— В тебе определенно скрывается нечто большее, чем то, что видно глазом, — сказал он вместо «здравствуй».
— Значит, нас уже двое.
Алек с некоторым удивлением рассмеялся:
— Могу я сопроводить вас на ланч?
Как будто забыл, что все это затеяно только с целью обезопасить меня. Но я не могла его за это винить, я и сама готова была обо всем забыть. Я сделала чопорное, как у леди Регины, лицо, и Алек заулыбался еще шире.
— Буду счастлива.
Алек предложил мне руку. Я приняла ее с таким видом, будто делала это уже сто раз. Я не помнила, что играю роль, не помнила про опасность, которую представлял собой Алек. Михаил тоже превратился в дурное воспоминание. Я растворилась в настоящем и в своем спутнике.
Мы не остались на общий ланч с пассажирами первого класса, а пошли в ресторан с меню, где можно заказать все что угодно и тебе это быстро принесут, — просто потрясающе. Мы сидели за столом, накрытым скатертью, официант расставлял перед нами фарфоровые тарелки. Я улыбнулась ему, хотя это неправильно. Обычно те, кого обслуживают, не обращают внимания на обслуживающий персонал, и это устраивает обе стороны. Но я хорошо знаю, что это такое, когда тебя не замечают, и поэтому не могла делать вид, что официант невидим.
Впрочем, потом я обратила все свое внимание на Алека. Нам не требовалось вести светскую беседу — этот этап мы прошли давно.
— Полагаю, вы бы стали управлять отцовским бизнесом, если бы не… если бы вам не пришлось уезжать на неосвоенные территории.
— Я этого никогда не хотел, — ответил Алек. Мы сидели и через окно любовались сверкающим голубым океаном, бывшим непривычно спокойным. Казалось, что мы не плывем по воде, а подвешены в небе. — И папа меня в этом поддерживал, да благословит его Бог. Слишком много отцов хотят, чтобы сыновья совпадали с заготовленным ими шаблоном.
— Не только отцы. — Я подумала о том, как леди Регина заставляет Ирен быть не той, кто та есть, вместо того чтобы ценить в дочери ее собственные качества. — Но если вас не вынуждали брать в свои руки «Сталь Марлоу», то чем бы вы занимались?
Алек как будто смутился:
— Всю свою жизнь я рос, наблюдая за работой отца, но меня вдохновляли не управление заводами и не продажа готового продукта, а чертежи и планы. Мысль, что можно рассчитать вес и размеры еще не существующего здания, а потом претворить это в жизнь… мне это казалось волшебством. И я изучал архитектуру. Сначала дома в Чикаго с помощью человека по имени Фрэнк Ллойд Райт[5], потом в Колумбийском университете. В Париже я пытался продолжать, даже встретился с Гюставом Эйфелем[6] это совсем не то же самое. — Он улыбнулся, но теперь за улыбкой скрывалась печаль. — Я хотел работать со сталью, только другим манером. Я хотел… сгибать ее в дуги. Погружать глубоко в землю, чтобы она выдержала здания невиданной доселе высоты. Архитектура — это лучший вид искусства и бизнеса. Соединение красоты и пользы.
Я почувствовала его любовь, как свою собственную..
— Вы не должны от этого отказываться.
— Разве у меня есть выбор?
— Но вы же могли учиться в Париже?
Алек отвернулся от меня и уставился в воды Атлантики:
— Я не могу повторять своих парижских ошибок.
Я вспомнила слухи о его романе с актрисой Габриэль Дюмон. Он ли разбил ее сердце, она ли его?
— Вы же старались, как можно лучше…
— Мое «лучше» оказалось недостаточно хорошим. — Его черты исказились чувством вины, таким сильным, что Алек показался мне совсем больным. Неужели он так сожалеет о том, что разбил сердце Габриэль? — Я больше никогда не попаду в эту ловушку — не буду жить среди людей. Или… ранить их. Чтобы я усвоил этот урок, страдать пришлось другим.
Как он, должно быть, ее любил. С моей стороны, конечно, глупо его ревновать, поэтому я изо всех сил постаралась не думать об этом и вернулась к теме разговора:
— Вы можете проектировать здания в любом месте, где бы вы ни жили. Разве нельзя просто посылать чертежи по почте?
— Дело не в том, что я не смогу заниматься проектированием. Дело в… налаживании деловых контактов. Привлечение новых клиентов. Работа в известной студии. Все это будет невозможно в Монтане, Айдахо или где я в конце концов окажусь.
— Вот если бы вы знали кого-нибудь, связанного со строительной промышленностью, — невинным тоном произнесла я. — Скажем, кого-нибудь из ведущих мировых поставщиков стали.
Он невольно рассмеялся над моей шуткой, но ко мне так и не повернулся.
— Я не хочу использовать отцовское имя, чтобы продвинуться. Я хотел сам создать себе имя, без нечестных преимуществ.
— Такое может сказать только человек, обладающий этими преимуществами. — Я взмахнула вилкой, чтобы подчеркнуть свои слова. — Послушайте лучше меня. Если бы у меня был богатый отец, который помог бы мне достичь в жизни того, что я хочу, неужели я бы чистила туфли мисс Ирен, как по-вашему? Насколько я разбираюсь в этой жизни, вы глупец, если не желаете использовать данные вам блага. Ведь вы же не собираетесь врать, жульничать или воровать, чтобы заполучить Говарда Марлоу в отцы. Он то, что он есть, и вы то, что вы есть. Да, когда вас укусили, вам выпала плохая карта — так используйте одну из тех хороших, что у вас на руках, чтобы возместить ущерб!
Он все-таки посмотрел на меня, ловя глазами мой взгляд:
— Вы рассуждаете не как девушка, которая собралась всю жизнь работать горничной у леди.
— Я и не собираюсь. — Я радовалась, что уже призналась в этом Мириам, — было легче сказать это сейчас. — Я скопила достаточно денег, чтобы уволиться сразу же, как мы прибудем в Нью-Йорк. Мне потребовалось на это два года, но я справилась.
— Это настоящее мужество, Тесс. Настоящая решимость. — Алек медленно кивнул и взял чашку с чаем. Восхищение, которое я увидела в его лице, согрело меня, далее голова закружилась. — Я думаю, что вы замечательная женщина.
— А я думаю, что вы замечательный мужчина. — Это прозвучало просто дерзко, поэтому я поспешно добавила: — Я имею в виду, помимо очевидного.
Он снова засмеялся. Я говорила, что мы подвешены в небе? Ничего подобного. Скорее, мы в нем парили.
Мы покинули ресторан и пошли по палубе. Прогулка оказалась куда приятнее, чем когда идешь с шалями в руках за леди Региной. Алек не отлавливал «достойных знакомств», вместо этого мы разговаривали с ним о песнях, которые нравились нам обоим («В лунном заливе»), и о зданиях в Нью-Йорке, которые я непременно должна постараться увидеть (Кэндлер-билдинг, еще только строящееся, Алек и сам с ума сходил, так хотел его посмотреть). Я рассказала ему несколько забавных историй из своей жизни в прислугах. Правда, Алек не счел их такими же смешными, как я.
