— А ты как понимаю, Александра?
Хотя и со меной в принципе тоже здороваются, вот только, исключительно как с ребенком, из вежливости к будущему папке.
— Ага. Она самая. Единственная и неповторимая!
Эх, когда они там наконец свадьбу то планируют? А то съехаться съехались, правда только вчера, а об свадьбе…
— Ну вот мы и пришли. — пригласил меня войти за бронированную дверь, в темный зал-коридор «пока не папа».
— Ууу… — протянул я, и чертыхнулся внутри себя.
Никогда не иди первым в темные бункеры за тяжёлыми дверьми! Это же… это… это…
— Ну, думаю, начнем с ПМа. — сказал Николай, подходя к шкафчику-сейфу, и доставая оттуда оружие и патроны.
А за нашими спинами в зал бесшумной тенью скользнул неприметный мужичок в черной куртке и кроссовках, по сути, разительно отличаясь данной одеждой от многих лиц отдела в форме. Нет, там тоже далеко не всё с пагонами, почему-то, но этот… этот… хм… очень странный человек, что словно само воплощение слова «обычный». Серая тень, что и двигается-то как тень, и отличительных черт не имеет…
— Саш, ну что ты стоишь там как не родная? — улыбнулся почти папа, подзывая меня к огневому рубежу.
Я видел такие, пока была возможность «видеть всё». Видел, но то было давно. И видеть и ощущать — не одно и то же. Запах пороха, ружейной смазки… Дерева, что в себя это все впитало, и резины, что местами прикрывает собой сталь пластин, под которыми прячутся бетонные балки. Как видно что бы бетон пулями не посекли, а сами пули, не рикошетили куда попало, застревая в толстых кусках бывших шин. А еще там стреляли из иного оружия!
Как этим пользоваться?! — недоуменно покрутил так называемый «ПМ» в руках, пытаясь определить, где здесь хотя бы перед, а где рукоять.
Я как бы видел пистолеты, изучал, но они были… иными. Я знаю, принц огнестрельного оружия — изучал! Вещь интересная. И думаю, даже сумел бы выполнить сборку-разборку некоторого вида винтовок, пусть не в норматив — опыта то нет! Только наблюдение. Но… это у них что, новая модель?
Не, я в принципе понимаю, где тут дуло, а где рукоять, но это…
— Давай покажу — пуча на меня глаза как на приведение, выдал Николай, и поспешил отобрать из моих рук пистолет.
Снял с предохранителя — фигнюшки в правом вернем углу, что надо было опустить и которую я заметил вот только сейчас. Передернул затвор, что оказалась единым с верхней частью корпуса, досылая патрон в патронник, произвел несколько выстрелов, как кажется, толком и не целясь, зато оглушая. Вернее, оглушая только меня! Ибо ни сам, ни тот дядя, что спрятался углу, и типо меня нет, даже не поморщились.
Вновь дал мне оружие… и вновь поспешил забрать, донеся сквозь звон в моих ушах слова:
— Пожалуй, лучше начнем с холостых.
— «Бам!»
— Как этим пользоваться?! — воскликнул я писклявым голосом, роняя пистолет и чувствуя, как немеет моя рука.
Как?! А «батя» ведь вообще, словно и не почувствовал отдачи!
Вновь схватил пистолет, пока не отобрали, новый выстрел — я хотя бы понял куда жать! За че держатся и… руки осушило, но моей силы хватило, чтобы полностью подавить отдачу! Еще один выстрел… и этот чертов пистолет! Срезал мне кожу с большого пальца
— Нда… похоже огне стрел — это не твоё — выдал Николай Алексеевич, убирая оружие в шкафчик.
Я не готовился! Я всё завалил…
— Фиф — вздохнул я, тихо слюнявя окровавленный пальчик пока никто не видит.
И чуть не подпрыгнул на месте, увидев там, в оружейном сейфе! Ножи!
Такие знакомые, такие родные… что уже тошнит. Во рту привкус крови, а звон в ушах стал криками умирающей тысячной армии. Звоном стали масштабной битвы, и… не могу я этому сопротивляться! Столько… столько… столько!
— Хочешь попробовать ножи? — увидел «не папа» мою тянущеюся ручку, и, улыбнувшись, извлек это оружие за место убранного.
Уж с ними-то я не опозорю седины!
— О! Мои сладенькие! — промурлыкал я, искренне надеясь, что мой шёпот никто не услышит.
И ощутил, что кровь на зубах мне вовсе не мерещится.
Мишень — сорок метров. Нож… идеально отбалансированное изделие. Отличная сталь, хорошая заточка и закалка. Мечта убийцы, коим я надеюсь никогда больше не стану. Не в этом мире! Руки… руки мои руки, пусть не тренированы, но помнят! Как пользоваться подобными «изделиями». И достаточно натренированы и разработаны для выполнения идеального броска.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Есть, конечно, поправка на размер и вес, но это фигня! Я не первый раз буду кидать нож из тела маленького человека. Опыт есть и огромный! Бросок будет идеальным.
Вдох, выдох, разминка, бросок — вход в древо по самую маковку.
Интерлюдия
Странная девочка, очень странная — думал Николай Алексеевич Хватков, сидя на работе, в своём кабинете.
Вообще-то, кинологам не полагается «кабинетов», но для Хваткова сделали исключения. На всю городскую кинологическую службу, существует всего две собаки, и два кинолога. Но первый — только выпустившийся студент! А второй — Николай Алексеевич, человек, только вернувшийся с Чечни, способный и без собаки чувствовать и взрывчатку и наркотики. Как такому не выделить кабинет? Тем более что и начальник отдела, и городского управления, его хорошо знают. Как лично, так и по гуляющим слухам.
Но сегодня Николая беспокоит вовсе не работа. И даже не любовь, что посетила кажется уже каменное сердце! Что чувствовать что-либо после стольких лет уже должно быть неспособно. После потерь, после утрат… после всего, что он пережил! Что выпало на долю верному своей стране человеку, когда страны-то собственно и не стало.
Его беспокоит дочь, той самой женщины, что растопила лед, вдохнула жизнь, в уже мертвое сердце.
Есть только одна вещь, на которую Николай не готов пойти ради Любви! Измена родине. Он готов и с жизнью расстаться, и в ад спустится, но… кто она? Эта Александра… человек ли вообще? Или монстр в теле маленькой девочки.
Шпион? Подделка? Ошибка природы? Ведьма…
Внешне, по фотографиям — взглянул прожжённый жизнью кинолог на лежащие на столе документы — человек. В речи, да и в толпе детей — тоже, но вот её движения, когда как она думает, никто не видит… так не двигаются дети. Так не двигаются люди вообще! Николай много поведал на своём веку, и такие движения… больше свойственны психопатам.
Резкие, дерганные… Мгновенные переходы из позиции в позицию, так что мозг начинает кипеть, замечая движение, и паниковать, не понимая что именно изменилось. Особенно мозг прошедшего войну человека, что привык реагировать на резкие движения.
Повороты тела, взмахи рук, наклон головы… каждое движение, словно удар! Словно выпад на врага… и все это можно было бы списать на какую-то детскую забаву, если б не картошка.
Хватков видел немало солдат сочников, что провели на губе больше времени, чем на службе. Видел, как они держат свои ножи, и картошки… а еще он видел, как держат скальпели хирурги, полвека жизни посветившие резанью людей — увы, было дело, попадал к ним на стол с ранениями и будучи в сознании. Так вот «Саша» — ужасающий гибрид, химера этих двух существ.
Такому, не научится не за год и не за два. Такое не списать на детскую забаву! Да и её удар — Николай потер все еще болящие мышцы пресса — так бьют те, кто дрался в жизни больше, чем спал!
— Досье… — произнес человек, и пододвинулся ближе к столу, в который раз раскрыв куцые папки с документами.
Характеристика из школы. Из спорт секции. Весьма противоречивые! Безбашенная пацанка, драчунья и прилежная ученица. Перфекционистка, что считает свои ошибки за проклятье, всегда и во всем отлично выглядит, и не имеет ни стыда, ни совести. Может прийти на урок хоть нагишом, хоть в грязи… и непонятно, как это все меж собой сочетается. В одной характеристике и об одном человеке.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Но в целом ведь — ничего особенного! Бывает и не такое, тем более, если знать, как и кем эти «характеристики» пишутся. А вот медицинская карта — Николай отодвинул папочки и взял в руки тоненькую тетрадочку, со схематическим изображением младенца на обложке — вот это уже реально подозрительная вещь.
