— Как только вы захотите, мы поедем за город и будем учиться водить машину.
Андреа посмотрела на Дэвида, как бы ожидая подтверждения.
— Если ты не боишься снега и льда, можешь начать со следующей недели, — сказал Дэвид. — Мы проведем Рождество в Хэзорне. Там есть проселочные дороги, по которым ты и Гарольд сможете скользить в свое удовольствие.
Андреа залезла в машину и продвинулась подальше вглубь, чтобы Дэвид смог сесть рядом с ней.
— Надеюсь, у тебя есть другая машина, поменьше этой?
Он не стал говорить ей, что «другими машинами» были «Порш» и «Мерседес».
— Я думаю, мы сможем найти что-нибудь другое.
Андреа оглянулась вокруг.
— А как называется эта?
Дэвид усмехнулся.
— Эта называется «бентли». Так вроде неприглядная, но узнать ее мощь и возможности можно только когда сядешь за руль.
— Странно, почему только так?
На этот раз усмехнулся Гарольд, но не стал комментировать реплику Андреа, а только спросил:
— Домой, сэр?
— Если Андреа не пожелает остановиться где-нибудь перекусить.
— Ой, нет, нет! В самолете нас так кормили, что, казалось, это никогда не кончится.
— Тогда домой.
Они ехали по автостраде М4, и Андреа через окно спокойно рассматривала окрестности. Увидев это, Дэвид начал осторожно и издалека готовить почву для разговора о времени ее возвращения домой.
— Я разговаривал сегодня утром с твоей мамой.
Андреа застыла.
— Почему?
— Она позвонила и сказала, что при отъезде ты была очень грустной.
— Я была сердита на нее.
Дэвид подождал немного, потом продолжил.
— Мне кажется, ты злишься не на того, на кого следовало бы.
Андреа повернулась и посмотрела на Дэвида. Она нахмурилась так сильно, что ее брови сошлись почти вместе.
— Ты думаешь, я должна сердиться на тебя? Как же я могу? Ты ведь даже не знал о моем существовании.
— Я часто вспоминал прошлое… И вот через столько лет мы с твоей мамой, наконец, встретились вновь.
— Ты не знаешь ее так хорошо, как думаешь.
На этот раз Дэвид отвернулся к окну и начал рассматривать окрестности.
— Что она говорила тебе обо мне, о годах, когда мы были вместе?
— Совсем ничего.
Он глубоко вздохнул. Рассказать все или только те Вещи, которые ей необходимо знать, чтобы со временем успокоиться и вернуться домой?
— Кэрли и я знаем друг друга с раннего детства. Она и Итен были моими лучшими друзьями все время, пока мы росли и мужали. Но Кэрли понимала меня больше, чем кто-либо другой понимал или хотел понять. Если бы у меня не возникли серьезные проблемы, когда я жил в Нью-Йорке, она никогда не позволила бы себе…
Дэвид запнулся, не зная как продолжить.
— Скажем прямо, она никогда не вышла бы замуж за Итена, — закончил он.
— Следует ли понимать, что она не любила папу, когда вышла за него?
Дэвид зашел слишком далеко, чтобы остановиться и сменить тему беседы.
— Кэрли любила его, но как друга. Она могла сделать для него все, как и он для нее.
Андреа бросила беспокойный взгляд на Гарольда.
— Ты хочешь сказать, что моя мама вышла замуж, потому что почувствовала себя беременной? — спросила она почти спокойно.
— Нет, Андреа, никто сам по себе беременной не становится, — сказал Дэвид с долей нетерпения. — Для этого нужны двое.
— Она должна была быть более осторожной.
У него на кончике языка уже вертелась фраза: «Произошел несчастный случай», но Дэвид решил, что это прозвучит несправедливо. Ни одна женщина не скажет про себя: «Я забеременела в результате несчастного случая». Дело обстояло хуже, это был результат насилия.
— Если Кэрли была бы более осторожной, то ты сейчас не сидела бы здесь рядом со мной. Откровенно говоря, несмотря на то, что я до недавних пор ничего не знал о твоем существовании, и на то, что Кэрли испытала огромные сердечные переживания, — наверное такие же, какие сейчас происходят в твоей душе, — я не могу сказать, что сожалею о том, как все теперь обернулось для нас.
Одна ложь всегда потянет за собой другую.
— Мама должна была тотчас же сказать тебе, что беременна. Ты имел на это полное право.
Дэвид потерял счет тому, сколько раз ему приходила та же мысль за последние два месяца, только в несколько иной формулировке. Он торопливо искал способ, который бы помог Андреа полностью осознать все случившееся.
— Как бы ты поступила, если бы кто-то сказал тебе, что твой брат, например, Эрик, вот-вот сломает ногу, да так, что больше никогда не сможет играть в баскетбол. А ты можешь помешать этому, если захочешь, чтобы перелом ноги случился у тебя вместо него?
— Это несправедливый вопрос.
— Почему?
— Эрик любит баскетбол больше всего на свете.
— Правильно, — сказал Дэвид, довольный, что она так быстро поняла его мысль. — Твоя мама знала, как я мечтал стать хорошим писателем.
— Ты не можешь сравнивать эти два случая. Многие писатели женаты или замужем и у них есть дети.
Он не убедил ее.
— Многие, хоть один раз в жизни, делают неправильный выбор для высоких целей. То, что сделала твоя мама, было плодом долгих, нелегких раздумий, Андреа. Ее решение уйти от меня далось ей очень нелегко.
Дэвид не мог убедить девочку, не сказав ей правды, что только усугубило бы ее страдания.
— Кэрли меня очень любила, как и я ее, а может даже и сильнее. Среди моих знакомых нет никого, кто поступил бы когда-либо столь же самоотверженно. Кэрли пожертвовала почти всем ради меня.
— Ты делаешь из нее своего рода святую.
— А ты так не считаешь? — спросил Дэвид, разочарованно поняв, что не смог убедить ее.
— Мама не должна была выходить замуж за моего папу. Она могла поступить как-нибудь по-другому.
— Как, например? — спросил Дэвид, начиная терять терпение.
— Она могла отдать меня в приют.
— Ты считаешь, твоя жизнь была бы лучше, если бы она так поступила?
Губы Андреа задрожали, но она ответила.
— Не знаю.
— Ты никогда не слышала такую старую пословицу: не суди никого пока не пожил в его шкуре.
Андреа покачала головой и поглубже вжалась в угол сиденья.
— Кроме самой Кэрли, мы являемся наиболее сильно затронутыми ее решением выйти замуж за Итена людьми. Мы можем говорить, что были и другие пути решения. Мы можем встать на место Кэрли и посмотреть, что она тогда чувствовала. Но мы не должны снова и снова осуждать ее, тем более, что с тех пор прошло уже шестнадцать лет.
Он нагнулся и погладил руку девочки.
— Подумай об этом, Андреа. Она была тогда только на пять лет старше тебя. Твоя мама оказалась в очень трудном положении и не было готовых советов. Трудно было кого-то не обидеть. Она поступила так, как поступала всю жизнь — в первую очередь позаботилась о людях, которых любила, способом, известным ей.
