Не в силах больше лежать, я вскочила и стала прислушиваться к звукам соседней комнаты, играла мелодичная музыка. Мне казалось, что сквозь нее я слышу женские стоны, совсем рехнувшись, я схватила кружку, приставив ее к стене, стала подслушивать, ничего я не услышала. Я вышла в коридор, будто бы пройти в туалет, и сама на цыпочках подкралась к двери, стараясь отличить каждый звук, ничего нового.
— Блядь, это же смешно, нужно лечь спать, надо же, эта сука уже целый
час у нее торчит, вот сейчас возьму, двери открою, — мысли бешеными лошадьми неслись в башке, кровь прилила к лицу, дыхание стало как у загнанного оленя, я заставила себя пройти в комнату и лечь в постель, озноб стал еще сильнее, тело дрожало, зубы стучали. Это была шизофрения. Это лишало меня сил. Когда «моя любовь» пришел, я бревном лежала в кровати, он попытался со мной поговорить, видя мое дерьмовое состояние, в ответ — тишина, тогда он начал меня тормошить, это взбесило. Со злобой я оттолкнула его.
— Не прикасайся ко мне! Сука! Вали к своей самке! Я ухожу от тебя!
Мудя оторопел и начал меня успокаивать, говоря, как он меня любит.
— Насрать я на все хотела! Вижу я твою любовь.
— Да это же просто секс! Ну, пойми, что у нас с тобой другие кроме этого отношения! Ведь общение с тобой никто не заменит!
— Нет, все! Хватит! Я уезжаю!
— Но чу-Чандра! — чадосливо заскулил Мудя. — Но, пожалуйста, пойми, что я люблю тебя.
Я почувствовала злорадство от того, что могу сделать ему больно в ответ.
— Ну хочешь, я докажу тебе, — канючил он, — я всю ночь не буду спать и просижу.
— Ну, давай, посмотрим, — холодно бросила я и отвернулась.
В этот момент злобы и боли я не ощущала сентиментальности и жалости. Мудя вздохнул, и, прислонившись спиной к ковру, висевшему на стене, застыл в позе падмасана (со скрещенными ногами в позе лотоса). Сколько он так сидел, я не знаю, но под утро он дрых рядом. Ночь и сон вызвали сладкое забытье от душевных проблем, но с первым солнечным лучом, разбудившим меня, они вернулись. Я вспомнила вчерашние события, и грудь опять наполнилась пустотой и болью. Не в силах уже все это переживать, я собралась позвонить Рулону, чтобы он помог мне разрешить конфликт моих мозгов. Решительно отбросив одеяло, я начала собираться.
— Ты куда? — сонно, еле разлепив глаза, промямлил Мудя.
— Звонить Рулону, — холодно бросила я.
— Звонить, — сон как рукой сняло.
Мудя вскочил и стал тоже одеваться.
— Что ты ему хочешь сказать?
— Хочу рассказать о своей проблеме, и еще я хочу звонить одна, — я пронзительно посмотрела на него.
— Как одна? Почему? — растерялся прынц. — Разве у тебя есть тайны от меня?
— Я хочу звонить одна, — жестко оборвала его, — все!
— Нет, тогда вообще не пойдешь, — тоже, переходя на жесткость, понизив голос, сказал принц.
— Пойду, — я набычилась.
— Ни хуя, — и уже спокойнее сказал, — ну что ты такое хочешь сказать, что нельзя мне доверить, ты что, меня уже не любишь?
Я замолчала в замешательстве. В этот момент я вдруг ощутила страх. Страх остаться одной и потерять своего бомжа.
«Ведь если я ему сейчас скажу, что не люблю его, то он может меня бросить и действительно уйдет к этой дуре, — лихорадочно стала думать я, — о, нет! Только не это! Он хоть и придурок, но зато мой». Потому и в этот раз и каждый раз после этого я пошла на поводу у своего страха, который взрастила во мне проклятая погань. Она сделала меня полным уебищем, закомплексованной, зажатой овцой, которая не способна произнести и слова, которая не способна ни с кем познакомиться. Ведь, если бы я умела знакомиться со всеми подряд, находить себе богатых баев с толстыми кошельками, действовала как Марианна, то я никогда бы не сидела с таким маменькимным сынком как Мудя, я бы никогда не боялась остаться одна. Но, увы, мать со мной сыграла злую шутку, чем обрекла меня на вечные страдания. И все описанное здесь было лишь только началом охуенной жизненной истории с печальным, я бы даже сказала, трагичным концом, о котором я, к сожалению, уже никогда не напишу, так как цепи мамкиной ереси крепко сковали меня по мозгам и рукам.
Глава 4
Исповедь начинающего Маньяка Д^рочиньяна
Когда в очередной раз Бэбик влюбился, он понял, что именно в этот раз — очень серьезно и надолго, и что он нашел, наконец, свою судьбу, которая сделает его счастливым. Он ходил звонить по телефону и молчал, ожидая, когда его новая страсть подойдет и возьмет трубку. Она брала трубку, а он молчал и радовался от мысли, что услышал ее голос, и тогда ему становилось просто хорошо. И потом весь день он был радостный, было много фантазий, в которых он с новой пассией долго и счастливо жили, и у них была большая и страстная любовь. Он ходил по улицам, ярко представляя картины этого будущего счастья, и больше ему ничего не нужно было, он уже был счастливым. С ней он разговаривал очень редко, но все равно он знал, он четко знал, что она тоже его любит, и хотя они почти не видели друг друга, он это знал точно потому, что без этого вообще не было никакого смысла ни у чего. Поэтому это было именно так. Когда он приходил в институт, то думал: «Ну, вот сейчас я все ей скажу, и она узнает, что я ее люблю, и тоже будет очень радостная и счастливая».
Да, он точно знал, что это настоящая любовь, потому что когда он ее видел, то у него сразу терялся дар речи, наступал мандраж, руки начинали трястись, язык отнимался, и он, как парализованный, не мог сказать ни слова, только немного окосевшим взглядом он смотрел на свою любовь.
И вот, однажды, Бэбик увидел как его большая любовь сильно матерится, по чем свет понося какую-то другую девушку: «Эта сука подкупила судей, поэтому она взяла первое место, блядь. А должна была победить я. У нее там все знакомые, поэтому эта малолетка выиграла, а должна была я. Убью ее, сука, где она?» Она курила сигарету, и вокруг нее стояли несколько пацанов, постоянно ходившие рядом, которые тоже были в негодовании от того, что не их принцесса стала первой на конкурсе красоты института.
Эта картина никак не входила в карту мира Бэбика, где он с ней был счастлив в изысканной обстановке, и она там была тоже очень изысканная, обворожительная и страстная.
Бэбик купил бутылку водки, еще раз вспомнил эту картину и снова почувствовал, что что-то здесь не так, что- то происходит не правильно, но мозги это не выдерживали, выхода не было, когда он начинал думать о ней, то снова наступал паралич и он не мог ничего сказать и подумать.
Он пошел, и сел в кресло и взял бутылку водки в руки. Когда он очнулся, то увидел, что находится в луже белой жидкости, которая образовалась от больших страданий и возвышенной неземной страсти. Но страсть от этого не прошла, и Бэбик подумал:
«Ничего страшного, это даже хорошо, что она матерится и курит, в этом есть много силы, поэтому так мы с ней будем очень счастливыми». И он решил, что тоже нужно материться и курить, чтобы между ними была гармония. Нужно пойти и стать сильным, стать настощим бандитом, суперменом, которого бы все боялись, который бы знал все каратэ и кунг фу и всех бил, тогда она действительно его полюбит по-настоящему.
И с тоо момента он начал очень серьезно мечтать о том, как он будет крутым.
Он постоянно представлял себя в романтическом образе, в котором он бы действовал быстро, и ловко, быстрее всех и обязательно всех побеждал. «И вот, она переходит улицу, — ярко представлял Бэбик, — и едет большой огромный грузовик, он несется на огромной скорости, и тогда он, как настоящий супергерой, быстрее, чем бэтмен, прыгает, и страшный грузовик с грохотом проносится мимо, выходит водитель, а он несколькими приемами кунг фу бьет его в нос, по ушам и под глаз, и тот отваливается.
И его возлюбленная спасена. Она в смятении, ее волосы растрепаны, но она плачет слезами благодарности…
Мама всегда говорила: «Ты необычный, мой Бэбичка», — и втайне знала, что ее сыночек будет очень необычным, талантливым, умным, известным и счастливым, что у него будет очень хорошая жена, красивая и умная, с которой он будет счастлив.
Бэбичка решил, что он будет непременно принцем, который будет самым необычным, сильным, ловким и умным, что он будет изысканным
Мама чувствовала, что ее сыну чего-то не хватает в жизни, и втайне переживала за него, желая ему всего самого лучшего. Но что же было лучшим для него — этого она не знала, хотя старалась почувствовать и понять.
И вот, однажды, она пришла и почувствовала, что он очень страдает, (она очень чутко чувствовала состояние своего сына Бэбички.) и пожалела: «Ничего, Бэбичка, это пройдет, вот будет у тебя семья, дети пойдут, и тогда все будет хорошо, жить будешь как люди, и тогда ничего такого не будет.
Бэбик ярко увидел эту перспективу, и от этой успокоительной мысли ему стало еще грустнее. Ему еще два дня снилась эта головокружительная перспектива, и он почти ничего не ел. Бэбик занялся своей любимой йогой, в которой реальность исчезала, и он становился более свободным. Реальность отступала на второй план, и постепенно выходили необычные приятные ощущения, похожие на состояние покоя и радости. Но они быстро таяли при соприкосновении с реальностью мира, которая казалась чужой, отталкивающей и непонятной. Он плавал в приятных клубах тумана, и становилось хорошо, но в этой реальности жизнь от этого не менялась.
