— Погоди, у тебя на чердаке так холодно, что ночами замерзает вода? — Он не мог этого постичь. — Они там не топят? Даже печки нет?
— Кто это будет тратить дрова на слуг?
Честное слово, мне в жизни в голову не приходило попросить печку. Никто бы нам ее не поставил.
— Но это жестоко. Как можно поступать так с людьми, тем более с теми, кто живет в твоем доме?
— Должно быть, у твоей семьи тоже есть слуги. У них что, у всех есть печки?
Я-то рассчитывала пристыдить его, но ничего не вышло.
— У наших троих слуг приличные комнаты, и обогреваются они теми же печами, что и наши.
Конечно, я его просто не расслышала:
— Троих?
— Кухарка, шофер и экономка. Нам с отцом больше никто не нужен, и, честно говоря, я не знаю, чем занимался шофер последние два года.
— Но… как же вы одеваетесь по утрам?
Я подумала о том, как постоянно ворчит Нед, что Лейтон сделался совершенно невыносимым и чересчур требовательным во время своего утреннего бесконечного одевания.
Алек расхохотался:
— Сую ноги в штанины по очереди, и получается просто превосходно, клянусь!
В последние несколько лет Лайлы сильно урезали число прислуги, тем не менее нас в Морклиффе оставалось еще примерно тридцать пять человек, и леди Регина часто жаловалась, что этого недостаточно. Она сама даже ногу не поднимет, если можно этого избежать. Мне всегда говорили, что именно так светское общество и отличает знатных людей. Но состояние семьи Марлоу затмевает деньги Лайлов, однако они почти все делают сами. Не знаю, принято ли это только у них в семье, или все американцы такие, но в любом случае мне это нравилось.
У Лайлов столько слуг в первую очередь для того, чтобы продемонстрировать остальным, насколько они лучше. Алеку и его отцу ничего доказывать не нужно.
Тут я сообразила, что кое о ком он так и не упомянул:
— А ваша мама?
Алек помолчал.
— Она умерла шесть лет назад. Инфлюэнца.
— Простите.
Он предложил сесть на палубные кресла. Я устроилась в одном, пожалев, что не захватила для себя шаль, — солнце светило ярко, но до заката оставалось всего несколько часов, солнце довольно низко спустилось к горизонту, и казалось, что оно тянет корабль за собой на запад. Алек сел рядом, порылся в кармане и вытащил завязанный узелком кружевной носовой платок:
— Развяжи его.
Я не видела причин отказать. Когда узел поддался, я увидела небольшой медальон с изящной резьбой, висевший на тонкой цепочке. Я подняла глаза на Алека. Он кивнул, я нажала на защелку, медальон открылся. Внутри были две фотографии: прелестной женщины средних лет, вероятно ее последний портрет, и ребенка с неукротимыми кудрями. Маленький Алек.
— Он принадлежал ей? — спросила я.
— Она вложила его мне в руку за несколько часов до смерти. Мама сказала… сказала, что всякий раз, глядя на него, она вспоминала, как сильно я ее люблю. Поэтому я должен буду смотреть на него, когда она уйдет, и вспоминать, как сильно она любила меня.
— Как красиво! Я имею в виду то, что она сказала, но она и сама красавица. — «И маленький Алек», — хотела добавить я, но понимала, что он сильно смутится, если я об этом заговорю. — И медальон тоже.
— Жаль, что я больше не могу к нему прикасаться, — Я нахмурилась, и Алек объяснил: — Он серебряный. Чистое серебро. — Ну конечно. Серебро его обожжет. — За последние два года я в первый раз снова увидел мамину фотографию. Это было единственное, что мы взяли с собой в Европу, и… я мог, конечно, просить отца открывать его для меня, но каждый раз, глядя на ее фотографию, он очень сильно расстраивается. Поэтому я просто носил его с собой — это все, что я могу.
Я-то думала только про крупные трагедии в жизни Алека, а про мелкие даже не задумывалась. Но сейчас, глядя на его лицо, поняла, что и мелкие являются тяжелым бременем.
Мне хотелось утешить его, но я не знала как. Он поднял глаза от медальона, и наши лица почти бессознательно начали сближаться…
— А, юный мистер Марлоу! Вот вы где! — прокаркала леди Регина.
Вот это невезение. Я в ужасе подняла глаза и увидела, как она решительно идет вперед вместе с мистером Марлоу и Ирен. Сначала она никак не отреагировала на мое присутствие — ну да, она меня просто не узнала.
Зато узнала Ирен и с искренним изумлением ахнула:
— Святые небеса, Тесс! Как ты чудесно выглядишь!
— Тесс? — Леди Регина выпрямилась во весь рост.
Удивление сменилось яростью, и я мгновенно почувствовала себя самозванкой. Это не мое платье, всего лишь маскарадный костюм. А я — служанка, случайно попавшая на маскарад, но теперь бал окончен.
Глава 13
Мы попались.
Леди Регина царственно выпрямилась:
— Мистер Марлоу, полагаю, вы просто не узнали горничную моей дочери из-за этого хитрого маскарада. Какую ложь она вам преподнесла? Придумала себе новое имя?
— Я знаю, кто такая мисс Дэвис, — ответил Алек совершенно спокойно.
Зато я спокойной не была. Чувствовала себя полной дурой, и хотя какая-то часть меня протестовала, ведь я не сделала ничего дурного, вторая часть точно знала, что поступила я плохо. Щеки полыхали от стыда. Я торопливо замотала платком медальон и протянула его Алеку.
— Алек, — сказал его отец, — подойди ко мне на минутку. Нужно поговорить.
Он не казался рассерженным, но и довольным тоже не выглядел. Видимо, он решил, что Алек волочится за служанками днем, поскольку это его единственная возможность. Алек ничего не сказал мне, но, поднимаясь, кинул многозначительный взгляд. И что, предполагается, что я должна его понять? Так вот, я не поняла. Я не могла думать и не ощущала ничего, кроме бешено бьющегося сердца.
Едва мистер Марлоу отвел Алека в сторону, леди Регина нависла надо мной:
— Вставай с кресла! Убирайся в третий класс, где тебе самое место. Откуда у тебя это платье?
— Вы мне его отдали, миледи. — Мне бы следовало вообще молчать, но будь я проклята, если позволю обвинить себя в воровстве. — Как ненужное мисс Ирен.
— Ну да, а теперь ты подбираешь ненужных поклонников Ирен. — Леди Регина посмотрела на свою дочь с еще большей злобой, чем на меня. — Раз уж мою дочь нельзя утруждать общением с приличными молодыми людьми, ты решила сама вырядиться и играть роль за нее.
Бледное овальное лицо Ирен исказилось от унижения. Она действительно ничего такого не подумала, когда увидела меня, за исключением того, что я хорошо выгляжу. Но леди Регина сумела даже это обернуть против нее, оскорбив лишний раз.
— Убирайся отсюда, — повторила леди Регина, — Платье вернешь, когда приступишь к своим обязанностям завтра. Разумеется, моя дочь не наденет ничего настолько кричащего, но я не желаю, чтобы ты носила ее подержанную одежду и изображала из себя светскую даму.
