— Потерялись? — спросила она.
Пришел его черед крутиться на месте. Он глядел на нее сверху вниз. Миниатюрная, сто шестьдесят на каблуках, от силы. Вызывающе красивая. Не правильно красивая, как большинство женщин с их безукоризненными носами и губами и прической. Здесь же было что-то не так — то ли слишком широко расставленные глаза, то ли чересчур крупные для ее личика губы, то ли нетвердый подбородок.
— Немного, — ответил он.
— И кого же вы ищете?
У него сорвалось раньше, чем он успел себя остановить:
— Вас.
У нее расширились глаза, и он заметил маленький изъян, бронзовое пятнышко в левой радужнице, а в следующую секунду его охватил ужас: он понял, что все загубил, выставив себя эдаким дамским угодником, лощеным, самоуверенным.
Вас.
Как, черт возьми, это из него выскочило? И чего, черт подери, он хотел этим…
— Гм…
Она сделала паузу.
Ему захотелось бежать без оглядки. Он был больше не в силах выдерживать ее взгляд.
— …по крайней мере, вам не пришлось далеко искать.
Его рот растянулся в глуповатой улыбочке, отразившейся в ее зрачках. Придурок. Олух царя небесного. От счастья он боялся дышать.
— Да, мисс. Это точно.
— Боже мой.
Она немного отстранилась, прижав к груди бокал с мартини, чтобы лучше его рассмотреть.
— Что?
— Вы, наверное, чувствуете себя здесь таким же чужим, как и я, да, солдат?
В такси она уселась на заднем сиденье рядом со своей подругой Линдой Кокс, и когда та наклонилась вперед, чтобы продиктовать водителю адрес, он просунул голову в окно и произнес ее имя:
— Долорес.
— Эдвард, — сказала она.
Он рассмеялся.
— Что такое?
— Ничего.
— Нет. Скажите.
— Меня так никто не называет, кроме матери.
— Ну… тогда — Тедди?
В ее устах это прозвучало как музыка.
— Да.
— Тедди, — повторила она, как бы пробуя это имя на губах.
— А как ваша фамилия? — только сейчас поинтересовался он.
— Шаналь.
У него вопросительно поднялись брови.
— Я знаю, — сказала она. — Со мной это совсем не вяжется. Звучит претенциозно.
— Я могу вам позвонить?
— Как у вас с цифрами?
Тедди улыбнулся:
— Вообще-то я…
— Уинтер-Хилл, 64346.
Он остался стоять на тротуаре, после того как такси отъехало, и память о ее лице в каких-то сантиметрах от него — через открытое окно, на танцполе — чуть не привела к короткому замыканию в мозгу, едва не стерла в нем эти пять цифр и само ее имя.
Он подумал: так вот, значит, что это такое — полюбить. Никакой логики — он ведь ее совершенно не знал. И тем не менее. Только что он встретил женщину, которую непостижимым образом знал еще до того, как родился. Она была мерилом всего того, о чем он и мечтать не смел.
Долорес. В эти самые минуты она думала о нем в полумраке автомобиля, чувствуя его так же, как он чувствовал ее.
Долорес.
Все, что было ему нужно в этой жизни, обрело имя.
Тедди перевернулся на другой бок, свесил ноги на пол и, пошарив вокруг, нашел блокнот и спички. Осветил страницу с записью, сделанной во время шторма. Он израсходовал четыре спички, прежде чем дал всем цифрам соответствующие буквенные обозначения.
18–1–4–9–5–4–23–1–12–4–19–14–5 R-A-D-I-E-D-S-A-L-D-W-N-E
После этого разгадать шифр не представило большого труда. Еще пара спичек, и он прочел имя раньше, чем пламя подобралось к пальцам:
Эндрю Лэддис.
Уже ощущая жар пламени, он посмотрел на спящего напарника, от которого его отделяли две койки. Надо надеяться, что служебная карьера Чака не пострадает. Тедди возьмет всю вину на себя, и Чак останется в стороне. Такая уж у него планида: что бы ни случилось, он будет выходить сухим из воды.
Тедди успел еще раз бросить взгляд на страницу, прежде чем спичка погасла.
Сегодня, Эндрю, я тебя найду. Пусть я не отдал свою жизнь ради Долорес, но, по крайней мере, это я должен для нее сделать.
Найти тебя.
Найти и убить.
День третий
Пациент 67
14
Два дома за периметром стены — смотрителя и Коули — приняли на себя прямые удары урагана. В доме главврача снесло полкрыши и черепицу разнесло по всей территории, словно в назидание каждому. Вперемешку с черепицей валялись дохлые крысы и раскисшие яблоки, заметенные песком. В дом смотрителя больницы через окно, для надежности забитое фанерой, влетело дерево, и его корневище лежало посреди гостиной.
Больничный двор, усеянный ракушками и ветками, был на три-четыре сантиметра затоплен водой. Фундамент самой больницы выглядел так, словно по нему прошлись отбойным молотком. Корпус А остался без четырех окон, отдельные секции гидроизоляции на крыше загнулись и напоминали прическу с валиком в стиле мадам де Помпадур. Из всех коттеджей для врачей от двух остались одни остовы, другие лежали на боку. Общежития для санитаров и медсестер тоже потеряли несколько окон, частично пострадала сантехника. А вот корпус В буря обошла стороной. Куда ни бросишь взгляд, в небо копьями ощетинились деревья со срезанными макушками.
Неподвижный воздух угрюмо сгустился. Ливень сменился тоскливой моросью. На отмели остались дохлые рыбы. Одинокая камбала еще дышала и пошевеливала плавниками, озираясь на море печальным выпученным глазом.
Выйдя поутру наружу, Тедди и Чак наблюдали за тем, как Макферсон с охранником ставили на колеса перевернутый джип. Завестись им удалось только с пятой попытки, после чего джип с ревом выехал за ворота и через минуту полез на холм за больницей, беря курс на корпус С.
Коули, выйдя во двор, остановился, чтобы поднять осколок снесенной крыши собственного дома, повертел в руке и бросил на подтопленную землю. Его взгляд дважды скользнул мимо приставов, прежде чем он их узнал в белой униформе санитаров, черных дождевиках и черных ковбойских шляпах. Он послал им ироническую улыбку и, кажется, собирался подойти, когда из здания больницы выбежал врач со стетоскопом вокруг шеи и бросился к нему со всех ног.
— Резервный отказал. Завести не удается. У нас двое в критическом положении. Они умрут, Джон.
— Где Гарри?
— Пытается перезарядить, но все без толку. С резервным глухо.
— Я понял. Пойдемте.
Они направились в здание больницы.
— У них отказал резервный генератор? — уточнил Тедди.
— Такой ураган, что ты хочешь, — сказал Чак. — Ты где-нибудь видишь свет?
Чак обвел взглядом окна:
— Не-а.
— Думаешь, вся энергосистема отказала?
— Вполне возможно.
— И ограждение.
Чак поднял подплывшее к его ногам яблоко, развернул корпус и с резким выпадом вперед швырнул его в стену.
— Очко! — Только после этого он повернулся к напарнику. — И ограждение, да.
— А значит, и электронные замки. Двери. Ворота.
— Господи, спаси и сохрани. — Он поднял еще одно яблоко, подбросил и поймал у себя за спиной. — Ты никак собрался проникнуть в форт?
Тедди запрокинул лицо, подставляя его под дождик.
— Самое время.
Во двор, взбивая колесами воду, въехал джип, а в нем смотритель больницы и трое охранников. Заметив двух бездельников посреди двора, смотритель изобразил на лице недовольную гримасу. Очевидно, как и Коули, он принял их за санитаров и возмутился, что у них в руках нет граблей или насоса. Впрочем, он промчался мимо, выставив вперед голову и спеша навстречу более важным делам. Тедди поймал себя на мысли, что до сих пор еще ни разу не слышал его голоса. Интересно, голос у него такой же черный, как волосы, или бледный, как кожа?
— Тогда уж прямо сейчас, — сказал Чак. — Пока ситуация не изменилась.
Тедди зашагал к воротам. Чак его нагнал.
— Я бы свистнул, да во рту пересохло.
— Страшновато? — поинтересовался Тедди.
— Не то слово, босс.
Он запустил в стену очередным яблоком.
В воротах стоял охранник с лицом подростка и глазами садиста.
— Все санитары должны докладывать мистеру Уиллису в администрации. Вам, парни, на уборку территории.
Чак и Тедди посмотрели друг на друга — вылитые санитары.
— Бенедикт,[12] — сказал Чак.
Тедди кивнул:
— Ага. А тебе что на ланч?
— Рубен[13] тонкой нарезки.
Тедди показал охраннику свою бляху:
— Наше обмундирование еще не вернулось из прачечной.
Охранник изучил бляху и молча поднял глаза на Чака. Тот, вздохнув, достал бумажник и раскрыл его перед самым носом у охранника.
— Какие у вас дела за периметром? — спросил охранник. — Пропавшая пациентка нашлась.
Любое объяснение, решил Тедди, только ослабит их позиции и даст этой вонючке почувствовать свою власть. Во время военных действий у него в роте было много таких вонючек. Большинство из них не вернулось домой, и, по мнению Тедди, вряд ли это обстоятельство кого-то особенно расстроило. Законченные придурки, до них не достучишься, их ничему не научишь. Зато такого можно задвинуть, если ты вовремя осознал, что он понимает только силу.
