Так и не нашла выход из ситуации, пока выбирала наряд на вечер, красилась и делала прическу. Впрочем, я не стала особо мудрить. Сделала акцент на платье и на лицо. Волосы зачесала в гладкую прическу, скрепив аккуратным художественным узлом сзади. Глаза яркие за счет черной стрелки и пушистых ресниц. Золотистые тени, персиковая помада. В ушах длинные серьги из плетеного спираль золота. Капля духов на запястье, за уши и на ключицы.
Платье простое, но в то же время очень красивое, открытое и дорогое. Всю красоту давал кружевной корсет цвета молочного шоколада. В меру закрытый, с тонкими бретелями. На шее прекрасно смотрелось колье в тон серьгам. Юбка расходилась шоколадными шелковыми лепестками, заканчиваясь сзади коротким шлейфом.
Сверху палантин из черной норки. Выглядела я дорого и красиво, но я знаю, что на таких мероприятиях принято одеваться именно так. Закрытая премьера дает много шансов познакомиться с нужными людьми, показать себя. Раньше я часто бывала на таких мероприятиях, но как же отличалась нынешняя я от той Валерии. Всегда сама себе казалась довольно красивой, немного пухленькой, но именно сейчас я начала понимать, как далеко была от идеала, что нарисовал во мне Быстрицкий. И в какой-то степени начинаю понимать его, даже немного жалеть, что ему приходилось со мной спать. Но убийство я не оправдываю — это не выход.
Даниил заехал за мной ровно в семь, и я вышла, наслаждаясь его восхищенным взглядом. Он тоже был неотразим в своем черном смокинге и белоснежной рубашке. Красивый, богатый, но именно сейчас всё в нем вызывало во мне лишь раздражение. Однако я улыбнулась, надев маску почти влюбленной женщины.
— Не думал, что можно сделать женщину прекраснее, чем она есть, — произнес Даниил, целуя мою руку. — Я восхищен.
— Вы тоже мне нравитесь, — похлопала я ресницами, бросая на Быстрицкого кокетливый взгляд.
В театре была вся светская тусовка, многих я знала и старалась побороть в себе желание, чтобы не кивнуть приветливо, как бывало раньше. Вздрогнула, когда увидела в толпе папу на коляске и стоявшую рядом с ним сестру. Быстро отвернулась, так как в глазах начало жечь, словно я сдерживала слезы.
Быстрицкий меня кому-то представлял, держал одной рукой за талию, прижимая к себе слишком интимно, чем нужно. Словно дал всем понять, что я уже его трофей, завоеванный и присвоенный.
Мы ходили между приглашенных, я с бокалом шампанского в руке, Даниил, как всегда, выбрал виски.
До премьеры оставалось десять минут, и я решила ненадолго выйти под предлогом посещения туалетной комнаты. Мне просто было нужно прийти в себя, дать небольшую передышку своим мыслям.
— Я на минутку, — шепнула Даниилу, и тот снова поцеловал мне руку, неохотно отпуская.
— Тебя проводить? — наклонился ко мне Даниил.
— Не стоит, справлюсь, — со смешком ответила ему, направляясь к выходу из зала.
У самых дверей мне уступил дорогу мужчина тоже в черном смокинге и с дамой под руку.
— Извините, — прошептала я, поднимая свой взгляд и встречаясь с глазами Ильи.
Он смотрел на меня внимательно, но явно не узнавая. Ведь он еще не видел, какой я стала, последний раз мы встречались, когда мое лицо было еще в бинтах. Мы встретились взглядами, и вот тут я и поймала эту волну, когда сердце заходится от бешеной скачки, заставляя часто дышать и вызывая волну волнения по всему телу.
— Хорошего вечера, — произнес Илья, уступая мне дорогу, и прошел мимо, что-то рассказывая своей спутнице, высокой длинноногой блондинке, слишком вульгарно накрашенной, но молодой, красивой.
Я по инерции прошла вперед и обернулась, чтобы еще раз посмотреть на Илью, и он тоже неожиданно оглянулся. Наши взгляды снова встретились, что-то обещая друг другу. Я в очередной раз восхитилась, какой все же Илья красивый, совершенно отличается от изнеженного Даниила. Сейчас я видела в Илье мужчину с широкими плечами, немного хмурого, задумчивого. Он словно вспоминал, где мог меня видеть, и не мог вспомнить. Что же, я думаю, что мне придется напомнить Илье, кто я и зачем здесь.
Шагнула вперед, чтобы догнать Илью, как мою руку перехватил Быстрицкий.
— Ты уже освободилась? — улыбнулся он. — Пойдем, мне нужно еще кое с кем тебя познакомить, и нам нужно пройти в свою ложу. Ты не против, что она у нас совместная с Княжиными?
Кивнула, не совсем понимая, что меня ждет. Пошла рядом с Даниилом, снова бросая на Илью обеспокоенный взгляд, и увидела в его глазах узнавание или догадку. Он понял, кто я такая и почему иду рядом с Быстрицким.
Глава 39
Глава 39
Быстрицкий ведет меня прямо к папе и Але. Я во все глаза смотрю на папу, забыв, что должна скрывать свой интерес. Но это самый родной человек для меня, что еще остался. После мамы у меня была сестра и папа. Но вот сестру я, кажется, потеряла.
Папа выглядит постаревшим и усталым. Не знаю, что тому виной: моя смерть или его болезнь. Мне жаль, что приходится все скрывать от него. Смотрю в родные глаза, которые сейчас внимательно наблюдают за мной, как мы подходим. В глазах папы я вижу презрение, да, презрение. Он уже осуждает любую женщину, что позволила себе занять место его любимой дочери, пусть и рядом с убийцей. Интересно, а папа вообще подозревал Дана или они просто погоревали вместе над моим портретом, Даниил наигранно, а папа всерьез?
— Станислав Борисович, Алевтина Станиславовна, рад вас видеть, — улыбается Быстрицкий, а я перевожу взгляд на Алю.
Вижу, как она закусывает губу и зло смотрит на меня. Пожалуйста, только не устраивай сцену при папе, Аля! Неужели тебе не хватит ума промолчать? Вот сейчас совсем не время для публичного скандала. Аля красивая: на ней длинное узкое платье из серебристой ткани на тонких бретелях. Почти белые волосы забраны вверх и спускаются к обнаженным плечам легкими локонами. На шее бриллиантовое колье-чокер и такие же длинные серьги. Сейчас я понимаю, почему Даниил обратил на Алю внимание. Я не иду с ней ни в какое сравнение.
Так, стоп, Лера. Сейчас ты не та Княжина с пухлыми щеками. Еще неизвестно, кто выглядит лучше: я или моя сестра. Пора уже перестать думать о себе как о Валерии, но комплексы еще остались. Раньше я бы не смогла позволить себе такой наряд, как сейчас на мне. Многое не могла позволить, даже, как оказалось, любовь Быстрицкого.
— Позвольте представить вам Полину Анатольевну Кац, моего партнера по бизнесу, — Быстрицкий сама галантность, только вот папа все больше хмурится.
— Быстро же ты забыл свою жену, — произносит папа, а я едва сдерживаю в себе желание броситься к нему на шею, обнять, прижаться, словно я снова маленькая девочка. Попросить защиты от этого жестокого мира.
— Никто и никого не забыл, Станислав Борисович, — усмехается Даниил. — А это сестра моей покойной жены, Алевтина Станиславовна.
— Мы уже знакомы, — с вызовом бросает Аля, вздергивая подбородок. — Почему ты здесь с ней?
— Аля! — строго осаживает сестру папа. — Не устраивай публичных разборок.
— А я и не собиралась, но, папа, как это будет выглядеть в завтрашних газетах? — сестра говорит, а смотрит почему-то на Быстрицкого. — Еще и полгода не прошло со смерти моей любимой сестры, а ее муж уже появляется на публике с другой.
— Аля! — снова рявкает папа и поворачивается к сестре. — Тебе стоит успокоиться и взять себя в руки.
— Да, папа, — сердито произносит Алевтина и отходит от нас.
— Простите мою дочь, Полина Анатольевна, — смотрит на меня папа.
— Ничего, я ее понимаю. Сама недавно лишилась отца, — отвожу взгляд и касаюсь руки Даниила. — Мне нужно отойти, я скоро вернусь.
— Конечно, тебя проводить?
— Нет, спасибо, я найду сама нашу ложу.
Мне надо уйти отсюда, хоть немного побыть одной. Иначе я не выдержу, взорвусь. Я так скучала по отцу, так хотела нашей встречи, мечтала, чтобы он узнал меня, чтобы почувствовал. Сейчас мне немного обидно, и предательские слезы уже жгут глаза. Мне нужно пять минут побыть одной, сбросить маску, чтобы снова ее надеть.
