чем-то почти похожим на чувство… облегчения. Нет, не облегчение. Это было неправильное слово. Но он не мог придумать подходящего слова для странной пустой, поющей тишины глубоко внутри него.
Не имеет значения, что Бригэм, Уолкир или Рейнбоу-Уотерс могут сделать в полевых условиях, — подумал он. — Уже нет. У нас просто нет физического способа доставить достаточно еды, достаточно боеприпасов или достаточно людей вперед, чтобы поддержать их. Они могли бы сражаться так, как будто сам Чихиро вернулся на землю, и в конце концов это ни черта не изменило бы.
Он увидел то же понимание, то же узнавание в глазах Аллейна Мейгвейра и начал открывать рот. Он не был уверен, что он собирался сказать, как он найдет слова, и кто-то другой заговорил, прежде чем он нашел их.
— Думаю, что, возможно, пришло время… искать прямого контакта с Кэйлебом, Шарлиэн и Стонаром.
Неуверенный голос принадлежал Замсину Тринейру, и глаза Дючейрна расширились от удивления, когда канцлер нервно посмотрел на Клинтана.
Великий инквизитор, казалось, не слышал его несколько секунд. Затем он повернул голову и снова посмотрел на Тринейра.
— Что ты сказал? — спросил он, и удивление Дючейрна возросло.
Вопрос прозвучал спокойно, почти вежливо, как будто предложение Тринейра было совершенно разумным, и теперь Клинтан склонил голову набок. Выражение его лица было почти таким же спокойным, как и тон, и он сделал небольшое ободряющее движение правой рукой.
— Я сказал… я сказал, что, возможно, пришло время связаться с Кэйлебом, Шарлиэн и Стонаром, — сказал Тринейр и слегка наклонился вперед. — Знаю, что никто из нас не хочет даже думать об этом, но если… если ситуация так… серьезна, как кажется, тогда маловероятно, что мы можем ожидать… успешного разрешения на поле боя. Так что, возможно, нам пора искать дипломатический подход.
— Дипломатический подход, — повторил Клинтан. Он откинулся на спинку своего стула, сложив руки на животе, и поднял брови. — Какого рода «дипломатический подход» ты имел в виду, Замсин?
— Ну, — немного нерешительно сказал Тринейр, — думаю, нам, вероятно, следует начать с формирования… реалистичного взгляда на перспективы Матери-Церкви, если мы продолжим войну. Я имею в виду, что нам нужно иметь точное представление о наших возможностях — и о том, как они соотносятся с возможностями еретиков, — прежде чем мы сможем оценить, о чем мы можем реально просить.
— Полагаю, ты имеешь в виду, попросить за столом переговоров?
— Да. — Тринейр кивнул, выражение его лица стало более оживленным при виде свидетельства готовности Клинтана выслушать его. — Всегда важно заранее решить, какие моменты являются предметом обсуждения, а какие нет, Жэспар. И не менее важно оценить сильные и слабые стороны позиций обеих сторон, прежде чем садиться за стол переговоров. Каждая из них собирается оценить, чего она требует — или что она готова уступить — исходя из того, во что, по ее мнению, ей обойдется продолжение войны.
— И полагаю, что не менее важно решить, какой минимум вы готовы принять от другой стороны. Особенно, когда вы ведете переговоры от имени Бога, — заметил Клинтан тем же спокойным, рассудительным голосом, и что-то в его глазах заставило тысячи крошечных ледяных ножек пробежать вверх и вниз по позвоночнику Дючейрна.
— О, конечно! — Тринейр снова твердо кивнул, и Дючейрн почти физически ощутил нетерпение канцлера. Это было похоже на его пробуждение от транса, когда он осознал, что его дипломатическая компетентность и опыт внезапно снова стали актуальными.
— Вы всегда должны понимать, что вы можете и не можете выторговать, — продолжал он. — И всегда важно помнить, что вы не получите всего, о чем просите. В данном случае, думаю, мы все согласны с тем, что Мать-Церковь не может отказаться от своей религиозной власти. Это должно быть гарантировано на абсолютном минимуме. Но мы могли бы быть готовы предложить некоторые уступки менее возмутительным требованиям реформистов.
— Не думаю, что было бы приемлемо, чтобы Мать-Церковь отказалась от каких-либо важных доктринальных пунктов, Замсин, — задумчиво сказал Клинтан.
— О, нет! Не навсегда, — согласился Тринейр. — Я не предлагаю, чтобы мы делали что-то в этом роде! Но нам, возможно, придется убедить их, что мы готовы это сделать, хотя бы для того, чтобы они начали с нами разговаривать. Если мы скажем им, что готовы к переговорам, и обе стороны согласятся на прекращение огня, пока мы это делаем, уверен, что мы могли бы продлить переговоры по крайней мере до конца лета. Поверь мне, мои люди и я — опытные мастера в таких вещах! — Он улыбнулся. — Если мы хотя бы убедим их разговаривать, уверен, что мы сможем поддерживать этот разговор до тех пор, пока первый снег не прекратит боевые действия. Это дало бы нам всю зиму, чтобы улучшить наше военное положение, и если бы мы это сделали, в следующем году мы смогли бы продержаться в гораздо лучших условиях. Чем больше времени они дают нам на восстановление, тем дороже им обходится победа над нами в военном отношении. И чем дороже это становится, тем более они будут… поддаваться разумным доводам.
— И ты действительно думаешь, что могли бы договориться о приемлемом балансе полномочий между Матерью-Церковью и кем-то вроде Кэйлеба Армака или Грейгэра Стонара? Прости меня, если я, кажется, немного скептически отношусь к этому после всего этого времени и всего этого кровопролития.
— Не знаю, — честно признался Тринейр. — Я только знаю, что это наш лучший шанс — наш единственный шанс, на самом деле — учитывая, как плохо все выглядит. Возможно, я не смогу заставить их согласиться на наши минимальные условия, но, по крайней мере, есть вероятность, что я смогу. С другой стороны,
