было бессмысленно.
– Ну разумеется, конечно. Это для нас большая честь! Мы сейчас же немедленно пустимся за вами вслед, – немедленно подчинился генералу папа Дик. – Мы представим королю самую смешную из всех весёлых постановок нашего театра! Его величество король Килиан загнётся от смеха! – Папа Дик ещё раз поклонился, да так низко, что снова едва не упал.
В Сократе уже клокотала его попугайская ярость, потому что папа Дик слишком поспешно согласился, совершенно не подумав. Поездка к королевскому двору казалась попугаю самым неблагоприятным поворотом той истории, до которой он пытался докопаться. Родриго Грубиан, главный подозреваемый в похищении принцессы, окажется там как в логове льва. И если есть на свете место, в котором Малыш и похищенная им принцесса ни в коем случае не должны находиться, то это замок короля Килиана Последнего!
Но Сократ злился не только на папу Дика, который так безвольно подчинился неблагоприятному приказу генерала. Он гневался не только на эту историю, которая вдруг приобретала такой опрометчивый оборот. Нет, самую большую ярость Сократ испытывал к себе самому, ведь он совсем не подумал о том, что кукольный театр, в котором сам он влачился вслед за событиями, мог сыграть в этой истории самостоятельную роль!
Одиннадцатая глава,
в которой Малыш и Флип попадают к дракону
Кто бы мог подумать, что кукольный театр папы Дика обзавёлся зрителями ещё до того, как достиг двора короля Килиана, чтобы сыграть там своё самое смешное представление? По крайней мере, Сократу на его штанге для занавески это не пришло бы в голову, как и Родриго Грубиану, сидящему в клетчатом одеяле на облучке рядом с папой Диком, да и генералу, который скакал с рыцарями впереди кукольного вагончика, препровождая его к королевскому замку. Никто из них понятия не имел, что как раз в тот момент, когда перед восходом солнца генерал дал приказ отправляться в путь, Малыш и Флип дошли до края Страхопущи и, спрятавшись в кустах, смотрели на происходящее и всё истолковали превратно.
Но что они ещё могли подумать на месте Малыша? Что бы вы сами подумали, если бы похитили принцессу и написали на карете имя вашего любимого рыцаря-разбойника, а потом бы наблюдали, как его забирает отряд рыцарей со строгим генералом во главе? Разве бы вы не подумали, что Родриго Грубиан арестован, причём за преступление, которое совершил не он, а вы?
Малыш, во всяком случае, так и подумал, и ему сразу захотелось ринуться вдогонку громыхающему кукольному вагончику с криком: «Стойте! Это был я! Оставьте дядю Родди в покое! Это я похитил принцессу!»
Но Малыш ничего такого не прокричал. Он испугался, причём уже второй раз в жизни. Он боялся за Родриго Грубиана, которого сам же и вверг в беду из-за собственной самонадеянности. И снова трепетало его обычно такое храброе сердце. Опять в его желудке поднималось муторное ощущение. И опять он был как парализованный, поэтому не смог выскочить из-за толстого бука и побежать за громыхающим кукольным вагончиком, чтобы принять на себя справедливое наказание за своё преступление.
Тем более что преступление Малыша, похищенная принцесса Флип, была бы против. Ей нравился весёлый Малыш, и она не хотела, чтобы он томился в королевской темнице. Но она не хотела, чтобы там томился и невиновный Родриго Грубиан, поэтому она крепко призадумалась, прячась за толстым стволом бука. Вдумчивость была, как Малыш уже хорошо знал, одной из её сильных сторон.
Правда, в это раннее утро Флип чувствовала себя невыспавшейся, что затрудняло обдумывание. Малыш разбудил её как бы среди ночи (а на его взгляд, слишком поздно), потому что они опоздали предотвратить арест Родриго Грубиана; однако как раз вовремя, так как они успели стать очевидцами ареста несчастного рыцаря-разбойника и теперь могли подумать, как ему помочь.
Итак, Флип размышляла.
– Слушай, Малыш, сделаем так, – предложила она. – Мы последуем за кукольным вагончиком до самого королевского замка. Придя туда, мы не скажем, что ты мой похититель. Вместо этого скажем, что ты меня освободил. И потом я заступлюсь за твоего дядю Родди и скажу, что это был не он. Рыцарь-разбойник Родриго Грубиан не похищал меня. А просто кто-то написал его имя на карете.
– Но ведь это я написал его имя на карете! – воскликнул Малыш.
– Да, – кивнула Флип. – Но кроме меня никто больше об этом не знает. А я тебя не выдам.
– Но тогда кто же написал его имя на карете, если то был не дядя Родди и не я? – Малыш совсем растерялся.
– Ну, это сделал мой похититель! – воскликнула Флип.
– Но ведь это и был я! – непонимающе вскричал Малыш. – Я твой похититель!
Он всё ещё плохо представлял себе, что какая-то история могла быть неправдой. Он искренне верил в выдумки Родриго Грубиана про морское чудище и про ледяных великанов.
– Но об этом никто не знает, а я тебя не выдам! – Флип нетерпеливо скрестила на груди руки, уже начиная сердиться. Какой же тугодум этот Малыш – ну чисто шут гороховый из кукольного спектакля!
– Но ведь должен же быть ещё кто-то, кто тебя похитил! – беспомощно развёл руками Малыш.
– Верно, – сказала Флип. – И это было существо, сплошь покрытое грязью. Я бы сказала, то был зловредный болотный друд из Страхопущи, он загнал меня в дупло дерева и держал там, а ты проходил мимо и спас меня.
Флип очень понравилась история, которую она себе измыслила. Но Малышу требовалось время, чтобы привыкнуть к ней.
