– Хорошо! – Он уже жевал сыр, все еще держа в одной руке бокал с вином. – Давайте все же за что-нибудь выпьем.
– Давайте… – Маша кивнула. – Давайте за то, чтобы все побыстрее закончилось. Весь этот непрекращающийся кошмар! Начавшийся вполне безобидно с простых, казалось бы, телефонных звонков.
Они выпили, поели. Мясо было восхитительным, мягким, пряным, и его, главное, было много. Шпагин глотал, почти не пережевывая. Маша ела вяло. Все время рассматривала его с легкой улыбкой.
– Игорь, вы ведь не женаты? – вдруг спросила она.
– Нет, – замотал он головой. – С моим рабочим графиком… Просто нереально сделать женщину счастливой.
– Почему? – удивилась она, аккуратно отрезала крохотный кусочек мяса, отправила в рот, пожевала.
– Придется все время ждать! Все время меня придется ждать, понимаете? Вот вы желаете, чтобы весь этот кошмар быстрее закончился, так?
– Да.
– А у меня вашим делом ничего не закончится. Начнется следующее, потом еще и еще. И так до пенсии. – Он взял второй кусок мяса, завалил его сверху помидорами, луком, петрушкой, начал нарезать крупно, быстро жевать, быстро проглатывать. – Но!.. – Он задрал вилку вверх зубцами. – Меня это вполне устраивает. Я ведь ничего другого не могу! И буду заниматься этим и дальше. Какое уж тут семейное счастье! А ну как скажет она мне: или я, или работа? Что тогда?
Что тогда, Шпагин знал прекрасно. Ему так уже говорили, правда, до свадьбы дело там не дошло. Они просто встречались. А ультиматум все равно последовал. Он выбрал работу. И не потому, что девушка ему не нравилась, она прехорошенькая была. И ему с ней нравилось время проводить. Просто…
Просто, она не имела права так говорить! Не имела права ставить его перед выбором! Он ведь уже выбрал, еще до нее выбрал, чего она?
– Наверное, это очень сложно. – Маша допила вино, доела свое мясо и положила вилку с ножом на тарелку, она наелась. – Все время кого-то ловить, все время кого-то спасать. Все время кого-то подозревать. Мне было очень плохо, когда вы меня подозревали, очень! Но теперь, слава богу, преступники за решеткой…
Шпагин отвел взгляд и чуть не подавился помидором. Маша тут же поняла, что что-то не так. И пристала с вопросами. И он не смог ей врать. Он рассказал ей всю правду.
– И теперь, если удастся доказать, что убийство вашей подруги на совести этого Шелестова, вина художника и вашей несостоявшейся невестки ставится под сомнение.
– О боже!!! – Маша закрыла лицо руками, затрясла головой. – Значит, снова станут думать, что это я отца?! Но это просто невозможно!!! Когда же все закончится! Как я устала!!!
– Маша, Маша, да погодите вы, не расстраивайтесь так. Я… Я всегда буду вас защищать… И я не верю, что вы могли это сделать.
Шпагин сорвался с места, подошел к ней, встал за спиной, осторожно положил руки ей на плечи, погладил. Плечики оказались совсем худенькими, и сквозь тонкую водолазку просматривались позвонки. Она сдала за это время, она не была такой худой и подавленной, подумал он с жалостью.
– Маша, – позвал он, наклонился к ее щеке, почти касаясь своей. – Маша, не надо плакать. Мы найдем.
– Кого?! – она шевельнула плечами, сбрасывая его руки, покосилась на него с обидой. – Меня?!
– Ну почему вас-то?
– А потому, что соседка отца утверждает, что видела меня в то утро!
– Соседка утверждает, что видела женщину, похожую на вас, – соврал Шпагин, соседка как раз утверждала, что именно Маша входила в подъезд. – Она видела женщину со спины. Плащ, волосы, похожие на ваши. Что еще она видела? Ничего. Она не видела лица? Нет. И ее слова не могут являться доказательством того, что вы там были. Вы ведь там не были, Маша!
– Я? – она вдруг испуганно прикрыла рот ладошкой, глянула на Шпагина совершенно сумасшедшими глазами. – А я, если честно, не знаю, Игорь!
– То есть? – он даже попятился от такого неожиданного признания. – Как не знаете, Маша???
– Господи… – она поставила локти на стол и спрятала лицо в ладонях. – Что я говорю?! Все, не обращайте внимания, давайте просто ужинать.
За столом они пробыли еще минут десять. У него совершенно пропал аппетит, и он еле справился с тем, что лежало на его тарелке. Маше изначально есть не хотелось, и она давно уже закончила поздний ужин. Она встала из-за стола, собрала посуду, поставила ее в раковину, сварила кофе, нашлись остатки в сморщенной упаковке. Разбавила его молоком, привезенным с собой. Сдвинула на плоской тарелке сыр в одну сторону, на другую положила печенье и предложила пойти к камину.
– Меня что-то колотит всю. Хочу согреться. – Она обернулась к Шпагину, застывшему с кофейными чашками посреди кухни, тот смотрел по сторонам взглядом затравленного, загнанного в угол зверька. – Идемте, Игорь, я постараюсь вам все объяснить.
Дрова почти догорели. От углей полыхало жаром, комната прогрелась, было тихо, тепло, уютно. Игорь поставил чашки на стол, Маша разлила кофе из турки, поставила плоскую тарелку с сыром и печеньем.
– Давайте поговорим, на время забыв, что вы следователь, а я подозреваемая, – предложила Маша, забираясь с ногами на диван. – Представим, что мы друзья.
– Мы друзья безо всякого «представим». – Игорь взял чашку и сел в кресло-качалку, снова сунув ноги ближе к теплу. – Но прежде чем вы мне станете рассказывать про тот день, когда было совершено нападение на вашего отца, я хочу вам задать пару вопросов, Маша. Идет?
– Валяйте. – Она отпила кофе и тут же пожалела, что разбавила его молоком, кофе получился не таким крепким, как она любила.
– Итак, вспомните тот самый вечер, когда вы были здесь одна, когда вы позвонили своей подруге.
– Я помню. Хорошо помню. Даже лучше, чем хотелось бы. И страшно жалею… – она на мгновение зажмурилась, чувство вины за смерть Зои без конца терзало ее. – Страшно жалею, что позволила ей тогда пойти в мою квартиру.
– Пойти?
– Да.
– Вы сказали пойти, не поехать?
– Ну да, пойти, она ведь рядом с моим домом была. – Маша наморщилась, вспомнив весь разговор до последнего слова.
– Почему?
– Она очень любила ювелирный магазинчик, что с нами по соседству. В тот вечер она как раз там очутилась. По жуткому стечению обстоятельств… – Она встала с дивана и поставила свою чашку на стол, забрала пустую чашку у Шпагина.
– Маша, Маша, погодите! – Он поймал ее за руку. – Вы не говорили, что она была в тот вечер в ювелирном!
– Да? – она удивленно поморгала. – Да, может быть, не говорила. Но… Но она ведь там ничего не купила.
– С чего вы решили?
– Так при ней не оказалось покупок. Все было на месте. А ювелирных украшений не было. Вот и не всплыло. – Она пожала плечами, понесла чашки в кухню и уже оттуда крикнула: – Ведь ее не ограбили, Игорь! Что проку было от моих слов?
Шпагин промолчал, напряженно размышляя.
Маша могла оказаться права. Зою не ограбили. Все вещи и деньги были на месте. Но…
Но Шелест – осторожная тертая сволочь – мог не взять того, что напрямую указало бы на грабеж. Он мог забрать то, что у Зои еще никто никогда не видел. Он мог видеть ее в магазине или возле магазина. Мог пасти ее, вести до самой квартиры и забрать то, что она только что купила. Если купила, конечно.
– Какие драгоценности она предпочитала? – спросил он, когда Маша вернулась.
– О, Зойка любила бриллианты! Изумруды! Она тратила бешеные деньги на цацки. Я всегда потешалась над ней, называла сорокой, но толку-то!
Маша пошла к комоду в углу комнаты, вытащила из ящика огромную клетчатую шаль и закуталась в нее. Забралась снова на диван с ногами, глянула с печалью на Шпагина.
– Ну что, Игорь? Готовы слушать мой чудовищный рассказ о потерянном времени? Или, может быть, завтра?
Он рассеянно кивнул. И Маша промолчала. В голове у Игоря мелькали суматошные картинки одна чудовищнее другой.
Что, если ее подруга купила украшения? Что, если она каким-то образом попала в объектив внимания безжалостного уголовника? Она, пренебрегая всеми правилами осторожности, вошла, не заперев двери, в чужую квартиру. Он вошел следом. Ударил ее, по всей видимости, кастетом. Что еще мог он прятать в кармане? Не лом же, не кирпич! Он ударил ее, не рассчитав. Или намеренно убил, озверев от безденежья и скитания – сестра его категорически отказалась принимать у себя. Потом Шелест забирает у жертвы то, чего никто пока у нее не видел… кроме продавца в магазине. И благополучно уходит. Нажива серьезная, если погибшая не изменила привычке покупать дорогие украшения. На первое время ему должно хватить. Мотив убийства для прибывших оперативников неизвестен. Все!
Получается что?
Если все так, получается, что Зоя оказалась совершенно случайной жертвой, никак не завязанной на происшествиях в семействах Киреевых и Мысковых. Никак! Она жертва собственной неосторожности, жертва чудовищного преступления голодного бездомного зверя!
– Ужас! – прошептал Шпагин, поежился.
