулась в Уайт-Свон-ярд, ко второму дому справа.
У мистера и миссис Уитекер родилось одиннадцать детей, и, насколько я знаю, в промежутках было несколько выкидышей. Кого отдала миссис Уитекер? Меня. Логика и здравый смысл подсказывали, что это никак не было связано ни с моим внешним видом, ни с гладкостью кожи, ни с запахом, и все же – как она могла это сделать? Меня взяли и отдали, как нежеланного котенка.
Я снова сжала руку, готовая стукнуть в дверь. Но не стоило дополнительно осложнять жизнь. Мэри Джейн и так в нее вмешалась и спутала другие планы.
Завтра, в соответствии с договоренностью, я навещу страховую компанию, с надеждой подумала я. Напишу письмо своему возлюбленному, договорюсь с ним о скорой встрече. В день посещений поеду в больницу в Кэттерике, чтобы… Я не позволила себе до конца признаться, что буду искать Джеральда среди мужчин, потерявших память или получивших такие раны, что они решили навеки укрыться от мира. Госпитали поменьше в разных частях страны наконец закрылись, людей перевели в Кэттерик. Шанс был ничтожен, но все равно…
Коричневая дверь второго дома справа в Уайт-Свон-ярде жила своей жизнью. Все остальные детали двора превратились в ничто. Остались только я и эта дверь.
Если за дверью звучат голоса, услышу ли я их, если подберусь поближе? Возможно, Мэри Джейн последовала моему совету и как раз сейчас рассказывает матери о своих несчастьях, включая сообщение о бесполезности той сестры, которую отдали. Они правильно поступили, избавившись от нее.
Ни звука.
А вдруг она умрет сегодня вечером, эта женщина, которая дала мне жизнь? Будет ли иметь значение, что я так ее и не увидела? Я могу выбрать – не постучать. Мне нужно только выйти из двора, повернуть направо, дойти до автомобиля и поехать домой.
Папа был прав. Пусть полиция помогает Мэри Джейн. Если когда и было дело для полиции, то вот оно. Я с самого начала так и сказала. Когда шум уляжется, может, я и приду сюда снова и постучусь в эту дверь.
Более того, сначала я должна рассказать обо всем своей настоящей матери – женщине, которая меня воспитала и нянчилась со мной, когда я болела, которая частенько жалуется, что никто, кроме меня, не ходит с ней в кино. Это, разумеется, неправда, но она говорит так, чтобы я приехала.
Сонная собака на тротуаре устала таращиться на меня и закрыла глаза.
Я постучала в дверь.
И окно было совсем близко, я могла в него заглянуть, в просвет между шторой и жалюзи. Она была дома, сидела в кресле у камина. Значит, отдыхает, наслаждается возможностью посидеть в тишине и покое.
Женщина с трудом поднялась из кресла – седая, сухопарая, в длинной темной юбке и темно-синей безрукавке поверх джемпера с длинными рукавами. Я отвела глаза, чтобы она не увидела меня подглядывающей. А затем дверь отворилась.
Мгновение мы пристально смотрели друг на друга. Морщины на ее коже под высокими скулами были похожи на паутину путей на конечной станции трамвая. Женщина прищурилась, словно подумала, что должна знать меня.
– Миссис Уитекер?
– Кто спрашивает?
– Кейт Шеклтон. Вы можете узнать меня, если я скажу Кэтрин Худ.
Она схватилась за сердце. Какая же я идиотка. Она свалится замертво от шока, и виновата буду я.
Сегодня во втором доме справа в Уайт-Свон-ярде умерла от шока женщина, встретившись со своей давно потерянной дочерью. Близкий к семье человек сказал…
Прости, Мэри Джейн. Мне не удалось найти твоего пропавшего мужа, но я довела твою мать до инфаркта. Возможно, когда найдется тело Этана, ты сможешь организовать двойные похороны.
Но женщина не рухнула замертво. Напротив, открыла дверь пошире.
– Вам лучше войти. – она глянула на каминную полку, где могли стоять часы, как будто чтобы запомнить точный момент возвращения ее младенца Кэтрин. Часов не было.
Не показывая своего удивления, она непринужденно произнесла, будто возобновляя только что прервавшийся разговор:
– На минуту мне показалось, что я смотрю на свою тетю Фебу. Ты похожа на нее.
– Я просто проходила мимо, – сказала я. – Я вас не задержу.
Не дольше, чем ты держала меня у себя.
Я обвела взглядом комнату. Обстановка скудная. Если не считать кресла у камина, лишь пара табуреток и стол.
Миссис Уитекер увидела, что я озираюсь.
– Покинув этот дом, ты жила обеспеченно, девочка.
Я не хотела, чтобы это прозвучало так, как прозвучало.
– У вас было одиннадцать детей? Здесь?
– Без тебя десять. Ты не присядешь?
Я поняла, что хозяйка предлагает мне кресло, но взяла стоявшую у стола табуретку и села. Она вернулась в кресло.
– Ты просто проходила мимо?
Мне понадобилось тридцать два года, чтобы «просто пройти мимо».
– Сегодня я встречалась с отцом за ленчем в «Вебстерсе».
– Очень мило.
– Я спросила его о вас. Мне подумалось, что пора нам наконец познакомиться. Надеюсь, вы не против.
– Что так, что этак. Ты сама так сказала. – Миссис Уитекер оглядела меня с головы до ног – мою шляпу, пальто, чулки и туфли. – Он рассказал, как получилось, что они забрали тебя к себе?
– Да. – Она не употребила слово «удочерили». – Вы овдовели.
Миссис Уитекер вздохнула:
– Да, так и было. И мне жаль, что война отняла у тебя мужа. Мне сказала наша Барбара Мэй.
– Похоже, Барбара Мэй многое обо мне знает.
Она кивнула, гордясь обширными познаниями Барбары Мэй.
– Всегда есть человек, который держит семью вместе, помнит дни рождений, свадеб, смертей, имена детей. В нашей семье это Барбара Мэй. Она сплачивает всех нас. Она узнала, где ты живешь. Сказала, что свозит меня посмотреть и мы сможем заглянуть в окно, если тебя не будет. Я ответила – нет. Но теперь ты здесь. Это благодаря Барбаре Мэй ты пришла?
