Председатель взял удостоверение Остапа прочел и тут же вернул его уже с мягким выражением на своем начальствующем лице. Милиционер стоял рядом и молчал.
— Посмотрите документы и у них? — с улыбкой спросил Остап, кивнув на остальных.
— Нет, извините, раз так… — взглянул на автомобиль райисполкомовец. — Работайте тогда, товарищи, раз так… — усаживаясь на дрожки кивнул он. — Поехали, Онуфренко, — стеганул он лошадь вожжами. — Но-о.
— До свидания, товарищи, молодцы, что присматриваете, мы об этом напечатаем в газете!.. — прокричал им вслед великий археолог-профессор. И обернувшись к кладоискателям сказал — Вот видите, какая ждала вас неприятность, если бы не наш ДОЛАРХ?
— Да, об этом я как-то не подумал, товарищ, — покачал головой стриженный, которого звали Сашкой по фамилии Цымбал.
— Вот так, непоседа, — воткнул с силой свою лопату в землю высокий в очках по фамилии Белобров, а по имени Николай. — Хватит фантазий…
— Как это хватит? Как это хватит, Колька? — возмутился Лантух.
— Проверили же, нам разрешили, чего тебе еще, Коля? — сплюнул сочно Цымбал.
— Проверили… Они, — кивнул Белобров на машину, — уедут и снова кто-то появится, чтобы запретить…
Остап со своими компаньонами стояли в стороне и наблюдали за разладом возникшим в лагере энтузиастов-археологов. И он вмешался:
— Ерунда, товарищи. Теперь же у вас имеются удостоверения. И мы готовы немного покопать, попытать счастья, ведь так, камрады?
— Конечно, профессор, — без особой радости ответил Балаганов, беря лопату из рук Белоброва.
— Попробуем, братцы, — достал лопату из багажника и Козлевич. — Если надо…
Вновь замелькали лопаты парней и компаньонов.
— Копайте, Шура, копайте, показывайте пример другим, — наставлял Остап старшего научного сотрудника их общества. И расхаживал вокруг работающих. А когда подходил к работающему не за страх, а за совесть Козлевичу, говорил и ему:
— Копайте, Адам, копайте, показывайте пример молодым. Ваш труд окупиться сторицей.
Сам же великий искатель древностей лопату в руки не брал и не сделал еще ни одного броска земли из раскапываемою кургана.
Но сколько ни копали молодые ребята и примкнувшие к ним компаньоны — любители археологии и антиквариата во главе с командором, никто ничего не находил. Под лопатами был чернозем и глина.
Поняв, что это мартышкин труд, Остап изрек:
— Я же говорил, что это мифическое дело, дело случая. Все. Хватит рыться в земле. Поехали, камрады, туда, где ждут нас великие свершения.
Глава XIII. ЗАНИМАТЕЛЬНЫЙ РАССКАЗ СТАРОГО ПАСЕЧНИКА О ПЧЕЛАХ И НЕ ТОЛЬКО…
Машина с компаньонами помчалась от молодых кладоискателей на предельной скорости. Бендер говорил:
— Теперь вы поняли, что поиски кладов не только титанический труд, но и мифический. Где уверенность, что в том кургане что-то есть? Никакой…
— Никакой, командор, — потирал натруженные руки Балаганов, никогда еще так не занимавшийся физическим трудом за всю свою жизнь, если не считать распил пудовых гирь, похищенных у Корейко.
Козлевич молчал, соглашаясь с Остапом, кивал головой.
— Единственное, что мы увезли от этих энтузиастов-археологов, так кое-какие полезные нам сведения, которые, я считаю, могут нам в дальнейшем пригодиться, — резюмировал Остап.
— Надо было все же, командор, взять с них вступительные взносы в наш ДОЛАРХ, — произнес рыжеголовый научный сотрудник общества.
— Пусть эта льгота будет им платой за те сведения, которые я уловил, Шура.
— Ну что ж, пусть… — согласился тот.
— Есть вещи, друзья, которые зачастую трудно поддаются определению их стоимости. Так и то, что выболтали мне эти ребята. На первый взгляд эти сведения кажутся малозначительными, но поскольку мы прочно вступили на путь коммерции с антиквариатом, то…
— Да, надо проверить и это, Остап Ибрагимович, — взглянул на начальника Козлевич.
Машина с компаньонами мчалась по дороге через поле.
— Смотрите! — неожиданно закричал Балаганов, указывая на непонятную громаду в виде дома в стороне. — Что это?
— Адам, давайте подъедем и разберемся, — распорядился командор.
Когда подъехали и вышли из машины, Остап сказал:
— Танк. Времен гражданской войны, а может и мировой…
Это был почерневший от времени и загрузший в чернозем английский танк. Множество его заклепок уже проржавели, а дуло пулемета, торчащее из его корпуса, было погнуто и висело как макарона.
— Видавшая виды машина, — попытался открыть люк и заглянуть во внутрь Козлевич. Он уже намеревался выкрутить из этой махины какую-нибудь деталь на всякий случай. Но проникнуть в танк, а тем более к мотору, ему не удалось. И он соскочил на землю.
— С интересом, значит, как я понимаю? — подошел к единомышленникам старик. Загорелое, свежее лицо его, смотрело добрыми глазами. В рубахе, с расстегнутым воротом и в полосатых штанах, заправленных в белые от пыли сапоги, старик походил на мельника.
— Это железо немало пролило кровушки, видать, — вздохнул старик. — Далече проезжаете, господа хорошие? — прищурился он, глядя то на одного, то на другого путешественника.
— Да, далеко, папаша, в город и дальше… — неопределенно ответил Бендер. И неожиданно для самого себя и своих друзей спросил — Вас подвезти, папаша?
— А што, можно, никогда в такой роскоши не ездил, — взглянул тот на автомобиль, качнув головой.
Ехали через деревню. Жителей не было видно. Очевидно, все были в поле. И только кое-где из-за оград высовывались любопытные ребятишки и старухи.
Старик оказался пасечником и звали его Стратионом Карповичем.
— Айда ко мне на пасеку, медком угощу, а? Майским, — предложил старик, когда проехали деревню и свернули к лесу.
— А что, наш польский товарищ не откажется от такого гостеприимного предложения, — взглянул загадочно на Козлевича Остап.
Адам Казимирович, поняв своего начальника, что тот пригласил его на роль иностранца, по-польски ответил:
— Очень благодарен буду пану хозяину.
Бендер тут же перевел и без того понятные слова автомеханика, на что Стратион закивал головой, указывая, где сворачивать на просеку.
На огромной поляне был целый пчелиный город. А рядом тенистый двор с огромным садом и аккуратным домиком с окнами на пасеку.
— Старухи нет, померла. Живу один, — пояснил хозяин, когда все вышли из автомобиля. — Присаживайтесь, господа хорошие.
Гости уселись за длинный дощатый стол под старой грушей. И вскоре перед ними появилась глиняная миска с душистым медом и белая хлебина домашней выпечки.
— Ох, спасибо, папаша, — макнул поджарую корочку в мед великий комбинатор-предприниматель-антиквар, жмуря от удовольствия глаза.
— Очень благодарен, пан, — закивал Козлевич, продолжая говорить по-польски.
— Спасибочки, Стратион Карпович, спасибочки, — не забыл выразить свою благодарность и Шура Балаганов.
Хозяин не ел, сидел и рассказывал:
— Жизнь прошел я нелегкую. И воевал, и голодал, в гражданскую черви чуть не сьели, да выжил. Пасечником в мои годы лучше всего быть, как я понимаю, господа хорошие. Пчела самый полезный друг человеку. Она издревле спутница нам. Я все по опыту веду. Яд пчелок лечит ревматизм, гангрену и сердечные болезни. А продукт пчелок — прополис, к примеру, лечит язвы и чахотку, милые… А маточкино молоко…
— Что такое прополис, Стратион Карпович? — пролил струйку меда на стол Балаганов.
— А это пчелиный клей, уважаемый. Строительный материал пчелок как бы. Соты им крепят пчелки к рамкам и всякие щелочки в них заделывают. Очень полезное вещество, я вам скажу. Особенно пчелки прополисом заделывают все щели в ульях, готовясь к зимовке. Вот если пчела особенно усиленно заделывает все отверстия, значит, зима будет лютой. Ежели слабо, значит, зима будет теплая. Этот клей пчелы собирают на почках тополя, каштана и многих других растений. Жизнь пчел очень интересна, — потер руки хозяин. У них такой порядок, что народу у них поучиться надобно. Я бы вам порассказал много занимательного, да вижу, что спешите ехать.
— Нет, отчего же, рассказывайте, рассказывайте, Стратион Карпович, — подбодрил старика Остап. — Послушаем? — взглянул он на своих камрадов.
— Конечно! Конечно, господин хозяин! — закивал поляк.
— Послушаем еще как, Стратион Карпович, — тряхнул рыжей головой Балаганов, макая хлеб в миску с медом.
Рассказывать о пчелах была страсть старика и он не замедлил продолжить:
— Пчелы на нашей земле живут уже миллионы годов, уважаемые. Пчела видит, слышит и все понимает. И чем пчела старше, тем она лучше видит и больше тянется к свету. Красного цвета пчела совсем не различает. Красные маки она видит черными, белые маргаритки — зелеными, а зелень ей кажется светло-желтой. Со дна чашечки цветка пчела хоботком высасывает нектар. А сахар она увлажняет слюной и водой, а после всасывает этот раствор опять-таки хоботком. Устройство рта у нее самое что ни есть универсальное. Запах пчела в десятки, а то и в сотни раз лучше различает, чем человек. Пчела все слышит, хотя некоторые специалисты и считают ее глухой. Силой она обладает большой. Ежели конь тащит груз равный своему весу, то пчела тянет груз в двадцать раз больше, чем она сама.
