пухленький конверт, который и упрятал в карман, сохраняя горделивую осанку.
В этой же нотариальной конторе с бумаги завещания сняли три ксерокопии и дополнительно их заверили.
Приехали к Дорохову, где Мария Афанасьевна уже накрыла стол с шампанским. Первый тост подняли в память Володи Муратова, хотя Греф, к примеру, сильно сомневался, что его бывший подопечный утонул. Он знал, что Муратов великолепно плавал, а если был в спасательном жилете (как то положено в морском рейсе), то мог продержаться на воде сутки, а то и более. Если вода была не слишком холодная.
После второго тоста за успехи всех наследников Дорохов облачился в халат и перебрался на диван. По этой причине застолья не затягивали, навели порядок на столе и поехали к себе домой. Вот там уж разгулялись от души до вечера. А Даше еще надо было составить приемлемый план завтрашней работы с малым советом. О том, что она окончила курсы, — решила сразу не сообщать, это была козырная карта в рукаве, которую следовало вбросить в игру только в критический момент.
Глава 8
В пятницу незадолго до полудня Лидия Павловна Сотоцкая сидела в конференц-зале у длинного стола и никак не могла определить своего настроения. Точнее сказать, не могла определить своей позиции к назначенному на полдень появлению нового президента. На тот факт, что она дала Дорохову честное слово относиться к Муратовой нежно и помогать ей, Сотоцкая плевать хотела. Женщине, да еще красивой и цветущей, необходимо, и даже полезно, нарушать все свои клятвы и обещания. Но вступать в прямую конфронтацию с Муратовой было бы глупо. Во-первых, Сотоцкая уже знала, что в руках Даши не только собственный пай, но и Катина доля, так что совершенно ясно, кто финансово будет контролировать всю работу фирмы, пока Катя не предъявит свои права, — текст завещания Владимира Сотоцкая знала досконально. Но это произойдет еще не скоро. А сегодня за спиной Дарьи стоит такая глыба, как Дорохов, также со значительным числом акций на руках. Да и не в акциях дело, а в том, что среди акционеров Дорохов пользуется непререкаемым авторитетом.
Тяжело задумавшись, она смотрела и не видела, как секретарши Света и Аня и в помощь к ним Шемякин готовили стол к заседанию малого совета. Раскладывали на столе бумаги, подключали микрофоны, расставляли бутылки с минеральной водой, устанавливали таблички с фамилиями участников заседания — каждый должен был занимать определенное место.
Потом в зал с букетом цветов в красивой вазе вошел молодой, смазливый Аркадий Седых, сыночек высокопоставленного папаши. Поставил вазу на стол, перед креслом президента и, судя по улыбке, остался очень доволен своими действиями. Сотоцкая знала, что если в рядах малого совета случится раскол, то на союз с Седых рассчитывать не приходится. Хотя зимой она, Сотоцкая, и спала с ним, но твердо уяснила, что этот мелкий мерзавец в борьбе сначала займет нейтральную позицию, а потом переметнется на сторону победителя. На кого вообще можно было рассчитывать, если борьба с Дарьей Муратовой неминуема? Ответа на этот вопрос Сотоцкая не успела найти, к ней подсел муж, Игорь Сергеевич Дубов, и спросил осторожно:
— Лида, ты не против, если я сегодня изложу президенту свою стратегическую идею?
— Уж лучше помолчи! — в сердцах ответила Сотоцкая. — Помолчи, чтоб она сразу не разглядела, насколько ты глуп.
— Хорошо, — послушно и ничуть не обижаясь, Дубов откатился от жены, поскольку уже давно потерял собственную волю и даже в незначительных вопросах подчинялся командам властной жены.
Появился Артемьев — тоже не последний красавец холдинга в свои тридцать восемь лет. Да только своей развязной походкой слегка смахивал на гомосексуалиста, хотя ничего подобного за ним не числилось, что Сотоцкая знала точно. Артемьев подошел к ней, украдкой мягко положил руку на высокую шею Сотоцкой и сказал с подчеркнутым интимным сочувствием:
— Судя по твоим остекленевшим глазам, ты нервничаешь, Лида. Дать тебе успокоительную таблетку?
— Трави кого другого, — грубо ответила Сотоцкая.
Я в твою фармацевтику не очень-то верю.
— Это израильские таблетки, — с укоризной сказал Артемьев. — Никаких побочных и вредных проявлений, созданы на основе натуральных целебных трав.
— Не хочу, я тебе сказала.
И этот кавалер был у Сотоцкой в подчинении, но до определенного предела. Если она или кто-то еще пытался давать ему указания по части фармакологии, Артемьев свирепел и, обычно предельно деликатный, бранных слов до матерщины включительно не выбирал. Имел право — в своих научных кругах он пользовался едва ли не мировым признанием. Во всяком случае, похвалялся роскошной мантией и смешной шапкой, которые получил в Академии Великобритании. Здесь Муратов построил ему такую лабораторию, накупил за границей такое оборудование, что Артемьев, ни минуты не сомневаясь, покинул свой научно-исследовательский институт. Сотоцкая была уверена, что он, Артемьев, в этой лаборатории тайно работает скорее на свои научные интересы, чем во благо холдинга «Гиппократ». Но за руку его никто не поймал, а очерченный круг обязанностей он всегда выполнял безукоризненно.
Без четверти двенадцать все официальные лица заняли свои места. В сознании каждого еще сохранялось воспитанное Муратовым почтение к дисциплине и друг к другу. При нем если кто опаздывал хоть на минуту, так вообще не появлялся в зале, уходил восвояси и подыскивал убедительное оправдание своему проступку. Чаще всего платили врачам солидные деньги и получали бюллетень по нездоровью.
Сотоцкая закончила маникюр, убрала косметичку в сумочку и глянула на своих коллег. Она была грубоватой женщиной, но общую атмосферу, общее настроение коллектива улавливала очень чутко. И сейчас сразу отметила, что собравшиеся члены малого совета, попросту говоря, скисли. Все боятся крутых перемен, что давно известно. Большинство людей предпочитает отсиживаться в том теплом и уютном гнездышке, которое свили себе за много лет и с большим трудом. А новый руководитель обязательно будет проявлять себя, обязательно затеет перестройку — хотя бы для того, чтоб показать: он новый.
Сотоцкая пододвинула к себе микрофон и спросила насмешливо:
— Господа, что это вы такие скучные, словно тюлени в жаркий день?
На нее взглянули — кто удивленно, кто с неприязнью. Сотоцкая продолжала тем же уверенным тоном:
— Могу вас успокоить. Дарья Дмитриевна простой, доброжелательный человек, с которым легко войти в деловой и даже дружеский контакт. Вы меня, конечно, не выдавайте, но она сохраняет в своей натуре добрую и хорошую порцию провинциализма. Это вовсе не так плохо, как принято думать. Сами понимаете, работать учительницей в какой-то глухомани — и взлететь в кресло президента крупной фирмы, — тут без шока не обойдешься.
Директор лидирующего завода Демидов пробормотал в микрофон:
— Вопрос не
