кружевными шляпками. А пару раз — поджатые губы и косые взоры.
— Они разочарованы, — заметила Амаранта с легкой ноткой иронии. — Думают, что я заманила тебя в ловушку.
— Ну и пусть. — Уильям быстро погладил руку, лежащую на сгибе его локтя. — Хотя, если тебе претит выставлять свою добычу на всеобщее обозрение, мы могли бы спуститься на пляж.
Они остановились в конце Бэй-стрит у каменных ступеней, ведущих к воде, и сняли туфли и чулки — Уильям с удовольствием ощутил под босыми ступнями мокрый и скользкий камень. Песок был еще восхитительнее, и, отпустив руку Амаранты, он скинул сюртук и побежал по берегу в расстегнутых у коленей, хлопающих на ветру бриджах. Над головой кричали морские птицы.
Когда Уильям вернулся, окрыленный и счастливый, Амаранта танцевала на песке: она сняла шляпу, чепец, распустила волосы и кружилась взад-вперед, вытянув руку, приседая в реверансе перед невидимым кавалером.
Рассмеявшись, он подошел к ней сзади, взял за руку, повернул к себе и с поклоном поцеловал костяшки пальцев. Она тоже засмеялась, и молодые люди медленно побрели вдоль берега, зарываясь пальцами во влажный песок. Они не сказали друг другу ни слова с тех пор, как добрались до пляжа, да в этом и не было необходимости. Компанию им здесь составляли немногочисленные рыбаки, женщины, ловящие сетью креветок на мелководье или копающиеся в поисках моллюсков, и такие же бездельники, как они сами. Никто не удостоил их особого внимания. По молчаливому согласию молодые люди направились подальше от города, вверх по течению реки, мимо полузасыпанных песком остатков парусины, бывших некогда армейской палаткой, а теперь трепыхающихся на ветру.
Наконец, отойдя на достаточное удаление, они остановились и некоторое время наблюдали, как по реке спускаются рыбацкие лодки и баржи, а гребные лодки и плоскодонки причаливают к другому берегу, где в ожидании товаров стояли несколько складов.
Амаранта вздохнула, и Уильяму почудилась в ее лице смутная тоска, словно ей тоже хотелось свободно уплыть по реке.
— Знаешь, ты можешь развестись, — выпалил он.
Она резко повернула голову и настороженно оглядела Уильяма, словно проверяя, не подшучивает ли он над ней. Заключив, что нет, она расслабила плечи и просто сказала: «Нет, не могу», терпеливо, будто объясняя ребенку, почему не следует совать руку в огонь.
— Наверняка можешь… Ну, почти наверняка, — поправился он. — Я думал… вскоре вернуться в Англию. Чтобы разобраться с делами. Ты могла бы поехать со мной, под моей защитой. Бен хоть и не герцог, но все же пэр. Значит, Палата лордов должна дать развод, и они сделают это в мгновение ока, как только узнают о генерале Бликере. Одно дело — простая нелояльность, и совсем другое — государственная измена.
Ее ноздри побелели, однако она сдержалась.
— Об этом и речь, Уильям. По-твоему, я не думала о разводе? Ты считаешь меня настолько пустоголовой?
На ее вопрос не было правильного ответа, поэтому взамен он благоразумно поинтересовался:
— Что ты имеешь в виду?
— Измену, что же еще! — раздраженно ответила Амаранта. — Допустим, я подам в Палату лордов прошение о разводе на том основании, что Бен бросил меня не из-за шлюхи, а из-за генерала Вашингтона, и его удовлетворят в мгновение ока, как ты выразился, при наличии доказательств… Я не сомневаюсь, что ты выступил бы свидетелем, будь это необходимо, Уильям.
Она выдавила грустную улыбку и продолжила:
— Тогда все газеты и лондонские салоны станут гудеть о случившемся неделями — нет, месяцами! Каково придется твоему дяде? Его жене? Брату? Братьям Бена и его сестре? Разве я могу так с ними поступить?
Она вскинула руки в отчаянии.
— А полк? Даже если король не распустит его сразу, он уже никогда не будет доверять батюшке Пардлоу. И солдаты тоже.
— Понятно, — сухо сказал Уильям после минутного молчания. Он вздохнул, затем осторожно взял ее за руку. Амаранта не отдернулась и не шлепнула его, хотя и не ответила на прикосновение.
— Я только хочу сказать, что предложил развод не из корыстных побуждений, — тихо проговорил он. — Вдруг ты подумала…
Она оторвала взгляд от реки и посмотрела на него, прямо и серьезно, своими серыми, как пасмурное небо, глазами.
— Возможно, и подумала, — тихо промолвила она.
Они стояли так близко, что ее развевающиеся на ветру юбки обвились вокруг его голых икр. Легко поцеловав костяшки пальцев Уильяма, Амаранта отпустила его руку.
— Нам лучше… — начала она, но тут же осеклась, глядя куда-то вдаль. — Это еще что?
Молодой человек повернулся и увидел несущийся к ним по реке военный куттер с трепыхающимся флагом. Когда судно пролетело мимо, Уильям заметил на борту людей в армейской форме.
— Новости, — сказал он. — Из Чарльстона. Идем!
* * *
Они догнали куттер у причала, где небольшая группа армейских и морских офицеров с трудом взбиралась по скользкой каменной лестнице на Бэй-стрит.
Набрав в легкие воздуха, Уильям крикнул:
— Чарльстон пал?
В большинстве своем офицеры его проигнорировали, и только молодой прапорщик, плетущийся в хвосте группы, повернулся и крикнул с сияющим лицом: «Да!» Молодого человека тут же схватили за руку и потащили за собой, очевидно из-за спешки не желая тратить время на официальный выговор.
— Боже правый.
Амаранта тяжело дышала, прижимая ладонь к корсету. От волнения Уильям совершенно о ней позабыл. Он мигом взял у кузины туфли с чулками, заставил сесть и позволить ее обуть.
Она рассмеялась и с одышкой проговорила:
— В самом деле… Уильям… кем ты меня считаешь? Старой клячей?
— Нет-нет. Что ты. Скорее молодой кобылкой, — ухмыльнулся он, натягивая второй чулок до колена.
Пуговицы на туфлях пришлось оставить расстегнутыми: у него не было крючка, а если бы и был, Уильям понятия не имел, как им пользоваться. Зато он быстро справился с подвязками, и теперь кузина хотя бы могла идти.
— Они отправились в штаб-квартиру Прево, — сказал он, когда впереди показалась Оглторп-стрит. — Я провожу тебя до папиного дома и пойду выяснить подробности.
— Возвращайся поскорее. — Амаранта тяжело дышала, волосы растрепались от ветра, а на щеках выступили красные пятна от быстрой ходьбы по булыжной мостовой. — Прошу тебя, Уильям.
Он кивнул и, пропустив ее в ворота, зашагал к штабу генерала Прево.
Вернулся он уже после вечернего чая, но Мойра, Амаранта и новая экономка лорда Джона, высокая раздражительная женщина с подходящей фамилией Крэбб[299], оставили для него торт и с нетерпением ждали новостей.
— Не обошлось без рабов, — объяснил Уильям, слизывая крошку с уголка рта. — Сэр Генри выпустил прокламацию, предлагая свободу тем рабам мятежников, кто перейдет на сторону британской армии. Когда весть разошлась по округе, желающие хлынули потоком
