чего-нибудь накопала?
— Да. У меня видеокассета, которую Володя снял в «Барракуде».
Что на ней?
— Я ее еще не просмотрела.
— Пойдем вниз, в бар. Я с барменом уже подружился, у него есть в подсобке видюшник.
Они спустились в бар, но бармен не сразу понял, чего от него хотят. Потом провел их в захламленную подсобку, запустил аппаратуру и деликатно удалился. Греф поставил кассету.
Изображение пошло мутноватым — съемка велась под водой. Крупная русалка в ластах и акваланге на спине, в трусиках, с голой грудью, кувыркалась в воде, пускала пузыри и, судя по всему, обнимала того, кто снимал. Потом такие же кульбиты в воде изобразил Владимир.
Затем съемка перешла на солнечный берег, и уже можно было четко разглядеть белокурую девушку — она смеялась и махала руками. Затем возле нее появился Владимир и подхватил девушку на руки — снимал их, надо было понимать, третий человек. Затем они пили вино, как раз за тем столиком, где Даша пила кофе.
Картинка сменилась — девушка входила в ресторан. Статная и высокая, в длинном вечернем платье, она выглядела очень эффектно. Девушка была ну о-очень сексуальна, и Даша без труда представила себе, сколь счастлив был брат с ней под одеялом, тем более что жена его Ирина даже не скрывала своего брезгливого отношения? к сексуальным забавам, заявляя, что в этом отвратительном процессе человек уравнивается с животным.
Девушка купила в баре большую бутылку явно дорогого вина и, смеясь, закрыла бутылкой объектив видеокамеры. Изображение исчезло.
Греф вытащил кассету из магнитофона, отдал ее Даше, а она задумчиво проговорила:
— Да, видимо, Ирина так сильно измучила Владимира, что он сломался и завел этот совершенно для него нехарактерный роман.
Греф засмеялся:
— Если Владимир Дмитриевич утопил свою супругу, то при наличии такой девчонки я бы его, пожалуй, оправдал.
— Не говори ерунды, Греф, — поморщилась Даша.
— Извини. Молчу.
— Отправляйся в аэропорт и возьми билеты на завтра.
— А не покайфуем еще пару суток у океана?
— Греф! У меня каждая минута на счету! Через две недели мне экзамены на курсах сдавать! Если завалю, так весь курс придется повторить. А зачем мне деньги вторично платить?! Да я просто не выдержу повтора! Если хочешь, то оставайся.
— Не имею права, — просто ответил Греф.
— Но я тебе разрешаю. Даже приказываю.
— А ты не мой начальник, чтобы приказывать. Ты моя подопечная, и не более того. Лады, я поехал за билетами.
Он вернулся в номер Даши часа через два и сказал раздраженно:
— И здесь бардак! Билетов нет, достал только на плохой рейс. С промежуточной посадкой в Барселоне. Вылетаем завтра в час пополудни.
— Ну так и что?
— Да то, что чуть не десять часов будем до Москвы добираться! Это же спиться по дороге можно!
Глава 7
— В конце мая, перед экзаменами, Даша почти не спала две ночи подряд, словно в студенческой молодости. Однако все четыре экзамена по разным дисциплинам сдала с поразительной легкостью и уже к вечеру получила сертификат, табель своей успеваемости и характеристику. В ней отмечалось, что госпожа Муратова Д. Д. с отличием окончила курсы и может успешно исполнять обязанности менеджера или руководителя предприятия любого масштаба. В устной беседе руководитель курсов предложил ей остаться на преподавательской работе, но Даша заверила его, что она уже трудоустроена. И может даже ему предложить выгодную и хорошую работу.
Она вышла на улицу и вдруг почувствовала такую усталость, что с трудом добралась до автомобиля. Упала в заднее кресло и закрыла глаза, ощущая, что жизнь покидает тело.
— Порядок? — спросил Малашенко озабоченно.
— Полный. Гони домой, а то умру. Выпить дома есть?
— Сколько угодно.
Дома Греф и Малашенко внимательно изучили ее документы, и Малашенко сказал:
— С такой ксивой, Дарья Дмитриевна, вы на фирме набьете морду кому угодно из своих недругов.
— А у меня там уже появились недруги? Кто именно?
— А вот в этом разбирайтесь сами. Такие вещи в нашу юрисдикцию, простите, не входят.
— Ладно. Пойду и просплю двое суток. Передайте на фирму, что на пятницу я назначаю собрание малого совета. На двенадцать часов.
Едва Даша уютно угнездилась в постели, как явился Джем. Привычно положил лобастую башку ей на ноги, а Даша втянула его на диван, уложила рядом поверх одеяла, обняла горячее собачье тело и разом заснула.
Как и грозилась, проспала с незначительными перерывами почти двое суток.
В четверг утром позвонил Дорохов и сказал укоризненно:
— Дорогая моя, ты собираешься получить у нотариуса официальное завещание Володи? Ты ведь без этой бумаги и шага не имеешь права сделать. Мы ведь только знаем, что там написано, а нужен оригинал документа.
— Конечно. А кто нотариус и где он находится?
— Присылай за мной машину, и поедем сейчас же.
Греф привез Дорохова, выпили по чашке кофе и поехали в нотариальную контору.
Старик нотариус принял их очень торжественно — знал, что дело крутится вокруг больших денег и он в своих трудах обделен милостями не будет.
— Кто здесь присутствует? — строго спросил он, будто сам не видел.
Дорохов ответил:
— Я, партнер Владимира Муратова по бизнесу, его сестра и двое телохранителей, люди близкие Владимиру Муратову.
— А где Катерина Муратова, дочь Владимира Дмитриевича?
— В Лондоне. Учится.
— Хорошо, — неизвестно, что одобрил нотариус, после чего извлек из сейфа конверт плотной, желтой бумаги, длинными ножницами вскрыл его и предъявил присутствующим всего один лист бумаги, заполненный чернильной авторучкой от руки. — Разрешите зачитать волю покойного?
— Пожалуйста, — разрешил Дорохов.
Нотариус, читая текст завещания, забормотал с такой скоростью, что Даша с большим трудом поняла, что Владимир завещал свое состояние (ценные бумаги холдинга и счета в банках) в долях — две трети дочери, треть сестре.
«Е.Д. Муратова, моя дочь, слишком юная и еще не в состоянии правильно распорядиться наследством. Наказываю ей и требую вступить реально в свои права только по достижении двадцати двух лет. Опекуном на этот срок и душеприказчиком назначаю свою сестру, Дарью Дмитриевну Муратову».
Далее Владимир категорически потребовал, чтобы акции фирмы не изымались, а пользоваться можно было только наличностью, лежавшей на счетах в нескольких банках. Телохранителям Грефу и Малашенко душеприказчица Дарья Муратова должна была выдать по десять тысяч долларов наличными. Дорохова Владимир просил оставаться на своем посту до конца своих дней, помогать Даше и Кате, при удвоенном жалованье. Смешным было указание купить тетке Антонине хорошую дойную корову. Ни слова касательно жены Ирины. Больше вообще никому и ничего не полагалось.
— Поздравляю, — сказал нотариус, передал Дорохову оригинал завещания, а из его рук принял
